Элизабет Тюдор

ВРЕМЯ, ВЗЯТОЕ ВЗАЙМЫ…

 

 

Copyright – Лала Гасанова                                                                                     Написать автору

 

 

Данный текст не может быть использован в коммерческих целях, кроме как с согласия автора

 

 

 

"Я прекрасно знаю, что такое время, пока не думаю об этом. Но стоит задуматься – и вот я уже не знаю, что такое время!"

Блаженный Августин

 

 

−  Беги, Ян! Спасайся! Не думай о нас! Ты должен остаться в живых, чтобы продолжить наш род.

−  Нет, отец… я не покину вас…

−  Сынок, судебные исполнители и солдаты вот-вот ворвутся сюда. Я не хочу, чтобы они арестовали и тебя.

−  А как же вы… мама и мои братья?

−  Я не знаю, каков будет наш приговор  – казнь или

пожизненное рабство, но ты должен избежать этого. Не для того веками процветал род Шэн, чтобы Ин Чжэн1 искоренил его в одночасье… Уходи к реке и жди там Гуана. Он верный друг нашей семьи и обязательно поможет тебе. Я уже предупредил его, – Юнчэн посмотрел на сына, сознавая, что видит его в последний раз, обнял крепко и легонько подтолкнул к открытому окну. Помог сыну выбраться наружу и крикнул тому вслед: – Что бы ты не услышал позади себя, не оборачивайся и не возвращайся!… Прощай, сынок… – добавил он уже вполголоса.

После двадцатилетней непрерывной войны между семью царствами древнего Китая царству Цинь во главе с Ин Чжэном удалось разбить своих противников и захватить их территории. Главой нового государства был провозглашен Ин Чжэн – первый император Цинь Шихуанди. Столицей царства Цинь стал город Сяньян1 на реке Вэйхэ. Под властью образовавшейся империи оказалась огромная территория, охватывающая разные по этническому составу, хозяйственным занятиям и уровню общественного развития регионы.

Для всех своих подданных император дал единое полноправно-свободное гражданское наименование – цяньшоу.1

И тем не менее император не ограничился покорением древнекитайских царств и продолжил экспансию на севере и юге. Завоевания и колонизации стали лейтмотивом всей внешней политики первого императора.

В северной периферии империи в это же самое время складывался с поразительной быстротой мощный племенной союз сюнну1. Его набеги на пограничные села сопровождались кровопролитиями и угоном тысяч пленников.

Против сюнну выступила циньская многотысячная армия, нанесшая им поражение и оттеснившая их кочевья за излучину реки Хуанхэ. Чтобы положить конец вторжению враждебных кочевых племен, император Цинь Шихуанди приказал укрепить северные границы своего царства и возвести гигантское фортификационное сооружение, названное позже Великой китайской стеной.

Для строительства стены власти использовали военнопленных и государственных  рабов, которых  благодаря  карательной  системе в империи оказалось

огромное количество.

"Цинь учредила рынки рабов и рабынь, которых содержат в загонах вместе со скотом… Император, управляя подданными, всецело распоряжается их жизнью..." – сообщают древнекитайские авторы.

Тяжелейшие трудовые повинности легли на плечи основной массы "черноголовых". Государственных рабов гнали на работы сотнями тысяч, но их не хватало, несмотря на постоянный приток. Не выдерживая непосильных работ, люди гибли тысячами, и вскоре рабочей силы стало недоставать, чтобы завершить планируемые императором градостроения и укрепление государственной границы. Дабы исправить создавшееся положение, Цинь Шихуанди ввел исключительно тяжелый поземельный налог. Уклонившиеся от налогов землевладельцы карались законом – ссылаясь на пожизненные работы в регионы строек. Многие семейства, чтобы укрыться от налогов и повинностей, убегали общинами, во главе с советом старейшин. Однако их разыскивали и наказывали в соответствии с жестоким и беспощадным законом.

В стране царил террор, землевладельцев, выказывающих недовольство, казнили со всем родом, а соучастников, по закону круговой поруки, обращали в рабство. Порой круг признанных преступниками членов семьи землевладельцев,  а также, семей связанных с ними, расширялся настолько, что каре одновременно подвергались целые группы сел. Но это ничуть не тревожило безжалостного правителя, ему нужны были рабы – и он их получал. 

Одним из семейств землевладельцев, выказавших недовольство, была семья Шэн. Ввиду древности их рода и аристократических корней, члены этой семьи полагали, что их не подвергнут такому виду наказания, как публичная казнь, однако они ошиблись. Для императора расплата для всех цяньшоу была единой. Конечно же, они могли, как и многие другие семейства, бежать и скрываться в горах в лагере повстанцев, и вместе с остальными провинившимися людьми готовиться к восстанию. Но члены семьи Шэн находили этот поступок ниже своего достоинства. Отказавшись от побега, рассудительные старейшины семьи Шэн решили остаться и с честью принять свою участь.

Проводив взглядом младшего из своих сыновей, глава семьи Юнчэн Шэн вернулся к родственникам, собравшимся в его большом и просторном доме. Все с нетерпением дожидались его прихода.

−  Род Шэн будет жить! И Ин Чжэну его не искоре-

нить!

Это сообщение обрадовало каждого из присутствующих, но радость их была недолгой. В дом, с предписанием арестовать всех членов семьи, ворвались представители власти. Даже зная о предстоящей расправе, правонарушители были более чем спокойны, потому как сердца их согревала непоколебимая надежда – в будущее рода Шэн.

