Мирза Фатали Ахундов

АДВОКАТЫ ГОРОДА ТЕБРИЗА

 

Copyright – «Художественная литература», 1963

 

Copyright - Азернешр, доп. перераб.

 

Данный текст не может быть использован в коммерческих целях, кроме как с согласия владельца авторских прав

 

 

 

 

Представление об удивительном происшествии.

которое излагается и завершается

в трех действиях

 

 

ДЕЙСТВУЮЩИЕ    ЛИЦА

 

 

 

Секина-ханум — сестра  покойного Хаджи-Гафура, девушка   18 лет.

Гюльсеба — ее служанка. А з и з-б е к — ее возлюбленный и жених.

3 е и н а б — вдова  Хаджи-Гафура,  состоявшая  с  ним  во  временном  браке. Семимесячный   ребенок — ее сын.

А г а-А б б а с — ее брат.

Зубейда — тетя Секины-ханум со стороны отца.

А г а-Г а с а н — купец.

А г а-М ардан   Халвач и-о г л ы — адвокат.

А г а-С алманАлекч и-о г л ы — адвокат.

А г а-К е р и м — посредник, старший маклер.

Бедель,    Каграман,    Кафар    и    Назар — сербазы (солдаты в Иране – ред.).

Хадж и-Р аджабали — смотритель   тебризского  базара.

Гапо,   Шейда,   Курбанали   и    Ганифа — его  помощники.

К а з и и — духовный судья.

Ага-Рахим,   Ага-Джаббар,   Ага-Башир   и   А г а-С а т т ар — судеб­ные заседатели.

Н а с и р — ферраш.

Ас ад — слуга казия.

Старший   ферраш.

 

 

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

Происходит б городе Тебризе, на улице Баги-Меше, в доме Хаджи-Гафура, Его сестра  Секина-ханум  стоит у окна.

Секи н а-х а н у м. Гюльсеба! Эй, Гюльсеба!..

 

Гюльсеба входит.

 

Гюльсеба. Что прикажете, ханум?

Секин а-х а н у м. Ты знаешь, Гюльсеба, что затеяла про­тив меня моя бесстыжая невестка?

Гюльсеба. Нет, ханум, не знаю.

С е к и н а-х а н у м. Она послала человека к казню с требо­ванием, чтобы тот не выдавал мне оставшихся после брата денег. Она оспаривает мои права и заявляет, будто эти деньги принадлежат ей. Разве это возможно, Гюльсеба? В чем я про­винилась перед аллахом, что каждый раз что-нибудь мешает моему счастью!..

Гюльсеба. Но почему вы так думаете, ханум?

С еки н а-х а ну м. Ты знаешь, Гюльсеба, — я без памяти люблю Азиз-бека. Бедняжка два года подряд просил у покой­ного брата моей руки, но тот отказывал ему как сыну служи­теля деспотов. Теперь, когда брат умер и я могу распоряжать­ся своей судьбой, я хотела получить оставшиеся после брата деньги и устроить наконец свою жизнь. А бесстыжая моя не­вестка затеяла кляузу и задерживает получение денег. Придет­ся судиться.

Гюльсеба. А разве ваша невестка имеет долю в наслед­стве?

С е к и н а-х а н у м. Никакой. Она не была законной женой брата и не имела от него детей. Не могу понять, с чего она вздумала затевать эту тяжбу.

Гюльсеба. Бог даст, она ничего не добьется, ханум. Обе­щайте мне что-нибудь, и я буду молиться, чтобы аллах поско­рее разрешил ваше дело и привел вас к счастью.

Секин а-х а н у м. А что тебе пообещать?

Гюльсеба. Обещайте выдать меня замуж и оплатить сва­дебные расходы, когда выиграете дело и получите деньги.

Секин а-х анум. Согласна! Помолись, чтобы поскорее кончилась наша тяжба, тогда я и тебя выдам замуж... Теперь иди за Азиз-беком, надо принимать какие-то меры. Казий уже присылал ко мне человека с предложением послать в суд своего адвоката. Кроме Азиз-бека, у меня здесь нет близких людей. Ведь мы не коренные тебризцы. Правда, есть у меня тетка, се­стра отца, но чем может помочь женщина?

Гюльсеба выходит и тут же возвращается. Гюльсеба. Вот и сам Азиз-бек!

Секина-ханум закрывает окно. Входит Азиз-бек.

Азиз-бек (возбужденно). Вот до чего ты довела меня, Се­кина-ханум!

Секина-ханум (удивленно). А что случилось? Почему ты сердишься?

Азиз-бек. Ты хорошо знаешь, Секина-ханум, что вот уже два года, как я кончил училище и, полюбив тебя, ни на шаг не мог удалиться из Тебриза. Чем больше твой брат мучил меня, стараясь разлучить с тобой, тем больше крепла моя любовь, и я терпеливо сносил все страдания, надеясь на соединение с тобой. А теперь, когда так близок час нашего счастья и я спо­койно жду исполнения моей мечты, меня снова хотят обездо­лить.

Секина-ханум. Не понимаю, о чем ты говоришь? Скажи яснее.

Азиз-бек. Разве ты не знаешь? Вчера купец Ага-Гасан послал к твоей тетке жену купеческого старшины, жену част­ного пристава и жену Молла-Багира сватать тебя. И тетка твоя-обещала выдать тебя за Ага-Гасана.

Секина-ханум. Обещание тетки ничего не стоит. Кто ее станет слушаться?..

Азиз-бек. Н'ет, этим ты меня не успокоишь. Или ты сейчас же позовешь свою тетку и при мне заявишь ей, что не пойдешь за Ага-Гасана, или я сегодня же убью его. Как смеет какой-то ничтожный аршинник добиваться моей невесты? Клянусь ал­лахом, сейчас же пойду и этим вот кинжалом выпущу ему кишки!..

Секина-ханум. Хорошо, я позову сейчас тетку и скажу» что не пойду за Ага-Гасана. Когда придет тетя, ты зайдешь в ту комнату и все услышишь собственными ушами, Гюльсеба!

Гюльсеба. Что вам угодно?

Секин а-х анум. Ступай, позови тетку.

Гюльсеба выходит.

Ну, теперь посоветуй, кого нам взять защитником?

А з и з-б е к. По какому делу?

Секина-ханум. Что значит, по какому делу? Разве ты не слышал, что моя невестка заявила о своих правах на нас­ледство брата и вызывает меня в суд?

Азиз-бек. Да, слышал, но сейчас мне не до того — не могу собраться с мыслями. Вот поговоришь с теткой, тогда буду ду­мать об адвокате.

Слышатся шаги. Азизбек уходит в соседнюю комнату.  Входит тетка Секины-ханум — Зубейда.

Секин а-х анум. Здравствуй, тетушка!

Зубейда. Здравствуй, Секина. Что поделываешь? Как по­живаешь?

С е к и н а-х а н у м. Плохо. Кто дал тебе право выдавать меня замуж? У меня нет ни отца, ни матери, ни брата, и я могу сама распоряжаться собой.

Зубейда. Стыдись, Секина! Не годится молодой девушке так разговаривать со старшими. Не твоего ума дело — мужа искать. За кого выдадут, за того и пойдешь.

Секина-ханум. Нет, так не будет. Больше я не уступлю своих прав. Меня ни за кого выдать нельзя.

Зу бей да. Ты что же, девочка, совсем не хочешь выходить замуж?

С е к и н а-х а н у м. Не хочу.

Зубейда (с усмешкой). Многие вроде тебя говорили, да все замуж повыходили.

Секина-ханум. Я не шучу, тетя! Клянусь аллахом, за Ara-Гасана я не выйду! Об этом даже не думай!

Зубейда. Нельзя, милая моя племянница! Самых уважае­мых людей Тебриза ты сделаешь нашими врагами.

Секина-ханум. К черту! Пусть сделаю! Все равно не пойду за Ага-Гасана. У меня отвращение к нему.

Зубейда. Но почему?

С е к и н а-х а н у м. Непорядочный он человек.

Зубейда. Для других он, может, и непорядочный, а для нас очень даже порядочный. Он опытный человек в торговле, богат, умеет зарабатывать деньги, в родстве и в дружбе со всеми почтенными людьми Тебриза. Где ты найдешь мужа лучше?

С е к и н а-х а н у м. Пусть Ага-Гасан осыплет меня с головы до ног драгоценностями, я все равно не выйду за него. Скажи ему, чтобы он перестал и думать об этом.