Ян Ли Шэн, четырнадцатилетний представитель провинившейся перед государством семьи, был не по годам умен. Смышленость и храбрость юноши, хорошо известные родственникам, спасли его жизнь. Он мог выпутаться из самой безвыходной ситуации, был отважен и добр, да к тому же слишком молод, чтобы вместе с остальными идти на плаху.

Отдалившись от родного дома и села, Ян добрался до зарослей камыша на берегу реки Цзюйхэ1, где его должен был дожидаться друг отца – У Гуан. Юноша притаился  в  камышах в  ожидании  проводника. Про-

сидев там некоторое время, он высунул голову и огляделся. Вокруг было темно и тихо. Быстротечная река едва виднелась сквозь ночную мглу.

Предположив, что в зарослях он будет невидим для проводника, Ян вышел на открытую местность. Он был приземистым, широкоплечим, закаленным и пышущим здоровьем. Высокий лоб, узкий разрез светло-карих глаз, прямой нос, большой рот с толстыми губами, и смоляные длинные волосы, собранные в тугую косу, составляли внешность четырнадцатилетнего представителя древнего рода. На нем были темно-синие брюки, белая нательная рубашка и короткий коричневый халат, опоясанный черным поясом. Ноги защищали обмотки и обувь с прямоугольным носком. 

Тревожно озираясь по сторонам, Ян приблизился к берегу реки. Как бы он ни надеялся разглядеть в темноте силуэт ожидаемого человека, все было напрасно. В округе кроме него никого не было.

Откуда-то издалека донесся пронзительный женский крик. Взгляд юноши обратился к деревушке невдалеке, огни которой озаряли ночное небо.

"Они там… солдаты в деревне… и наверное уже пленили моих родных", – от этой мысли сердце его бешено застучало.

Ему почему-то казалось, что он предает своих родных, пускаясь в бега. Но ведь такое решение не было принято им своевольно, а навязано советом старейшин, и он обязан был подчиниться.

У Гуан, друг его отца, был одним из повстанцев, скрывавшихся в горах.  Именно туда и должен был он препроводить юного Шэна. Семья Гуана также была подвергнута каре, но их, как соучастников, помогавших спастись другой знатной семье, приговорили к пожизненным работам на карьере. Гуану удалось сбежать оттуда, и уже более пяти лет он жил в лагере мятежников.

"Повстанцы, только они могут поднять восстание и низвергнуть тирана, – подумал Ян, ожидая одного из них. – Но будет ли новый правитель справедливее и милосерднее нынешнего? Этого никто не может предсказать…. – вновь послышался женский крик, –…сегодня циньские солдаты казнят мою семью, а завтра деспот натравит их против всего народа… Бунт! Вот что действительно может спасти жителей Поднебесной империи от безжалостной династии Цинь…  И я непременно должен участвовать в восстании… Я обязан отомстить за невинно пролитую кровь моих родных!…"

Пока Ян Ли планировал свое мщение жестокому правителю, в селе вершилась казнь над осужденной семьей Шэн.

Выведя из дома провинившихся, судебный исполнитель зачитал вердикт и велел подготовить их к казни. Один из солдат, пересчитав осужденных, с волнением подбежал к рослому мужчине в украшенных нагрудных латах, высокой шапке и сапогах. Доложил ему о численности приговоренных, насторожив офицера своим сообщением.

По закону казни подвергался не только человек, совершивший особо тяжкое преступление, но и все его родственники в трех поколениях. Недостача одного из членов семьи могла повлечь бунт, а главное – возродить род преступника.

Офицер недобро покосился на правителя общинной администрации, под руководством которого было десять деревень, включая и ту, где предстояло совершить казнь бунтовщиков. Правитель общины Со Ман насупил брови, заслышав эту новость. С недовольной физиономией он подошел к главе семьи Шэн.

−  Где твой младший сын, Юнчэн? – зная всех в ли-

цо, спросил Ман.

−  Умер от недуга на прошлой неделе, – сухо отве-

тил приговоренный.

−  Умер? Но ведь похорон не было. А может, он не

умер, а просто сбежал?

Со Ман резко повернулся к офицеру.

−  Я уверен, он должен быть где-то здесь.

−  Обыщите все дома, всю округу… Мальчишка не

мог далеко уйти, – скомандовал офицер Ип Фонг.

Солдаты рассеялись по всей деревушке в поисках беглого преступника. Обыскав каждый дом, они привели к командиру нескольких подозреваемых подросткового возраста.

Со Ман, знавший каждого жителя деревни, произведя осмотр, пришел в бешенство.

−  Нет! Его здесь нет! Где, где твой сын, Юнчэн?

Губы осужденного тронула надменная улыбка. Он выпрямился и с достоинством ответил:

−  Там, где его никогда не найдут. Хуанди и Мэнь-

нуна1 защитят его, и род Шэн будет жить! Прошу вас при встрече непременно доложить об этом нашему почтеннейшему правителю.

Ман заскрежетал зубами и кивнул палачу, чтобы тот немедленно обезглавил опасного государственного преступника…

Воины с факелами рассыпались по округе в поисках беглого правонарушителя. Увидев, как к реке скачут всадники, Ян догадался, что гонятся они за ним. Солдаты стремительно приближались туда, а провожатого все еще не было.

−  Гуан! Гуан! – позвал юноша в пустоту ночи и, не

получив отклика, побежал к бамбуковому лесу, раскинувшемуся на западном берегу реки.

Стволы деревьев в лесу были различимы во мраке и мареве. Туманы и дожди были присущи весеннему сезону. Но в тот вечер белесая дымка несла в себе невероятную и необъяснимую силу провидения. 