Зубейда. Это невозможно. И как ты смеешь не слушаться меня?! Человек прислал ко мне жен самых влиятельных людей Тебриза. Я же не девчонка! Я посчитала, что тебе выгодно вый­ти за Ага-Гасана, и дала согласие. Неужели ты хочешь осра­мить меня перед женщинами Тебриза? Ведь я тоже имею опре­деленное положение, меня все уважфот...

Секина-ханум. Выходит, что ради твоего положения я должна сделаться несчастной на всю жизнь? Странные вещи ты мне предлагаешь, тетя. Клянусь аллахом, пусть хоть весь мир перевернется, я за Ага-Гасана не пойду. Или ты сама пред­ложи ему отказаться от своих притязаний, или я позову его сюда, обругаю и прогоню, как собаку.

Зубейда (обеими руками царапает себе лицо). Ай-яй-яй! Какое настало время! У нынешних девушек ни стыда, ни сове­сти! И мы были молодыми, но мы не смели поднять головы, стыдились взглянуть на старших! Вот из-за вашего бесстыдства не прекращаются в Тебризе холера и чума.

С е к и н а-х а н у м. Ничего подобного! Холера и чума не прекращаются в Тебризе из-за жульничества мужчин. Этот сын негодяя пронюхал про шестьдесят тысяч туманов и загорелся желанием заполучить меня в жены. Не по любви же он хочет жениться на мне. Если он так хотел стать моим мужем, то по­чему при жизни брата ни разу не заикнулся об этом?

Зубейда.   А может, при жизни брата он вообще не собирался жениться. Да, кстати, о шестидесяти тысячах. А знаешь ли ты, что не видать тебе этих денег, если не пойдешь за Ага-Гасана?

Секина-ханум. Почему же это?

Зубейда. А потому, что он примет сторону твоей невестки, вместе с друзьями и родственниками будет всячески помогать ей и ты проиграешь дело.

Секина-ханум. Ловко!.. Как это временная жена может иметь право на наследство?.. Разве нет в стране закона и спра­ведливости?

Зубейда. Дитя мое, как ты разберешься во всех этих хи­тросплетениях?! Какие права имела вдова Хаджи-Рагима на его имущество, а у его сына Ara-Рзы отобрали двенадцать ты­сяч туманов наличными и баню и отдали этой женщине? Ее ад­вокат сфабриковал документ о том, что еще при жизни Хаджи-Рагим обязался отдать жене двенадцать тысяч туманов и баню. Это подтвердилр еще пять-шесть свидетелей. И вырвали деньги у Ara-Рзы и отдали этой женщине. Всему Тебризу было извест­но, что тут сплошной обман. Разве ты сильнее Ara-Рзы, кото­рый криком кричал и ничего не добился. Кто разберется в дья­вольских кознях тебризских адвокатов?

Секина-ханум. Пусть я потеряю все, но замуж за Ага-Гасана не пойду. Ступай и сообщи ему, что девушка не согла­шается.

Зубейда. Что ты говоришь, Секина? Ты хочешь выйти замуж за Азиз-бека, сына слуги деспота, хочешь чтобы души наших предков прокляли тебя? Ты хочешь смешать нашу кровь с кровью слуги деспота. Такого никогда не было в нашем роду. Пристойно ли дочери честного и добродетельного купца выхо­дить замуж за слугу деспота?

Секина-ханум. Все люди слуги аллаха. Слугою деспота был отец Азиз-бека, а сам он еще ведь не поступил на государ­ственную службу. Откуда тебе известно, что и он будет слу­жить деспоту?

Зубейда. Весь их род такой.

С е к и н а-х а н у м. Но с чего ты взяла, что я собираюсь вый­ти за Азиз-бека? Ни за него, ни за кого другого я замуж не пойду, буду сидеть дома. Пошли передать Ага-Гасану о моем решении.

Зубейда. Ты еще ребенок, своей   выгоды   не   понимаешь. Я не могу сообщить ему, что девушка не соглашается. Я тебя просватала, и ты должна выйти замуж. Разговаривать  больше не о чем! (Встает.)

С еки н а-х а ну м (взволнованно).   О, боже   мой, что   она говорит!

Зубейда скрывается за дверью. А з и з-б е к появляется из соседней комнаты.

Азиз-бек. Теперь ты убедилась, что я имел основание бес­покоиться? Я иду...

С е к и н а-Х а н ум. Куда?

Азиз-бек. Я должен расправиться с этим негодяем! Боль­ше мне ничего не остается!..

С еки н а-х а ну м. Что ты говоришь? Постой, не уходи, еще натворишь чего-нибудь... Сейчас я сама позову этого подлеца сюда и скажу, чтобы он отказался от своих притязаний. Гюльсеба!

 

Входит Гюльсеба.

Гюльсеба, ступай и потихоньку скажи купцу Ага-Гасану, что по весьма важному делу вызывает его неизвестная женщина. Мое­го имени не называй.

Гюльсеба выходит.

Ты совсем еще ребенок, Азиз-бек! Посмотри в зеркало — глаза налились кровью. Ну чего ты так огорчаешься? Ведь не возьмет же он меня насильно.

Азиз-бек. Ты права, но что мне делать, если сердце того гляди разорвется.

Слышатся   шаги.  Азиз-бек  уходит  в  соседнюю  комнату.   Секина-ханум   за­крывает лицо. Входят Гюльсеба и Аг а-Г а с а н.

А г а-Г а с а н. Салам-алейкум!

Секина-ханум (вполголоса). Алейкум-салам! Братец Ага-Гасан, ты знаешь кто я?

А г а-Г а с а н. Нет, ханум, не знаю.

Секина-ханум. Ага-Гасан, я сестра Хаджи-Гафура, Секина.

Ага-Гасан (удивленно). Теперь я узнал тебя, ханум! При­казывай я твой слуга, твой раб!

С е к и н а-х а н у м. Нет, Ага-Гасан, ты мне не слуга и не раб. Будь мне братом до конца жизни, откажись от меня. Это я хо­тела тебе сказать. Для этого и позвала тебя сюда.

Ага-Гасан (пораженный). Ханум, почему ты не хочешь, чтоб я был твоим рабом? В чем я провинился перед тобой?

Секина-ханум. Ни в чем ты передо мной не провинился. Будем откровенны. Ты посылал к моей тетушке сватов и она опрометчиво дала согласие. Но я тебе говорю прямо, что не вый­ду за тебя. Даже не заикайся об этом.

Ага-Гасан. Но объясни мне, ханум, почему я не удостоен твоего расположения и милости?

Секина-ханум. Это мое дело. Я повторяю: оставь меня в покое!

Ага-Гасан. Но, ханум, какое преступление я совершил, что ты отвергаешь меня?

Секина-ханум. Брат мой, никакого преступления ты не совершил. Но я сама распоряжаюсь собой, и я не желаю быть твоей женой, не люблю тебя. Сердцу ведь не прикажешь.

Ага-Гасан. Ханум, ты   можешь очень   пожалеть об   этих словах. Не говори так.

Секина-ханум. Понимаю, на что ты намекаешь. Посту­пай, как тебе угодно, угрозами меня не испугаешь.

Ага-Гасан.    Как  бы  ты   потом не  раскаялась,    ханум. Подумай, какие слова ты мне говоришь.

Секина-ханум. Нечего мне думать! Иди и поступай, как знаешь.

А г а-Г а с а н (вспылив). Ну ладно! Я с тобой   такую шутку сыграю, что ты до самой смерти будешь помнить! (Встает.)

С е к и н а-х а н у м. Иди, иди! Пусть тебя боится тот, кто ху­же тебя. Делай, что хочешь!..

Ага-Гасан уходит. Секина-ханум и Азиз-бек одни.

Давай подумаем, кого бы нам взять адвокатом? Теперь у нас одним врагом стало больше.

Азиз-бек. Таких врагов пусть будет хоть сотня. На сотню ворон достаточно одного камня. Сейчас же я отправлюсь к Шахзаде и подробно расскажу ему обо всем. Он сам примет меры.

Секина-ханум. Но суда-то Шахзаде не отменит, все рав­но нам надо будет взять адвоката.

А з и з-б е к. Суда он не отменит, но пресечет все интриги и козни Ага-Гасана и подобных ему подлецов. Надо сообщить Шахзаде об этом деле. Отец мой долго служил у него. Шахзаде хорошо ко мне относится, он обещал мне дать службу и вернуть деревни моего отца.

Секина-ханум. Прежде всего нам необходимо взять адво­ката. А затем уже ты можешь сообщить обо всем Шахзаде, что­бы он помог выяснить истину.

А з и з-б е к. Хорошо, но кого мы возьмем в адвокаты?

Входит  Гюльсеба.

Гюльсеба. Какой-то мужчина у ворот говорит, что хочет поговорить с Секиной-ханум. Спрашивает, есть ли в доме муж­чина, который мог бы быть посредником при разговоре. Говорит, важное дело.

С е к и н а-х а н у м. Очень кстати, что Азиз-бек здесь. Ступай, позови. Посмотрим, что он хочет.

Гюльсеба уходит.

Азиз-бек. Зачем нужно, чтобы нас с тобой видели вместе?

С е к и н а-х а н у м. Откуда они знают, кто ты. Могут   поду­мать, что ты близкий мой родственник.

Входит А г а-К е р и м.  Секила-ханум накрывается чадрой. А г а-К е р и м. Салам-алейкум!

А з и з-б е к. Алейкум-салам! Добро пожаловать! Садитесь, пожалуйста.

Ага-Керим (садится в стороне и обращается к Азиз-беку). Будьте любезны назвать ваше благословенное имя!

А з и з-б е к. Меня звать Азиз-бек.

Ага-Керим. Прекрасное имя. Азиз-бек, я буду разговари­вать с вами, а Секина-ханум пусть слушает.

Азиз-бек. Извольте. Но вы можете разговаривать и с са­мой Секиной-ханум. Она не такая, как все девушки. Когда нуж­но, она сама вступает в разговор.

Ага-Керим. И отлично делает, ей-богу! Азиз-бек, меня зо­вут Ага-Керим, старший маклер. С покойным Хаджи-Гафуром мы были большими друзьями. Только что я был по одному делу у Ага-Мардана Халвачи-оглы, когда пришел к нему купец Ага-Гасан, поздоровался и сказал: Ага-Мардан, я слышал, что ты являешься адвокатом вдовы Хаджи-Гафура, Зейнаб, и пришел предложить тебе свою помощь; мне надо поговорить с тобой без свидетелей. Ну, после таких слов я вынужден был уйти, но сра­зу сообразил, что они собираются выступить против Секины-ханум. Помня, что мы с Хаджи-Гафуром делили хлеб-соль, я и решил предупредить об этом Секину-ханум.

Секина-ханум. Я очень, очень тебе благодарна, Ага-Ке­рим, за то, что ты не забыл о дружбе и в такое трудное время вспомнил о сестре своего друга.

Ага-Керим. Конечно, ханум. Друзья познаются в тяжелый час. Ведь Ага-Мардан плут, какого свет не видал. Вот почему я счел своим долгом предупредить вас о его кознях. Потом будет поздно, и тогда ничем не поможешь.

Секина-ханум. Ага-Керим, а что может мне сделать Ага-Мардан?

Ага-Керим. Как что? Я слышал, что он адвокат жены ва­шего брата и будет в суде защищать ее. В подобных делах он большой мастак и справиться с ним очень трудно.

Секина-ханум. Что с того, что он будет защищать ее? У брата не было детей, чтобы наследовать ему, а вдова не может быть его наследницей, потому что она была   временной женой. Чем может повредить мне Ага-Мардан или любой другой в   та­ком правом деле?

Ага-Керим. У вас мало опыта в таких делах, ханум. Что бы ни захотел сделать Ага-Мардан, он всего добьется. Поэтому надо быть начеку.

Секина-ханум. А что надо сделать для этого?

Ага-Керим. К примеру, назовите мне вашего адвоката, чтобы я мог предупредить его о некоторых каверзных приемах Ага-Мардана. Он будет подготовлен и не попадется на удочку.

Секина-ханум. Мы еще не знаем, кто будет нашим адво­катом.

Ага-Керим. Как не знаете? Неужели вы еще не выбрали себе адвоката?

Секина-ханум. Нет, не выбрали и не знаем, кого выб­рать. Об этом сейчас и думали.

Азиз-бек. И в самом деле, Ага-Керим, не можешь ли ты назвать человека, который бы мог быть нашим адвокатом?

Ага-Керим. Нет, не могу вспомнить ни одного человека, который бы мог справиться с Ara-Марданом. Я думал, что вы уже имеете адвоката.

А з и з-б е к. Нет, не имеем и ищем опытного человека, чтобы поручить ему наше дело. Подумай, может, вспомнишь кого-нибудь.

Ага-Керим. Право, ни одного достойного человека не вспомню! Людей много, но все они не чета Ага-Мардану. Пожа­луй... Вспомнил я одного человека, если только он согласится, потому что он давно не занимается судебными делами. Разве что он мог бы пбтягаться с Ага-Марданом.

Секина-ханум. Кто же он?

А г а-К е р и м. Ага-Салман Алекчи-оглы. Попросите его, если только согласится.

Секина-ханум. Но кому бы повидать его и поговорить с ним?

Ага-Керим. Никого не надо, ханум. Сами позовите его сюда и поговорите с ним. Быть может, вам удастся уговорить этого человека. У женщин особая сила воздействия.

Секина-ханум. А не можешь ли ты прислать его сюда, Ага-Керим?

Ага-Керим. Нет, ханум, пошлите за ним кого-нибудь дру­гого. Я как-то повздорил с   Ara-Салманом, и с тех пор   мы не разговариваем.

С е к и н а-х а н у м. Но как же ты его научишь разным хитро­стям?

Ага-Керим. Будь это кто-нибудь другой, он нуждался бы в моих советах, а Ага-Салману они не нужны. Он способен са­мому черту башмаки сшить. Хоть я и зол на него, но отрицать его достоинств не могу.

Азиз-бек. Сейчас я сам пойду и приведу его сюда.

С е к и н а-х а н у м. Хорошо, иди за ним.                            

Азиз-бек и Ага-Керим уходят.

А г а-К е р и м. Всего хорошего, ханум.

Секина-ханум. Будь здоров, Ага-Керим. Я никогда не забуду твоей услуги.

Азиз-бек и Ага-Керим уходят

Гюльсеба, постели на пол тюфяк и положи подушку.

Гюльсеба, быстро стелет тюфяк и кладет подушку. Слышатся шаги. Входят А з и з-бек и А г а-С а л м а н. Секина-ханум сидит в глубине сцены. Гюльсеба

стоит возле нее.

А г а-С а л м а н. Салам-алейкум!

Секина-ханум. Алейкум-салам, Ara-Салман! Добро по­жаловать, очень вам рада. Прошу садиться. (Указывает ему место на тюфяке.)

Ага-Салман садится на тюфяк. Пониже садится Азиз-бек.

{Негромко.) Ага-Салман, я сестра Хаджи-Гафура и надеюсь, что вы будете мне отцом родным и не откажете в помощи в тяжелый для меня день.

А г а-С а л м а н. Расскажите, ханум, какое у вас дело?

С е к и н а-х а н у м. Вам [хорошо известно, Ага-Салман,   что месяцев шесть-семь тому назад, когда здесь свирепствовала  хо­лера, многие бежали из Тебриза. Брат мой, Хаджи-Гафур, был человек благочестивый и, уповая на милость аллаха, объявил, что он никуда с места не сдвинется. Не осторожности ради он все свои наличные деньги в сумме шестьдесят тысяч туманов по­ложил в сундук и при свидетелях вручил казию с тем, чтобы в случае его смерти деньги были переданы законному наследнику. 'Приняв эти деньги, казий так же, как и прочие жители города, уехал из Тебриза. Все соседи тоже уехали. В нашем доме оста­лись мой брат, его временная жена и я. Брат заболел. В городе никого не было, кроме нескольких сербазов, которых правитель­ство оставило здесь, чтобы проверять дома и отвозить покойни­ков на кладбище. В тот день четверо из этих сербазов пришли к нам, и брат им сказал: я умираю и кроме единственной сест­ры у меня никаких наследников не остается. Когда я умру, по­хороните меня. Брат скончался. Теперь его вдова, что была ему «мутэ», и не имеет никаких прав на его наследство, объявила себя наследницей и оспаривает мои права. Адвокатом ее будет Ага-Мардан Халвачитоглы. Я хочу просить тебя принять на себя труд и быть моим защитником.

Ага-Салман. Секина-ханум, я уже оставил профессию ад­воката, и не выступаю в суде.

Секина-ханум. Ага-Салман, это дело долго не затянется и разрешится очень быстро. Если понадобятся свидетели, чтобы подтвердить слова брата, то можно позвать тех сербазов. Про­шу тебя, ради меня, не отказывайся от этого дела.

А г а-С а л м а н. А имена и адреса этих сербазов вы знаете?