Вбежав в лес, Шэн устремился в самую чащу, надеясь там скрыться от преследователей. Он остановился ненадолго, чтобы отдышаться, и внезапно почувствовал на лице чью-то большую ладонь. Незнакомец, заглушив крик беглеца, прошептал:

−  Тише, Ян, не кричи, не то воины услышат тебя.

Голос говорящего был знаком юноше. Это был тот самый провожатый, которого он ждал у реки.

−  Гуан, почему вы опоздали?

−  Я не мог приблизиться к деревне. Солдаты оце-

пили ближайшие дороги и мне пришлось добираться сюда на лодке… – он выдержал паузу и спросил. – Ну что, пошли?

Шэн молчаливо кивнул.

−  Где вы оставили лодку?

−  Чуть ниже, в зарослях камыша… – мужчина рез-

ко умолк и прислушался. – Они где-то близко… очень близко… не успокоятся, пока не поймают тебя… Послушай-ка меня, Ян, –провожатый понизил голос до шепота, – если мы вдруг наткнемся на солдат, ты побежишь к реке, а я отвлеку их внимание.

−  Но как же…

−  За меня не тревожься, я сумею позаботиться о се-

бе. Я постараюсь  увести  их  далеко от реки, чтобы ты

беспрепятственно смог отплыть…

−  Отплыть? Без вас?

−  Да, Ян… Не думай обо мне, главное сейчас – это

твоё спасение. Если я попадусь в руки солдат, в одиночку я сумею бежать, но если они пленят нас обоих, сделать это будет гораздо сложнее… Поэтому, что бы не случилось, не возвращайся обратно в лес.

−  Но куда я поплыву?

−  Следуй к низовью реки, там тебя встретят наши

люди – Кай и Лю. Они проводят тебя до лагеря…

Вблизи послышался топот лошадиных копыт и из тумана выросли фигуры всадников. У Гуан безмолвно указал направление, в котором должен был бежать сын его друга. Он понукнул юношу и побежал в противоположную сторону.

Шэн помчался, бесшумно лавируя между деревьями, а его провожатый наоборот усиленно пытался привлечь к себе внимание. Этот нехитрый трюк сработал, и солдаты, разглядев силуэт убегающего человека, погнались за ним. Однако У Гуан просчитался, не предвидев того, что вторая группа преследователей в это же самое время прочесывала берег реки.

Выбежав из леса, Шэн понесся к предполагаемому местонахождению лодки.  Он уже был в нескольких шагах от зарослей камыша, как вдруг заметившие его солдаты устремились к нему. При всей своей ловкости и силе, Яну не хватило бы времени подтолкнуть лодку в воду и отплыть на ней. Даже если бы он успел сделать это, на реке он стал бы отличной мишенью для лучников. Поэтому ему пришла в голову мысль вернуться обратно в бамбуковый лес. Там, в непроглядном тумане, он смог бы оторваться от преследователей. Заметив намеренье отдаляющегося беглеца, солдаты галопом погнали лошадей.

Шэн был уже близок к спасительной границе леса, а солдаты все еще не могли нагнать его. Им был отдан приказ доставить мальчишку живым или мертвым, и они не желали упускать преступника.

−  Не дайте ему уйти! Стреляйте в него! Стреляйте!

– крикнул один из солдат, и двое других, натянув тетиву луков, навели стрелы на беглеца. 

Град стрел, с трехгранными, железными наконечниками, обрушился на Шэна. Еще несколько шагов, и ему удалось бы оторваться от преследователей, но судьба не благоволила к нему.

Одна из стрел вонзилась в плечо юноши, заставив его вскрикнуть от боли. Однако он решил не останавливаться. Спустя минуту еще одна стрела вонзилась промеж лопаток беглеца. Второе ранение принесло ему неимоверную боль. Разум на миг помутился от острого ощущения боли, но Ян принудил себя  бежать. Скорость его уменьшилась, и всадники сократили расстояние. Хотя он и проскочил границу леса, но солдаты не отступали. Ближайшие деревья были скрыты густым туманом, именно туда Шэн и пытался добраться. Только там он смог бы избежать неминуемой смерти от рук солдат, но третья фатальная стрела разрушила его надежду…

Ян вскрикнул, ухватился за бок и, не имея больше сил продолжить дорогу, упал на колени. Услышав его стоны, преследователи остановились.

−  Я смертельно ранил его! Он больше не жилец! –

горделиво воскликнул лучник.

−  Возьмем его к Ип Фонгу?

−  Зачем? Он все равно подохнет, так какая же раз-

ница, где он отдаст концы?

−  А ты думаешь, Фонг поверит тому, что мы при-

кончили его? Вэй! Поди принеси мне его голову, -

приказал старший из солдат.