Секина-ханум. Конечно. Азиз-бек запишет их имена и адреса и вручит тебе.

А г а-С алман. Ну раз вы так просите, я согласен. Надеюсь, дело не затянется, а то времени у меня совсем нет.

С е к и н а-?с а н у м. Думаю, с помощью аллаха   дело это закончится в один день. За этот один   день труда   обещаю   тебе пятьсот туманов.

А г а-С алман. Это не важно, ханум. Я берусь за это дело исключительно ради вас, а не из корысти.

Секина-ханум. Верю, Ага-Салман, но эти деньги я дарю твоим детям на карманные расходы.

А г а-С алман. Теперь разрешите мне уйти, ханум. Мне надо повидать сербазов, поговорить с ними, узнать, какие показания будут они давать в суде. А вы составьте доверенность на мое имя и пришлите мне.

Секина-ханум. Хорошо, доверенность я тебе пошлю. Но, Ага-Салман, говорят, Ага-Мардан очень хитрый человек. Смо­три, поосторожнее.

Ага-Салман. Будьте покойны. Его хитрость мне не страш­на. Азиз-бек, запиши имена и адреса тех сербазов и пришли мне.

А з и з-б е к. Хорошо, через час вы все получите.

Ага-Салйан уходит. Азиз-бек и Секина-ханум одни.

А я пойду и расскажу все Шахзаде.

Се к и н а-х а н у м. Пока садись, напиши имена и адреса сер­базов и отошли Ага-Салману, а потом можешь идти.

Азиз-бек садится писать.

 

Занавес

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

Происходит в доме Ага-Мардана Халвачи-оглы.

Ага-Мардан (один). Что это Ага-Керим так опаздывает? Может, он задержался из-за дела Ага-Салмана. Если все пой­дет, как я задумал, то слава моя в Тебризе вознесется до небес, не говоря уже о том, сколько я заработаю _на этом деле. Про­фессия адвоката — неисчерпаемый источник доходов, если, ко­нечно, постигнуть все ее тонкости. Ну в этом отношении, слава аллаху, я кое-что умею.

Открывается дверь и входит А г а-К е р и м.

Ага-Керим (радостно). Салам-алейкум! Я все устро­ил и жду награды!

А г а-М а р д а н (ухмыляется). В самом деле?

Ага-Керим. Клянусь твоей жизнью, я так расписал тебя вдове Хаджи-Гафура, что, присутствуй ты там лично, подивился бы своим достоинствам. Я уверил ее, что для казия нет боль­шего авторитета, чем Ага-Мардан, что судья во всем соглаша­йся с ним, что и Шахзаде он хорошо известен, и часто захажи­вает к правителю для разрешения разных дел, что в мудрости он равен Платону, и надо поступать именно так, как он посове­тует, ничего не бояться, ни в чем не сомневаться, потому что, только следуя его советам, можно завладеть наследством Хаджи-Гафура, ибо она никаких прав на него не имеет. И женщи­на, и ее брат, Ага-Аббас, во всем со мной согласились. Они вот-вот должны прийти, чтобы выслушать твои наставления и дей­ствовать по твоим указаниям.

Ага-Мардан. Прекрасно. А как с Ага-Салманом? Удалось тебе навязать его в адвокаты противной стороне?

Ага-Керим. А как же! Сейчас Ага-Салман находится у Секины-ханум. Оттуда он придет прямо сюда.

А г а-М а р д а н. Молодец, Ага-Керим! Клянусь аллахом, в твоих речах заключена волшебная сила. Однако скажи, пожалуй­ста, вдова Хаджи-Гафура красива?

А г а-К е р и м. А тебе что до этого?

А г а-М а р д а н. Я не прочь бы жениться на ней. Как ты ду­маешь, выйдет она за меня?

Ага-Керим. Право, не знаю, выйдет ли. Дело в том, что ты староват для нее. Она молоденькая.

Ага-Мардан. Нет, Ага-Керим, клянусь своей жизнью мне не так-то уж много лет. Мне только что исполнился пятьдесят один год.

Ага-Керим. А мне казалось, что тебе все семьдесят!

Ага-Мардан. Нет, клянусь твоей жизнью! Знаешь, когда я родился? Спустя год после большого тебризского землетря­сения.

А г а-Кер и м. Но ведь ты женат.

А г а-М а р д а н. Я же не потому хочу жениться что у меня нет жены. Если с помощью аллаха мы вырвем эти деньги из рук сестры Хаджи-Гафура и отдадим этой женщине, то нельзя же допустить, чтобы она вышла замуж за другого. Я сам женюсь на ней, и богатство ее будет моим. Это выгодно и тебе. А какая тебе польза, если она выйдет за другого?

Ага-Керим. Правильно, но в таком случае безразлично, красива она или нет. Пусть будет хоть ведьма! Согласится— женись! Но она слишком хороша собой. Я не думаю, чтобы ты ей понравился.

А г а-М а р д а н. А каков я, по-твоему?

Ага-Керим. Ты сам знаешь, что физиономия у тебя не очень...

А г а-М а р д а н. Странно, что на твой взгляд я непривлека­телен. Дай-ка посмотрюсь в зеркало. (Смотрит в большое зер­кало.) Ради аллаха, Ага-Керим, какие ты видишь недостатки у меня в лице? Если ты насчет того, что зубов у меня нет, так это вовсе не от старости, а от золотухи. А что щеки впали, так это не очень заметно: их закрывает борода.

А г а-К е р и м. Да ладно, будет тебе! Успокойся, сейчас должна прийти эта женщина.

Ага-Мардан. Тогда надо надеть архалук из кашемировой шали и суконную накидку. Да бороду причесать. (Приушает-ся за туалет.)

Ага-Керим. Ну к чему тебе все это? Лучше садись на место.

Ага-Мардан. О, это все очень важно. Наши женщины са­ми скрываются от мужчин, но очень любят наблюдать за ними. Если вдова Хаджи-Гафура увидит меня принаряженным, то обя­зательно заинтересуется мною, и слова мои приобретут в ее глазах больше веса, а может быть, я даже понравлюсь ей.

Ага-Мардан переодевается, расчесывает бороду и садится. Открывается  дверь,  и  входят  вдова  Хаджи-Гафура,  3 е и н а б,  и ее  брат, А г а-Аб бас.

А г а-А б б а с. Салам-алейкум!

Ага-Мардан. Алейкум-салам! Добро пожаловать! Очень вам рад! Извольте, садитесь!

Закутанная в чадру вдова Хаджи-Гафура и ее брат садятся.

Я буду говорить с тобой, Ага-Аббас, а Зейнаб-ханум пусть слу­шает и отвечает, когда нужно. После смерти Хаджи-Гафура про­шло уже шесть месяцев. Между собой мы должны быть совер­шенно откровенными. Всем известно, что Зейнаб-ханум не была в постоянном браке с Хаджи-Гафуром и не имеет никаких прав на долю в его наследстве, но я, зная это, послал к вам Ага-Керим а сообщить, что если вы будете во всем меня слушаться и следовать моим советам, то я сделаю так, что все богатство до­станется Зейнаб-ханум. Сестра Хаджи-Гафура не имеет никакой поддержки, у нее нет сильных родственников. У девушки толь­ко жених, молодой человек, который ничего в судебных делах не смыслит. Вы согласились со мной и послали к казию человека заявить, чтобы он не выдавал оставленных Хаджи-Гафуром де­нег его сестре, так как вы тоже имеете на них права. Казий задержал деньги и сообщил вам и сестре Хаджи-Гафура, чтобы вы выбрали адвокатов и явились в суд. Я ваш адвокат, и Зей­наб-ханум должна слушаться меня и исполнять мои советы, чтобы выиграть дело.

Ага-Аббас. Разумеется, иначе и быть не может. Мы го­товы выслушать ваши советы и предложения.

Ага-Мардан. Прежде всего, Зейнаб-ханум должна дать мне на предварительные расходы пятьсот туманов, которые мы учтем при окончательном расчете. Она призналась Ага-Кериму, что взяла тысячу туманов, которые оставались в сундуке после смерти Хаджи-Гафура и о которых сестра его не знала.

3 е и н а б-х а н у м. Мы согласны. Каковы ваши другие пред­ложения?

Ага-Мардан. Второе предложение заключается в том, что ты должна согласиться на половину денег Хаджи-Гафура, то есть получить тридцать тысяч туманов из общей суммы в шесть­десят тысяч, а другая половина этой суммы должна поступить. нам: мне, Ага-Кериму и другим нашим помощникам.