Спешившись с коня, Вэй  направился  к преступнику. Юноша все еще сидел на коленях, пытаясь усилием  воли  превозмочь  мучительную боль. Он не слышал разговора солдат и с трудом соображал происходящее вокруг. Дрожащими руками дотянулся до стрелы, торчащей у него в боку, сжал ее в кулак и, сделав резкое движение, вытащил инородный предмет. Приглушил свой крик, до крови закусив губы. Сделал глубокий вдох и приложил неимоверное усилие, чтобы не потерять сознание. Однако одной силы воли было недостаточно. Голова юноши пошла кругом, земля убежала из-под ног, деревья накренились, будто готовые повалиться, и он растянулся на сырой земле. Вблизи послышался шелест травы и над Яном выросла статная человеческая фигура. Ухватившись за длинную косу раненого, солдат откинул его голову назад. При блеклом свете факелов Вэй всмотрелся в перепачканное грязью и кровью лицо юного преступника. Глаза обреченного тщетно напрягались, пытаясь разглядеть своего палача. Он почувствовал холодок меча на своей шее и зажмурил крепко глаза в ожидании неминуемой смерти…

 

  Шэн лежал на чем-то твердом и гладком, и его легонько покачивало из стороны в сторону. Эта тряска не походила на поездку в телеге или лодке. После долгих часов забытья он с трудом сознавал свое местонахождение. Сквозь серую непроницаемую пелену, откуда-то издалека засиял яркий свет, и рядом послышались мужские голоса. Тело Яна болезненно ломило… Что-то кольнуло его в предплечье, и он снова погрузился в тяжелый сон…

Он пришел в себя только спустя несколько дней. Открыл глаза и, долго всматриваясь в окружавшую его обстановку, пытался понять, где находится. Все вокруг него было белым: стены, пол, потолок и даже кровать, на которой он лежал. Ян был растерян, он недоумевал, кто мог привезти его в эту маленькую и светлую комнату. Дотронулся до груди и ощутил тугую повязку, охватившую рану в плече, спине и боку.

"Определенно точно, что это не дело рук солдат императора, – подумал юноша. – Они хотели убить меня, а не лечить. Кто же осмелился привести к себе в дом беглого преступника? Может, это Гуан нашел меня в лесу и привез сюда? Вероятно, это и есть лагерь повстанцев…"

Придя к такому заключению, Ян поднатужился и присел. И только сейчас заметил, что его привычная одежда заменена на бесформенный белый балахон. Откинул одеяло и неуверенно поднялся на ноги. Гладкий и скользкий пол, на который он ступил, был необычно теплым. Юноша прошел к двери и попытался открыть ее, однако преграда не исчезла. Дверь была непривычной формы и изготовлена из неизвестного, прочного материала. После нескольких неудачных попыток выбраться из комнаты, Шэн предположил, что дверь была заперта, а значит, находился он там на положении узника. Мысль о том, что спас его У Гуан, тотчас отпала, и сделанный вывод огорчил юношу. Он не знал, кто его спас и чьим пленником он стал, но, по-видимому, эти люди не желали его смерти.

Оставив попытку выбраться из комнаты, Ян приступил к осмотру места заключения. Кроме непривычной для глаз кровати, вдоль одной из стен находились серые ящики, раскрашенные разноцветными красками с удивительно переливающимися маленькими огоньками. Никогда еще в жизни не видящий столь чудесных и, возможно, магических предметов, юноша невольно испугался. Изначальное предположение о людях, пленивших его, изменилось. Теперь он был убежден, что попал либо к магу, либо уже умер и пребывает на небесах.

Внезапно дверь отворилась и в комнату вошла молодая особа лет тридцати, в белом коротком халате и причудливой шапочке того же цвета. Черные волосы стянутые узлом на затылке, узкий разрез темных глаз, маленький носик и полные ярко-красные губы – таков был  портрет незнакомки.

Увидев Яна на ногах, она лучезарно улыбнулась, и ямочки заиграли на ее щеках.

−  Вы уже проснулись? Это хорошо, – проговорила

она, и Шэн с трудом понял ее речь. Она подошла к юноше и, взяв его за руку, подвела к больничной койке. –  Полагаю, вам еще рано вставать на ноги. После такой тяжелой операции доктор предписал вам постельный режим.

Ян был немного растерян, смысл ее слов не доходил до него, но невольно подчинился. Лег в постель и позволил женщине укрыть его. 

−  Я здесь узник? – спросил он, подавив наконец в

себе чувство изумления.

−  Что вы сказали?

−  Я здесь узник? – повторил юноша свой вопрос.

−  Вы наверное из восточной провинции Хубэй? У

вас такой же странный говор…  – она добродушно рассмеялась и ответила на заданный вопрос. – В каком-то смысле вы узник, но держим мы вас здесь только ради вашего же здоровья.

−  Кто это мы? И где я нахожусь?

−  Мы – это я и наш медицинский коллектив. А пре-

бываете вы в больнице Гонконга1.

Ян предположил, что место, названное незнакомкой, было чем-то схожим с Эдемом.

−  Значит, я умер? – подавленно проговорил он.

−  Нет, что вы, – улыбнулась женщина. – Вы живы и

еще долго будете жить. Наш доктор Чун, человек с золотыми руками, удачно прооперировал вас, и все тревоги уже позади. Не думайте больше о смерти, вас ждет светлое будущее.

−  Будущее… – будто эхо отозвался Шэн и

вспомнил свое прошлое.

Внезапно события, пережитые накануне, встали перед его глазами живыми картинами: побег, лес, ранение и солдат, который намеревался обезглавить его. Юноша схватился за горло, растер шею и, дотронувшись до волос, неожиданно вскрикнул:

−  Мои волосы… моя коса… Где она? Негодяй! Он

обрубил мне косу…

−  Успокойтесь, вам нельзя так волноваться…. Ни-

кто не стриг ваши волосы. Это всего лишь пригрезилось вам.

−  …я больше не смогу показаться на людях… он

унизил меня… оскорбил… низвел до простолюдина… нет, хуже - разбойника!… Уж лучше бы он отрубил мне голову… - в отчаянье повторял юноша.

Встревоженная поведением пациента, медсестра вызвала в комнату лечащего врача.

−  Что это с ним? – спросил доктор Чун, найдя боль-

ного в удрученном состоянии.

Ухватившись за голову, Шэн что-то беспрерывно говорил.

− Я не знаю, доктор Чун.  Вначале  все  казалось за-

мечательным, и вдруг, обнаружив якобы пропажу своей косы, он впал в такое состояние.

−  Пытались выяснить причину?

−  Да, доктор, но он не откликается.

−  Т-а-к… посмотрим-ка, что тут у нас, – Чун подо-

двинул к койке стул, уселся и щелкнул пальцами перед глазами пациента.

Это действие привлекло внимание юноши, и он, приутихнув, изучающе поглядел на незнакомца. На нем был кипенный халат, из-под которого выглядывали голубая сорочка и брюки того же цвета. Улыбчивое и безмятежное лицо мужчины внушало доверие. Коротко остриженные волосы, темно-карие глаза, густые брови и жиденькие усики с бородкой более всего бросились в глаза во внешности незнакомца. На вид ему было лет сорок, но в действительности возраст его был намного меньше.

−  Я доктор Чун, твой лечащий врач. А тебя как зо-

вут?

−  Ян Ли… Шэн, – с опаской добавил юноша свое

фамильное имя. Он ожидал какой-нибудь реакции незнакомца, однако тот остался спокойным.

−  Очень приятно, Ян. Как твое самочувствие?

−  Неплохо, – отозвался тот.

Чун задал несколько вопросов, на которые пациент не удосужился ответить. Ян не знал личности этого человека, относился к нему недоверчиво, и посему не желал откровенничать. Однако, поразмыслив, решил быть поразговорчивее.

−  У тебя есть родители? – пытаясь узнать больше о

Шэне, спросил медик.

−  Были до недавнего времени, но их… убили….

Это признание огорчило врача.

−  А другие родственники, у кого бы ты мог посе-

литься после выписки из больницы?

−  У меня никого не осталось… Солдаты казнили

всех…

−  Солдаты? Какие еще солдаты?

−  Из армии императора Циня Шихуанди.

Доктор Чун удрученно покачал головой. Теперь все прояснилось – пациент был не в себе.

− Мне печально слышать об этом, Ян, – сочувствен-

но откликнулся он, пытаясь войти в доверие подростка.  –  Ну, ничего, мы что-нибудь придумаем… А теперь расскажи-ка, кто тебя ранил?

−  Те же самые солдаты, они пытались прикончить

и меня.

    Лицо мужчины посерьезнело при этих словах. Трудно было поверить в небылицу про солдат и казнь. Доктор предположил, что юноша все выдумал, не желая раскрыть истинных обстоятельств своего ранения, или же он был просто помешанным. Последняя догадка врача объясняла многие слова пациента. Однако стрелы, извлеченные из тела Шэна, были подлинными – и это обстоятельство полностью сбило медика с толку.

−  Ладно, если не хочешь говорить правду, не н

до…

−  Я сказал правду, – повысил юноша голос, оскорб-

ленный недоверием врача. – И почему это вы учинили мне допрос. Я ваш пленник?

−  Нет.

−  Тогда позвольте вам напомнить, что как вольный

человек я имею право не отвечать на ваши вопросы. И кроме того, несмотря на ваше доброе отношение ко мне, я намереваюсь покинуть эту обитель. Не подумайте, что я неблагодарный. Я признателен вам за оказанную мне помощь и щедро вознагражу вас за труды и заботу. Велите слугам принести мою одежду. С меня сняли монетную шнуровку1, надеюсь, что не ограбили.

Губы доктора скривила улыбка.

−  Мне не нужно никакого вознаграждения… Одеж-

да твоя, боюсь, уже непригодна для ношения. А насчет ухода из больницы и речи быть не может, ты еще

слишком слаб.

−  Я чувствую себя хорошо, разве этого недостаточ-

но?

−  Ощущения бывают обманчивыми. Ты уйдешь от-

сюда только тогда,  когда я разрешу это сделать.

Шэн промолчал, но не оттого, что согласился с мужчиной, просто ему в голову пришла идея дерзкого побега. Притворившись смирным, он молча дослушал врачевателя и кивнул на прощание, когда тот зашагал к двери. Ян вытянул голову, чтобы понять принцип открытия двери. Следом за Чуном ушла и медсестра. Пациента оставили одного, не предполагая, что тот предпримет побег.

Ян выскользнул из-под одеяла и подбежал к двери. Прислушался и, убедившись, что на горизонте все чисто, ухватился за металлическую ручку и потянул ее к себе. Дверь подалась вперед, открыв проход. Выбравшись из палаты, он попал в длинный коридор с бежевыми стенами и многочисленными дверями. Здесь было многолюдно: одни были в белоснежных халатах медиков, другие же были одеты как Ян.

Очутившись в коридоре, юноша растерялся. Это место было похоже на большой и красивый дворец, где все было молочно-белого цвета. Он никогда не видел прежде подобного жилища. Его семья жила в просторном доме, самом большом и красивом в их деревне, однако даже жилье Шэнов не могло сравниться с дворцом, в котором он очутился. Близ его деревни во всей округе не было такого грандиозного сооружения, и он терялся в догадках о своем местонахождении.

     Расхаживающие по коридору люди, проходя мимо Яна, смотрели на него с улыбкой, которую он воспринял за насмешку над его внешним видом. Незнакомцы не относились к нему враждебно, и это придало ему уверенность в успешном побеге.