3 е и н а б-х а н у м. Вай! Как много ты (хочешь, Ага-Мардан!

А г а-М а р д а н. Это совсем не много, ханум!  Ведь ты не имеешь никаких прав на это наследство, и эти тридцать   тысяч получишь только благодаря моей помощи.

3 ей н а б-х а ну м. Как то есть не имею прав? Годами я жи­ла и трудилась в доме Хаджи-Гафура, ключи от всех сундуков с деньгами находились у меня! Сестра Хаджи-Гафура не смела потратить даже пяти аббасы. А теперь получается, что я долж­на отойти в сторонку, а деньги достанутся этой легкомысленной девчонке, и она будет пить, есть, наслаждаться жизнью?

А г а-М а р д а н. В суде эти доводы не примут во внимание.

3 ей н а б-х а ну м. Почему не примут во внимание? Разве у судей нет совести? Больше десяти лет все это имущество нахо­дилось в моих рукаве. Почему же теперь я должна лишиться его?

А г а-М а р д а н. Вот именно должна лишиться. Лучше по­слушайся меня и согласись на половину. Иначе ты не можешь рассчитывать ни на одну монету. Ага-Аббас хорошо понимает, что я говорю правду.

А г а-А б б а с. Хорошо, мы согласны. Какие еще предложе­ния ты имеешь?

А г а-М а р д а н. В-третьих, Зейнаб-ханум должна заявить на суде, что имеет от покойного Хаджи-Гафура семимесячного сына.

Зейнаб-ханум. Ой батюшки! Это очень трудное задание, Ага-Мардан! Как я могу солгать, что у меня семимесячный сын?

Ага-Мардан. Ничего трудного! При жизни Хаджи-Гафу­ра ты была беременна. За месяц до его смерти ты родила сына, и ему теперь семь месяцев. Неужели трудно сказать это?

Зейнаб-ханум. Ты мне как отец, Ага-Мардан, и я не смею ослушаться тебя, но это твое предложение слишком труд­ное. Я никогда не рожала. Разве не спросят меня, где ребенок?

А г а-М а р д а н. Об этом не беспокойся. Ребенок есть, и его выносила и родила ты. Имеются свидетели, которые видели ре­бенка у тебя и у Хаджи-Гафура на руках. На этот счет будь покойна. Тебе надо только заявить об этом, а подтверждать будут другие.

Зейнаб-ханум. Ради аллаха, Ага-Мардан, предложи что-нибудь другое. Как я смогу выговорить такие лживые слова? Клянусь аллахом, у меня не хватит смелости сказать это.

Ага-Мардан. Странные вещи ты говоришь. Почему это у тебя не хватит смелости? И чего стесняешься, не понимаю. Весь мир знает, рожать детей — дело женское. Чего же туг стесняться? Мало ли что ты не рожала! Любишь рыбу, не бойся холодной воды. Ты обязательно должна сказать о ребенке, ина­че нельзя.

3 е и н а б-х а ну м. А для чего   тебе надо такое   заявление, Ага-Мардан?

Ага-Мардан. Это надо для того, чтобы имущество Хаджи-Гафура досталось тебе. Другого средства нет. Ты не можешь быть наследницей Хаджи-Гафура, а сын твой—его законнейший наследник. Когда будет доказано, что такой сын есть, все иму­щество достанется ему. Потом я добьюсь того, чтобы меня на­значили его опекуном. Пройдет пять-шесть месяцев, и мы объ­явим, что сын твой скончался. Таким образом все имущество по закону перейдет тебе. Половину возьмешь ты, другую по­ловину возьму я.

3 е и н а б-х а н у м. Скажи, отец, ради аллаха, неужели мож­но осуществить такой план?

Ага-Мардан. Было бы нельзя, если бы сестра Хаджи-Га­фура имела какую-нибудь опору. Но у нес нет никого, кто бы посмел выступить против нас. Вот если бы она согласилась выйти за купца Ага-Гасана, нам было бы трудно выиграть дело. А теперь и Ага-Гасан со всей родней выступает против девушки и добиваются того, чтобы наследство не досталось ей. Девушка осталась одна со своим юным женихом, который ни на что не способен.

Зейнаб-ханум. А где ребенок, о котором ты говорил?

А г а-М а р д а н. Сейчас увидишь! Ага-Керим, возьми ребенка у кормилицы в той комнате и принеси сюда.

Ага-Керим выходит.

Зейнаб-ханум.  Ребенка  кормит кормилица? Ага-Мардан. Нет, кормит-то мать, но-она у тебя кормили­цей— запомни это.

Ага-Керим возвращается с ребенком на руках.    Ага-Мардан берет у него ребенка и передает Зейнаб-ханум.

Вот твой сын, возьми! Посмотри, глаза и брови у него точно такие, как у Хаджи-Гафура.

3 е и н а б-х а н у м. Ей-богу, похож, в самом деле похож. Но я очень боюсь, что на суде у меня язык отнимется и я ничего не сумею выговорить.

Ага-Мардан. Все это оттого, Зейнаб-ханум, что ты сама не веришь в то, что ребенок есть. Прежде всего надо, чтобы ты сама поверила, что это твой сын. Иначе, конечно, во время суда ты можешь растеряться и у тебя отнимется язык. Будь смелее и обещай нам дать именно такое показание.

Зейнаб-ханум. Хорошо, обещаю, если только смогу.

Ага-Мардан. С помощью аллаха   сможешь. Ведь не   хочешь же ты, чтобы все деньги получила твоя золовка и растра­тила на своего дармоеда-жениха?

3 ей н а б-х а ну м. Ты прав. Только бы защитник Секиныха-нум не уличил меня во лжи.

Ага-Мардан. Ха-ха-ха! Подумайте, кого она боится! Да он ни слова против тебя не скажет. Ну теперь идите, составьте и приготовьте доверенность. Суд завтра начнется и завтра же кончится, а у меня и других дел много. Сейчас сюда должны прийти люди. Возьмите с собой Ага-Керима и пришлите через него пятьдесят туманов.

Ага-Аббас. Деньги при нас. Ага-Керим предупредил.

А г а-М а р д а н. Тогда оставьте их и идите.

Ага-Аббас кладет перед Ага-Марданом кошелок с деньгами и встает, чтобы уйти. В этот момент входит ф е р р а ш Шахзаде Н а с и р.

На си р. Салам-алейкум, Ага-Мардан! Его высочество при­казал передать, чтобы сегодня вечером ты был у него. Он хочет посоветоваться с тобой по какому-то важному делу.

Ага-Мардан. Доложи Шахзаде, что буду.

Ферраш ухедит. Появляется слуга казия А с а д.

Ас а д. Салам-алейкум, Ага-Мардан! Мой господин велел спросить тебя, будешь ли ты сегодня вечером в гостях у Хаджи-Сами. Он хочет встретиться с тобой и поговорить о деле.

А г а-М а р д а н. Доложи, что буду.

Ага-Аббас с сестрой и слуга Асад уходят.

А г а-К е р и м. Откуда они взялись?

А г а-М а р д а н. Я предвидел, что мое предложение испугает женщину, поэтому дал этим людям немного денег и подучил,, чтобы они пришли, когда женщина будет у меня, при ней сказа­ли то, что они сейчас сказали. Пусть женщина думает, что я пользуюсь расположением Шахзаде и судьи, это придаст ей смелости. Иначе я боюсь, что во время судебного заседания она растеряется, и мы будем опозорены.

Ага-Керим. Клянусь аллахом, отлично придумано! Хоро­шо бы во время суда сделать так, чтобы женщина давала по­казания после свидетелей. Если бы это удалось, она была бы спокойнее.

А г а-М а р д а н. Ну, теперь ты ступай к Хаджи-Раджабали и скажи ему, чтобы пришел со свидетелями. Обещай ему само­му пятьсот туманов, из них пятьдесят сейчас, а остальное потом, после суда. Без участия Хаджи-Раджабали мы не смогли бы провести наше дело. Он бы все нам испортил. Это такой плут, что скрыть от него что-нибудь невозможно.

Ага-Керим. Хорошо, я пойду. (Встает.)

А г а-М а р д а н. Вот что, дорогой, прошу тебя, когда уви­дишь вдову Хаджи-Гафура, намекни ей, чтобы она не называла меня отцом. Не подумай чего-нибудь такого... Клянусь твоей жизнью, просто мне не нравится, когда женщина из уважения называет меня отцом. К чему это? Пусть называет по имени.

Ага-Керим. Ладно, ладно, понимаю. Будь покоен, она больше не будет называть тебя отцом.