     Шэн зашагал по коридору, собираясь осмотреться. Первое, что бросилось ему в глаза, было здешнее освещение. Коридор был необычайно светлым, но его освещали не солнечные лучи из оконных проемов или огни факелов, а белесый свет, исходящий непонятным образом от стен и потолка.

    Пройдя  до середины этого длинного коридора, Ян очутился в просторном помещении, где за барьерным возвышением за столом сидела женщина, разговаривающая с причудливыми предметами, лежащими подле нее. Приложив к уху неизвестный предмет, она стучала пальцами по плоскому пупыристому объекту и, глядя на серый, сверкающий ящик, отвечала кому-то отсутствующему в том помещении.  Неподалеку от нее беседовали доктор и медсестра.

− Пошлите к мальчику из двести двадцать третьей

палаты доктора Нома.

−  Вы полагаете, у него расстройство психики?

−  Возможно. Я не могу утверждать этого. Но сда-

ется мне, что он просто прибегает ко лжи, чтобы не рассказывать нам правды. В любом случае, думаю, Яну будет полезен разговор с психиатром. Предупредите Нома, и отнесите мальчику поесть. Он, не ел уже двое суток.

Женщина послушно кивнула и поспешила исполнить поручение врача.

Притаившись за углом и выждав, пока те двое уйдут, Шэн зашагал к предполагаемому выходу. В этом помещении, как и во всем коридоре, было много дверей. Они открывались и закрывались, через них проходило множество людей, и юноша не мог определить, которая из них вела наружу. Помогла ему только находчивость. Присмотревшись к окружающим, он наконец нашел лестничную площадку и побежал вниз, уверенный, что они выведут его из больницы. Спустился на два этажа, однако лестница все еще тянулась вниз. Пробежал еще три этажа и наконец вышел через дверной проем  в огромный зал. Стены этого помещения, в отличие от красного, гладкого пола, были отделаны шероховатой штукатуркой охровой окраски. Здесь, помимо медиков, были и люди,  одетые в непривычные для глаз костюмы. Одни беседовали, другие молчаливо сидели в креслах в ожидании чего-то, были среди них плачущие и смеющиеся. В царившем столпотворении Шэн не мог понять, где находится выход…

−  Доктор Чун! Пациент из двести двадцать третьей

палаты сбежал…

−  Сообщите немедленно охране! Он не мог далеко

уйти.

Пока медсестра оповещала охранников, Чун сел в лифт, спустился в фойе, уверенный, что найдет беглеца именно там. Он не ошибся, пациент все еще был в здании. 

−  Задержите его! Не дайте ему уйти! – крикнул Чун

одному из мужчин в форме.

Умелый охранник немедля побежал за беглым пациентом.

−  Эй, мальчик! Стой! Стой, тебе говорю!

Ян оглянулся и, увидев доктора Чуна, бежавшего к нему, кинулся  к дверям.

−  Задержите этого мальчика! – крикнул охранник

одному из своих сослуживцев.

Тот побежал навстречу к Шэну и преградил ему путь.

−  Прочь с дороги! – крикнул юноша.

− Никуда ты не уйдешь…. – охранник не договорил,

так как беглец, не желая отступать, ударил его кулаком в лицо.

От сильного и неожиданного удара мужчина распростерся на полу, а Ян ринулся к дверям. Но не успел выбраться из здания, так как другой охранник, навалившись на него сзади, сбил с ног. Ян брыкался, пытаясь высвободиться, однако охранник сильно прижал его лицо к полу и скрутил руки за спину. Издав стон от болезненного ощущения в спине и плече, юноша приутих. Охранник сильными руками поставил беглеца на ноги, причинив ему неимоверную боль.

−  Полегче с ним, Лан. Он еще только утром вышел

из комы, – предупредил того доктор Чун.

−  Очнулся и тотчас побежал? – усмехнулся Лан. –

Парень, тебе явно надо лечиться, - ехидно заметил он.

−  Отведи его на пятый этаж, я скоро буду. Загляну

на минутку в кабинет и поднимусь следом.  Отнесись к нему бережней…

Охранник, положив руки на плечи Шэна, повел его к лифту. Вызвал кабинку и, как только двери раскрылись,  втолкнул юношу внутрь…

−  Что это за крики?

−  Не знаю, кто-то вопит из лифта.

Ян Ли, никогда прежде не видевший зеркала, войдя в лифт и увидев тройное отражение охранника и свое собственное, с безумным ревом начал дубасить по зеркалам. Лан пытался утихомирить его, но все было напрасно. В попытке усмирить юношу, охранник надавал тому пощечин, за что досталось и ему. Усилия его остались без результата, пациент все также буйствовал.

Двери лифта открылись на нужном этаже, и Лан силой вытащил пациента из кабинки. Из разодранных зеркалом рук юноши струйкой стекала кровь. Лицо и одежда его также окровавились. Желая высвободиться из рук охранника, он извивался и брыкался. О происходящем было немедленно доложено лечащему врачу пациента и он тотчас прибыл туда. Оценив состояние больного, врач ввел ему транквилизаторы. Успокоительные  препараты  подействовали  моментально, и Ян, обессилев, утих. Закрыл глаза и впал в состояние нирваны…

Пришел в себя спустя лишь несколько часов. Долго осматривался по сторонам блуждающим взглядом, пытаясь понять, где находится. Эта комната отличалась от той, из которой он сбежал...

Попытавшись перевернуться на бок, он заметил, что был привязан тугими ремнями к койке. Раны на его руках были перевязаны, да и окровавленная одежда сменена на чистую. Рядом с койкой стояла капельница, из которой по прозрачным трубочкам в организм пациента поступали лекарственные средства. Он не знал, почему его привязали, и не имел понятия об окружавших его предметах, но чувствовал, что разум его, несмотря на продолжительный сон, требовал отдыха. Смежил  веки и опять погрузился в забытье…

По пробуждении Шэн увидел рядом с собой мужчину в халате, но не доктора Чуна. Этот был пожилым и седовласым, с морщинистым лицом и безмятежными черными глазами. Углубившись в чтение, незнакомец не заметил пробуждения больного, да тот и не хотел ставить его в известность. Прикрыв веки, Ян украдкой стал наблюдать за врачом. Для начала необходимо было оценить ситуацию, а для этого требовалось время.

В голове Шэна царил какой-то сумбур. Он не знал, о чем ему следовало думать сперва. Столько мыслей витало в голове, но ни одна догадка не могла объяснить происшедшего с ним. Попытка побега сорвалась, и после того, как его связали, вряд ли ему удалось бы повторить это в ближайшее время. Для того, чтобы обрести свободу, надо было завоевать доверие окружавших его людей. Ян понимал это, но ему почему-то не хотелось говорить с ними.

Пожилой мужчина подошел к койке, приложил пальцы к запястью пациента и прощупал пульс. Затем приоткрыл его веко и карманным фонариком осветил  глаз. Юноша встрепенулся от неприятного ощущения, и доктор, выключив фонарь, отошел от него. Поморгав несколько раз и избавившись от неприятного ощущения, Шэн недружелюбно посмотрел на незнакомца.

−  Здравствуй, Ян Ли. Я доктор Нома, отныне твоим

лечением буду заниматься я. 

Юноша ничего не ответил, и психиатр принял его молчание за неприязнь. В тот день ему не удалось разговорить Шэна, да и в последующие дни тоже. Ян отказался принимать пищу, ни с кем не разговаривал и днями напролет предавался размышлениям и сну, которые, впрочем, не принесли ему ни свободы, ни сил. Чувство тоски по дому и родным мучительно сказывалось на его состоянии, и причиною всему происшедшему с ним была жестокость императора Циня Шихуанди.

На третий день голодовки упрямец сломился и согласился поесть. Руки Яну не развязывали даже во время еды, и медсестра, приносившая пищу, сама накормила его. Горячий куриный бульон и ломоть хлеба не понравились Шэну, но после продолжительного голодания он не стал говорить об их вкусе. Медсестра заулыбалась, довольная тем, что ей наконец-то удалось накормить пациента. Подумав, что у женщины, болтливой по природе, можно выведать многое, Шэн заговорил с ней.

Медсестра, по имени Кумико, была чуть старше той, с которой юноша познакомился по прибытии сюда. На ней были такой же халат и шапочка, но внешность этой была более привлекательной.

−  Кто посылает тебя сюда с едой? – был его первый

вопрос.

−  Никто, эта моя обязанность.

−  И кто же возложил на тебя такие обязанности?

−  Я медсестра и порой должна выполнять такие по-

ручения.

−  Что еще входит в твои обязанности?

−  Ухаживать за больными, следить за их самочув-

ствием, выполнять поручения врачей и прочее…

−  Как ты думаешь, я все еще болен?

−  Я этого не знаю. Почему бы тебе не спросить об

этом доктора Нома?

−  Ты не ответила на мой вопрос.

−  Я не вправе говорить тебе этого, только доктор…

−  Он мне не нравится.

−  Почему?

−  Он говорит больше, чем думает.

Женщина удивленно приподняла бровь.

−  По-твоему, он должен больше думать?

−  Да, человек, который способен думать, менее

болтлив.

−  Я это учту.

−  Это правило не распространяется на женщин.

−  Это почему же?

−  Сколько бы они не думали, они все равно…  – Ян

внезапно запнулся, осознав, что своей речью может обидеть собеседницу и лишиться ее доверия, а значит, упустить информатора.

−  …они все равно сболтнут лишнее? – докончила

Кумико изречение пациента.

Шэн покраснел, но подумав, что молчание только подтвердит предположение женщины, добавил:

−  Я не это имел в виду.

Медсестра рассмеялась, и ее красивое лицо осветила очаровательная улыбка.

−  Знаешь, Ян, я не так уж глупа и понимаю многое.

Но я не держу на тебя зла. За многие годы мне довелось увидеть здесь разных людей, и, признаюсь, более странного, чем ты, я еще не встречала.

−  Сколько же лет ты здесь живешь?

−  Живу? Я здесь только работаю.

−  Работаешь?

−  Да, и получаю за это жалование.

−  И кто же тебе платит – император?

Кумико опять рассмеялась.

−  Ян, в каком же веке ты живешь? Времена импе-

раторов уже давно прошли. Народ сейчас сам избирает себе главу государства.

Шэн был потрясен услышанным.

"Мятеж! Наверняка У Гуан спасся из рук солдат и поднял восстание, - подумал юноша. – Но как ему удалось совершить переворот в столь кратчайшее время? А может, времени прошло слишком много?"

−  Как долго я пребываю здесь?

−  Где-то около недели… наверное… Я точно не

знаю.

−  Когда же Гуан успел поднять бунт? – спросил

Шэн скорее себя, нежели собеседницу.

−  У Гуан? Ты его имел в виду?

−  Ты его знаешь? – поразился пациент.

−  Конечно! Кто же его не знает? Он ведь наш на-

циональный герой. Они вместе с Лю Баном и еще кем-то, точно не помню, подняли восстание и свергли с престола династию Цинь.