Ага-Керим уходит. Входит А г а-С а л м а н.

А г а-С а л м а н. Салам-алейкум!

А г а-М а р д а н. Алейкум-салам! Hv, как дела?

А г а-С а л м а н. Взяли адвокатом. Что делать дальше?

А г а-М а р д а н. А дальше   надо   подготовить   свидетелей и приступить к судебному разбирательству. Скажи, что они   тебе обещали?

А га-Салман. Мне заявили, что выдадут пятьсот туманов, так как свидетели у них готовы и дело правое. Я согласился.

А г а-М а р д а н. И хорошо сделал. Теперь ты убедился, что выступать на правой стороне не так-то уж выгодно? Вдова Хаджи-Гафура отказывается от тридцати тысяч туманов, кото­рые достанутся тебе, мне и Ага-Кериму. Ты узнал имена и адре­са их свидетелей?

А га-Салман. Узнал. Это четверо сербазов по имени Бедель, Каграман, Кафар и Назар. Живут они на улице Верджи.

Ага-Мардан. Мне надо позвать их сюда и подучить, что­бы они дали ложные показания. Ты же пойдешь к ним и будешь просить показать все, как было в действительности. Сербазы очень бедны, все равно что нищие. Они обязательно спросят: ага, а что ты нам пожалуешь после суда? Тогда ты им ответишь: милые мои, нехорошо просить награду за правдивые показания, вы должны дать показания во имя аллаха, который и вознагра­дит вас на том свете.

А г а-С а л м а н. Хорошо.

Ага-Мардан. А ты знаешь, какие   показания   дадут сер-

базы?

А г а-С ал м а н. Знаю. Они покажут, что за два часа до смерти Хаджи-Гафура они были у него в доме и тот им сказал: я умираю, на свете у меня нет никого, кроме моей сестры; похо­роните меня, когда я умру.

Ага-Мардан. Прекрасно! Но сербазам придется изменить это показание и сказать в суде, что у Хаджи-Гафура был месяч­ный сын. Теперь ступай!

Ага-Салман уходит. Ага-Мардан один.

Слава аллаху, все идет, как по маслу. Сейчас Ага-Керим должен привести свидетелей.

 

Открывается   дверь   и   входят   А г а-К ерим,   Хадж и-Р аджабали   и четверо   мужчин.

 

Хадж и-Р аджабали. Салам-алейкум!

А г а-М а р д а н.  Алейкум-салам, Хаджи!  Ну как, нашел?

Хадж и-Р аджабали. Нашел? Будто мы что-то теряли. Странный вопрос задаешь, Ага-Мардан. Видно, ты до сих пор не знаешь меня как следует.

Ага-Мардан. (Ага-Кериму на ухо.) Ступай за Ага-Салма-ном и приведи ко мне сербазов, которых он назовет. (Затем об­ращается к Хаджи-Раджабали.) Теперь, Хаджи, расскажи мне, кто они такие?

Хадж и-Р аджабали. Этот — Гапо, картежник, прибыл из Ардебиля вчера. Этот—Шейда из Казвина, днем меняла, но­чью кутила. Этот — хамаданец Курбанали, на все руки мастер, днем торгует на рынке чулками. А этот — Ганифа из Мараги, днем разносчик, а ночью мой помощник.

Ага-Мардан. Слава аллаху, все они люди приличные, только у Гапо профессия не совсем подходящая, он может вы­звать подозрения.

Хадж и-Р аджабали. Об этом не беспокойся. Гапо такой жулик, что может принять любое обличие. Хочешь, через два часа он явится сюда таким солидным купцом, что ты и сам на­чнешь сомневаться, он ли это? Неужели ты не знаешь, что это сын того самого Гейдаркули, который днем был в Огаре, затем прошел двухдневный путь пешком и ночью того же дня похитил у покойного правителя провинции шкатулку с драгоценностями. В ту же ночь он возвратился в Огар, и утром застали его спя­щим в коридоре караван-сарая. Весь мир был потрясен тогда этим происшествием. Когда дело раскрылось, его не казнили только из-за этого подвига, ему лишь вырезали ступни.

Ага-Мардан. Ах, значит, это сын того самого Гейдар-кули? Прекрасно, но придется изменить ему имя. А они знают шариат?

X ад ж и-Р ад ж а б а л и. Будь покоен, все они грамотные люди. Клянусь твоей жизнью, каждый из них способен сшить башмаки самому черту. Все они ежедневно совершают намаз в мечети.

Ага-Мардан. Отлично. А знают они, что должны показать в суде?

Хадж и-Р аджабали. Не знают. Этому ты должен на­учить.

Ага-Мардан. Они должны показать, что за неделю до смерти Хаджи-Гафура они вчетвером шли вечером на поклоне­ние могилам своих родных. Проходя мимо дома Хаджи-Гафура, они увидели в воротах самого Хаджи-Гафура с младенцем на руках. Поздоровавшись с Хаджи-Гафуром, они спросили его чей это ребенок. Тот ответил, что ребенок его, что родился он три недели назад, и добавил, что у него других детей нет.

X а д ж и-Р а д ж а б а л и (обращается к свидетелям). Слы­шали, ребята?

Гапо. Конечно, слышали.

А г а-М а р д а н. Сумеете сказать так?

Ганифа. Конечно, сумеем. Что тут мудреного?

Ага-Мардан. Я очень   вами   доволен,  дети   мои.   Пусть благословит вас аллах.

Шейда. Ага-Мардан, разве может аллах благословить на такое дело?

Ага-Мардан. Почему же нет? Милый мой, если ты узна­ешь суть этого дела, сам скажешь, что аллах благословит. Бед­ная вдова Хаджи-Гафура целых десять лет распоряжалась в доме, владела деньгами, и можно ли теперь допустить, чтобы она лишилась всего этого, а богатство досталось взбесившейся девке, которая проест его со здоровым парнем, служителем деспота, за то, что он будет обнимать ее? Благочестивые наши ученые указывают, что служители деспота отвержены аллахом.

Шейда. Да, ты прав.

X а д ж и-Р а дж а б а л и. Ага-Мардан, сообщи ребятам, сколько они получат.

Ага-Мардан. Разве Ага-Керим не сообщил? Каждый по­лучит по тридцать туманов. А твое вознаграждение известно.

Хадж и-Р аджабали. Ага-Мардан, половину вознаграж­дения надо будет выдать ребятам вперед.

Ага-Мардан. Разумеется. Вы идите. Через два часа Ага-Керим доставит тебе пятьдесят туманов, а ребятам половину их вознаграждения.

Хадж и-Р аджабали. Ладно. До свидания!

Все  уходят.  Затем  открывается  дверь,  и  появляются  четыре сербаза

и  А г а-К е р и м.

С е р б а з ы. Салам-алейкум!

А г а-М а р д а н. Алейкум-салам! Садитесь, дети мои, садитесь. Добро пожаловать. Вы уж извините, что побеспокоили вас.

Один из сербазов. Что вы, ага! Нам очень приятно бы­ло посетить такого почтенного господина, как вы.

А г а-М а р д а н. Спасибо, сын мой! Воспитанного человека всегда видно. Вы обедали?

С е р б а з. Нет, пообедать мы не успели, очень спешили к вам.

А г а-М а р д а н. Ага-Керим, пошли одного из слуг на базар, пусть принесет четыре двойные порции чилова и шербет.

Сер б аз. Зачем вы беспокоитесь, ага?

Ага-Мардан. Какое беспокойство? Сейчас время обеда. Как же можно допустить, милый, чтобы вы ушли из моего дома голодными?

С е р б а з. Чем можем служить вам, ага?

А г а-М а р д а н. Особенных услуг от вас мне не надо, сынок. Я хочу задать вам лишь один вопрос.

Серб аз. Извольте, ага, задайте хоть два вопроса.

А г а-М а р д а н. Это вы хоронили покойного Хаджи-Гафура?

С е р б а з. Да, ага, мы.

А г а-М а р д а н. Спасибо вам, дети мои! Ваша самоотвержен­ность достойна высокой похвалы. Вы не только опора ислама, но и спасители людей в их тяжелые дни. Во время эпидемии холеры ни одно живое существо не осталось в Тебризе, но вы„ жертвуя собою, остались в городе. Пусть наградит вас по до­стоинству великий аллах! Скажите, дети мои, вы застали Хаджи-Гафура в живых?

С е р б а з. Да, ага, застали в живых.

Ага-Мардан. А не видели вы тогда при нем месячного ребенка?

С е р б а з. Нет, ага, не видели.

А г а-М а р д а н. Может быть, он был на руках у матери?

С е р б а з.  Нет,  ага.  Мы  даже спросили у Хаджи-Гафура, нет ли у него детей и родных. Он ответил, что кроме сестры    у него никого нет.

А г а-М а р д а н. Очень может быть, что он не принял в ра­счет месячного сына, но ребенок в то время был и находился на руках у матери. Кроме вас, есть люди, которые видели ребенка на руках у матери. Я думал, может, и вы видели это. Ну ничего. Так как же вы собираетесь показать во время суда? Ведь ме­жду наследниками возник спор о наследстве.

С ер б а з. Мы будем говорить то, что знаем. Об этом спраши­вал нас и правозаступник сестры Хаджи-Гафура. Мы ему от­ветили то же.

А г а-М а р д а н. Ах, вот как! Теперь понятно, почему вы так разговариваете. Вас подучил этот негодяй и безбожник, потому вы и отрицаете, что видели ребенка. Наверное, он обещал каж­дому из вас по двадцать туманов и даже выдал вам вперед по­ловину?

С е р б а з. Нет, ага, он не обещал нам ни одного гроша. Более того, мы попросили у него немного денег на харчи, так он отве­тил, что свидетель должен быть бескорыстным и ожидать на­грады от аллаха.

Ага-Мардан. Ах, окаянный! Какой же он, оказывается, скряга! Он не хочет, чтобы кроме него самого, еще кому-нибудь была польза. Подумать только заставляет давать ложные пока­зания по делу о шестидесяти тысячах туманов и жалеет выдать таким молодцам, как вы, хотя бы по двадцать, тридцать тума­нов на расходы. Клянусь аллахом, редко можно встретить та­кого скупца, накажи его аллах! Ведет неправое дело да еще скупится!..

С е р б а з. Как неправое дело, ага?

Ага-Мардан. Вот так и неправое. Он старается отрицать существование семимесячного сына Хаджи-Гафура, чтобы ос­тавшееся ему от родного отца наследство передать сестре покойного. Но аллах не допустит этого. Ребенок жив и здоров. Как же можно забывать? Я защищаю права ребенка, и каждо­му, кто покажет в его пользу, выдам по тридцать туманов . Я очень надеялся на вас, думал, что вы видели ребенка, и зара­нее отсчитал по тридцать туманов для каждого из вас. Но, к сожалению, вы говорите, что ребенка не помните. А может быть, если вы увидите ребенка, то вспомните? Ага-Керим, возьми, пожалуйста, ребенка у матери его, вдовы Хаджи-Гафура и принеси сюда.

Ага-Керим выходит и приносит из другой комнаты запеленатого семимесячного ребенка.

Подумайте, дети мои, как следует. Не может быть, чтобы вы не заметили тогда этого ребенка. Разве допустит аллах, чтобы деньги, оставшиеся от отца этому сироте, достались другому, чтобы он влачил жалкое существование, скитался по чужим углам? Но, может,быть, тогда в спешке вы не обратили внима­ния на него? Ведь время-то было тогда такое, что человек и се­бя не помнил. Ага-Керим, возьми в нише отложенные деньги и принеси сюда.

Ага-Керим быстро берет из ниши четыре бумажных свертка с деньгами и кладет перед Ага-Марданом.

Вот, мои дорогие, кроме той награды, которую, несомненно, воз­даст вам аллах, этот сирота приготовил для каждого из вас в этих свертках по тридцать туманов. Это не то, что окаянный Ага-Салман, который вынуждает выступать за неправое дело и из скупости ничего не дает.

Один из сербазов (обращается к своему товарищу)-Каграман, я припоминаю, что когда мы были у Хаджи-Гафура, послышался детский писк.

Каграман. Теперь и я припоминаю, что в углу комнаты сидела какая-то женщина и держала запеленатого ребенка.

Кафар. Постойте, и я вспомнил, как Хаджи-Гафур сказал, что это его жена и что ребенок его родился месяц назад.

Назар. Как мы могли забыть все это, ребята? И в самом деле, в такое время человек и себя не помнит. Неужели вы не помните, как Хаджи-Гафур просил нас позаботиться о его доме, жене и маленьком сыне, чтобы до возвращения людей в город воры и мошенники не причинили им зла?

Бедель и все другие се р б а зы. Да, да, и в самом деле, он оставил их на наше попечение.

Ага-Мардан. Да благословит вас аллах, дети мои! Я был уверен, что вы вспомните, как обстояло дело. Возьмите же эти деньги и потратьте на свои нужды. С помощью аллаха, когда закончится суд, каждый из вас получит еще по десять туманов. Правда никогда не останется без вознаграждения. Как вы рас­сказали мне сегодня, дети мои, так же расскажете завтра на суде. Берите деньги!

Сдин из сербазов. Ага, но мы ведь обещали Ага-Салма-ну дать показания в его пользу. Теперь должны ли мы преду­предить его, что не можем быть его свидетелями?

Ага-Мардан. Нет, ничего ему говорить не надо. Пусть он продолжает думать, что вы дадите показания в его пользу, и возьмет вас в суд. А там вы покажите то, что показали сейчас здесь. Ага-Салман не имеет права требовать от вас что-нибудь. Если спросит, почему вы дали такие показания, вы ответите, что рассказали все, как было на деле. Берите деньги. Чилов уже принесли. Пройдите в ту комнату, пообедайте и можете идти. Только у меня к вам одна просьба: пусть никто не знает о том, что я вас вызывал к себе. За сохранение всего этого в тайне я лично обещаю каждому из вас по шапке из бухарско­го каракуля.

Сер базы. На этот счет будьте покойны, ага! (Берут деньги.)

Ага-Мардан. Ага-Керим, отведи ребят в ту комнату, пусть они там пообедают, потом проводи.

Ага-Керим уводит сербазоз в другую комнату.

{Один.) Пока что все идет хорошо. Теперь пойду к судебным заседателям и предупрежу их, чтобы завтра во время суда как следует виляли хвостом. (Выходит.)

Занавес

 

ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ

. Происходит в    помещении суда. На    председательском    месте сидит    казий. Справа  от  него  А г а-Р а х и м  и А г а-Д ж а б б а р,  слева .А г а-Б а ш и р  и А г а-С а т т а р — постоянные    судебные    заседатели.    Пониже    сидит   Ага-Мардан, защитник вдовы Хадж и-Г а ф у р а.

Ага-Башир (обращается к казию). Слава вашей прозор­ливости и мудрости, ага! Вы знаете, что сделала та вчерашняя женщина, приходившая с жалобой? Оказывается, она сама вытащила у мужа из кармана три тумана, избила его, поцара­пала себе лицо, вырвала волосы и пришла жаловаться на мужа.

Казий. А разве я не сказал, что эта женщина не внушает мне доверия, что надо проверить ее жалобу?

Ага-Башир. Так я о том и говорю, хвала вашей мудрости! Ей-богу, наблюдательность у вас сказочная. Никто из присут­ствующих не усомнился в правдивости показаний той женщины, & вы с первого же взгляда все поняли и сказали, что сомневае­тесь в правдивости ее жалобы. Так и оказалось.

Казий. Я не раз выносил по таким делам правильные ре­шения.

Ага-Башир. Недаром говорится, что государственный муж должен действовать по вдохновению. Что же это как не вдох­новение?

А г а-Р ах им. Чему ты удивляешься, Ага-Башир? Когда все вышний возлюбит кого-нибудь из своих рабов, то наделяет его мудростью, которой нет ни у кого из его сограждан. Всевыш­ний благоволит к достопочтенному are и одарил его проница­тельностью. Ты называй это вдохновением, а я называю мило­стью божьей.

Ага-Джаббар. Да, ты прав. Можно объяснить и так и этак. Не так ли, Ага-Мардан?

А г а-М а р д а н. Конечно, конечно!

А г а-Р ах им. Ага-Мардан, как поживает сын Хаджи-Га-Фура?

А г а-М а р д а н. Слава аллаху, теперь уже узнает всех, тя­нется, когда зовут.

А г а-Д ж а б б а р. Ему теперь должно быть месяцев семь?

А г а-М а р д ан. Да.

Казий. Как, разве у Хаджи-Гафура остался ребенок? А я слышал, что у него не было детей.

А г а-Б а ш и р.-Нет, ага, вам сказали неправду. После него остался очаровательный ребенок. Вчера мы возвращались с на­маза и видели его на руках у Ага-Мардана. Похож на Хаджи-Гафура, как две капли воды.

Ага-Саттар. Вы помните, ага, глаза и брови покойного Хаджи-Гафура?

Казий. Конечно. Ведь Хаджи-Гафур умер не так давно.

Ага-Саттар. У этого ребенка глаза и брови точно такие, как у Хаджи-Гафура.

Казий. Я этого не знал. Ага-Мардан, если после Хаджи-Гафура остался ребенок, то и судебного разбирательства не нужно. Ясно, что все имущество Хаджи-Гафура должно достать­ся ребенку и прочие родственники ни на что не могут рассчиты­вать.

Ага-Мардан (заискивающе). Если обстоятельства дела доложу вам я, то вы можете заподозрить- меня в пристрастии. Пусть доложит о деле Ага-Башир.

Ага-Башир. Я вам доложу, ага, все обстоятельства дела. У Хаджи-Гафура осталась сестра по имени Секина-ханум, кото­рая любит молодого человека по имени Азиз-бек, одного из слу­жителей деспота. Девушка без ума от него, хочет выйти за него замуж, а тот отказывается взять ее без приданого. Вот девушка и лезет из кожи вон, чтобы получить наследство Хаджи-Гафура и выйти замуж за молодого человека. Тетка хотела выдать ее за купца Ага-Гасана, человека почтенного и состоятельного, но девушка не согласилась. Она взяла себе адвоката и подготовила свидетелей, чтобы доказать, что после Хаджи-Гафура детей не осталось и что оставленные покойным шестьдесят тысяч туманов должны принадлежать ей. Представительница слабого умом женского пола, она вообразила что хитростью и ложью можно получить наследство Хаджи-Гафура. Но она ошибается и на­прасно себя утруждает!..

К а з и и. Да, по-видимому, дело это несложное и не потре­бует долгого разбирательства. За два часа мы с ним покончим. Придется лишь выслушать показания свидетелей с обеих сторон.

Ага-Мардан. Да, господин. Сейчас придут свидетели.

А г а-С а т т а р (обращается к казию). Ага, вчера приводи­ли к вашей милости двух мальчиков-сирот, и вы позволили ска­зать, что следует найти благочестивого человека, чтобы пору­чить их его попечению. По моему разумению, можно было бы поручить их попечению Ага-Мардана, который будет относиться к ним, как к родным детям; это благородный и добрый человек.

К а з и и. Прекрасно. Вы согласны, Ага-Мардан?

Ага-Мардан. С удовольствием, ага. Я буду заботиться о них, как о родных детях.

К а з и и. Пусть вознаградит тебя творец!

Открывается дверь, и входит А г а-С алман с четырьмя сербазами и А з и з-б е к. После них появляются А г а-А б б а с, вдова Хаджи-Гафура, 3 е й-н а б-х анум, и четверо свидетелей. Зейнаб-ханум, закутанная в чад­ру, садится в стороне. Ага-Салман, Азиз-бек и Ага-Аббас становятся с дру­гой стороны.

Ага-Салман, говорят, у Хаджи-Гафура остался сын. Есть ли у тебя доказательства, опровергающие это?

А г а-С алман. Ага, у меня есть свидетели, которым перед смертью Хаджи-Гафур заявил, что нет у него других наследни­ков, кроме сестры.

К а з и и. Скажи свидетелям, пусть дают показания.

А г а-С алман (обращаясь к сербазам)- Расскажите все господину.

Первый серба з. Ваша светлость, за день до смерти Хаджи-Гафура я вместе с товарищами зашел проведать его, и мы спросили, имеет ли он детей. Он ответил, что кроме сестры, Секины-ханум, у него нет никого на свете.

К а з и и. Поклянись, что все так и было.

Первый   серба з.    Клянусь аллахом, что так и было.

Ага-Мардан бледнеет и смотрит растерянно. Ага-Салман тоже недоумевает.

К аз и и (обращается к другим сербазам). А вы что слыша­ли? Говорите по очереди.

Второй серба з. Клянусь аллахом, и я так слышал.

Третий серба з. Клянусь аллахом, и я так слышал.

Четвертый серба з. Клянусь аллахом, что и я так слы­шал.

А г а-М а р д а н (в крайней тревоге). А вы не видели тогда ребенка на руках его жены?

Первый серба з. Нет, ребенка мы видели в другом мес­те. Если хотите, расскажем.

А г а-М а р д а н. Нет, не надо. (Обращается к казию.) Ваша светлость, у меня есть свидетели, которые в тот же день, о кото­ром говорят сербазы, видели на руках у Хаджи-Гафура месяч­ного его сына и спросили у него, чей это ребенок, на что тот ответил, что ребенок—его сын. Свидетели, вот они, стоят перед вами. (Указывает на своих свидетелей.) Все они люди грамот­ные, почтенные и набожные.

Ага-Саттар (глубокомысленно). Ага-Мардан, кажется, этот молодой человек—сын Хаджи-Шерифа?

А г а-М а р д а н. Да.

А г а-С а т т а р. У такого отца, безусловно, и сын должен быть добропорядочным. Хаджи-Шериф был весьма достойным человеком.

К а з и и (обращаясь к свидетелям.) Расскажите все, что вам известно.

Г а п о. Рассказать, что нам известно?

Кази и. Да.  

Г а п о. Ваша светлость, вчера Ага-Мардан позвал меня с моими товарищами к себе домой, выдал каждому из нас по пятнадцать туманов, чтобы сегодня мы пришли сюда и сказали вам, что во время холеры мы видели на руках у Хаджи-Гафура месячного ребенка, его сына. Я люблю картишки, а потому взял деньги и ушел. Деньги были получены за неправое дело, поэто­му и проку от них не могло быть. Прошлой ночью я продул все пятнадцать туманов. Партнер мне попался такой, что даже сам знаменитый шулер Лейладж не годился бы ему в подметки. Вот все, что мне известно. Хаджи-Гафура я ни разу не видел и никогда не разговаривал с ним.

У Ага-Мардана пересыхает в горле.

К а з и и (обращаясь к другим свидетелям). А вы что ска­жете?

Другие свидетели (хором). Мы готовы повторить то же, что сказал наш товарищ.

К а з и и (обращаясь к судебным заседателям). А вы меня уверяли, что Ага-Мардан набожный человек. Это свидетельст­вует о вашей собственной непорядочности.

А г а-Б а ш и р. Нет, ваша светлость, это свидетельствует о нашей доверчивости и наивности. Мы послушали его рассказы и приняли за набожного человека.

А г а-Р а х и м (своему соседу Ага-Саттару, тихо). Пусть сго­рит дом того, кто лжет! Ты подумай, как хитро вывернулся этот подлец Ага-Башир. А судья еще поверит, что мы в самом деле люди правдивые и доверчивые.

В этот момент появляется старший ферраш Шахзаде.

 

Старший ферраш (духовному судье). Ваша светлость! Его высочество спрашивает, убедились ли вы, что сестра Хаджи-Гафура является законной наследницей?

К а з и и. Да, убедился. А его высочеству известно, при ка­ких странных обстоятельствах это произошло?

Старший ферраш. Да. Хаджи-Раджабали угадал за­мыслы Ага-Мардана и Ага-Салмана и сообщил его высочеству, который и принял надлежащие меры, чтобы расстроить их пла­ны. Теперь их виновность доказана, и мне приказано доставить их обоих к его высочеству.

К а з и и. Неужели и Ага-Салман лгал и лицемерил?

Старший ферраш. Да, он был соучастником.

Старший ферраш уводит Ага-Мардана и Ага-Салмана.

К а з и й. Азиз-бек, ты теперь представляешь интересы сест­ры Хаджи-Гафура. Сообщи ей, что через два часа я сам привезу оставленные Хаджи-Гафуром деньги и в присутствии свидете­лей вручу ей.

Азиз-бек. Слушаюсь, ваша светлость. Я пойду. (Выходит.)

А г а-Б а ш и р. Чтоб ты не увидел детей своих живыми, него­дяй! Какую ложь он накрутил здесь! О, всевышний, каких без­божников ты создал. Как бессовестно старался он доказать, что у Хаджи-Гафура был сын! Какое неслыханное нахальство! Ага-Джаббар, скажи же мне, глупцу, до чего надо быть доверчи­вым и наивным человеком, чтобы поверить во всякую ложь!

А г а-Д ж а б б а р (в сторону). Пусть рухнет дом у того, кто лицемерит! (Громко.) Ну, пойдем! Его светлость устал. Что пользы от долгих разговоров?

Первым  встает  казий,  он  в  глубокой  задумчивости;   за  ним  поднимаются остальные и выходят.

Занавес

 

КОНЕЦ