"Лю Бан? – задумался Ян, и вспомнил слова У Гуана, прежде чем они расстались, – …там тебя встретят наши люди – Кай и Лю… Вероятно, он один из повстанцев".

−  И что же произошло потом?

Медсестра положила миску на поднос и собралась уйти.

−  Постой, Кумико, расскажи мне, что произошло

потом?

−  Лучше спроси, чего только не произошло? –

шутливо отозвалась та. – Я не историк, Ян, и вряд ли смогу пересказать тебе историю тысячелетий, - она подошла к двери. – Прости, у меня сейчас нет времени на разговоры, когда принесу тебе ужин, тогда и продолжим беседу.

Она ушла, оставив юношу в смятении и тревоге. Он был потрясен, шокирован и просто сражен услышанным. Однако, подумав немного, решил не воспринимать слова Кумико всерьез, так как к слабому полу он не питал большого доверия. Она могла все выдумать про Гуана, бунт и падение династии Цинь, и причину ее лжи Ян видел в его первоначальном отзыве о женщинах. Возможно, вся эта история была нарочно выдумана Кумико в отместку за его неуважительное отношение к слабому полу.

Вскоре после ухода медсестры к больному наведался лечащий врач. Узнав от Кумико об их разговоре, доктор надеялся  на такое же откровение и с ним.

Ян не симпатизировал этому человеку, однако болтливость его в сложившейся ситуации могла сыграть ему на руку. Юноша больше не притворялся спящим, не отворачивался от доктора, и даже приложил усилие, чтобы улыбнуться ему. Такое отношение пациента пришлось по душе Номе и сев возле койки, он первым начал разговор:

−  Рад видеть тебя в хорошем настроении, Ян. На-

верное,  ты осознал, что мы не желаем тебе зла, - доктор выдержал паузу. – Ну, а если между нами исчезли прежние барьеры, надеюсь, ты будешь откровенен и немного расскажешь о себе?

−  Согласен, но сперва попрошу вас ответить на мои

вопросы.

−  Я слушаю.

−  Вы знаете У Гуана?

−  Гуана? Нет, что-то не припомню… или постой…

кажется, я читал о нем в детстве… Да-да, я точно помню это имя… Сдается мне, что он был одним из вождей повстанцев, поднявших мятеж.

Шэн невольно охнул. Огорчение и разочарование запечатлелись на его лице.

−  А Лю Бана вы тоже знаете?

−  Да, конечно! Это же основатель династии Хань.

−  Ага! Значит, снова правит император?! – восклик-

нул Ян, полагая, что раскрыл ложь медсестры.

Психиатр не удивлялся вопросам пациента, он просто слушал и делал для себя выводы. 

−  Императора больше нет. Мы, простые люди, из-

бираем среди нас главу республики, который правит на протяжении определенного срока.

Эта новость должна была бы обрадовать Шэна. С падением империи люди освободились от рабства и гнета. Однако все эти события не могли произойти за неделю и случившееся просто не укладывалось у него в голове.

"История тысячелетий! – промелькнуло в мыслях юноши. – Но как это возможно? Нет, наверняка я сплю и все это лишь мне грезится … Да-да, скорее всего я потерял сознание и окружающее меня всего-навсего видение. А может быть я умер?"  - последнюю мысль он произнес вслух.

−  Нет, что ты… Ты жив! И уже идешь на поправку.

Лицо Яна помрачнело. Сдавалось, что эта новость его огорчила. Теперь он и вовсе запутался в своих мыслях, и прояснить ситуацию могла лишь свобода, которой он был лишен.

−  Если я здоров, тогда почему меня содержат здесь

взаперти, да еще и связанным?

−  Ты ведь хотел бежать.

−  Я не убегал, а уходил. Как свободный человек, я

имею право перемещаться туда, куда пожелаю.

−  Что верно, то верно, но есть еще одна причина,

по которой мы не можем тебя отпустить. Дело в том, что… - доктор умолк, подумав, что не стоит душевнобольному говорить о его недуге, и продолжил, придумав иную причину: - … дело в том, что вначале тебе следует ответить на некоторые мои вопросы и уж потом я решу, здоров ты или нет.

−  Только и всего?

−  Нет, есть еще одно… твои ранения. По закону та-

кого вида ранения должны быть засвидетельствованы полицией.

Юноша с непониманием посмотрел на врача.

−  Ты должен рассказать правду некоторым людям о

том, кто, когда, и при каких обстоятельствах ранил тебя?

−  Я уже поведал об этом доктору Чуну.

−  Тебе придется еще раз рассказать об этом, и не

только полицейским, но и мне. Полагаю, я удовлетворил твое любопытство и ответил на все интересующие тебя вопросы. Теперь настал мой черед задать их тебе….

Ян, сознавая, что не имеет выбора, собрался с мыслями и начал пересказ с того самого дня, когда его отец высказал императору протест относительно уплаты нового поземельного налога. Он поведал о решении старейшин, своем побеге, казни родных, погоне и наконец ранении.

−  …этот негодяй обрубил мне косу вместо головы,

потом я, по-видимому, потерял сознание, а когда очнулся, обнаружил себя в этой больнице.

Доктор молча дослушал пациента и пришел к решению, что с сотрудниками полиции ему говорить не было необходимости. Безусловно, он не поверил в историю Шэна и оценил его состояние как тяжелое, а значит, не могло быть и речи о выписке. На вопрос больного об освобождении врач заявил, что прежде ему необходимо посоветоваться с другими специалистами. Нома ушел, оставив пациента в тревоге. Что-то подсказывало Яну, что он еще не скоро выберется оттуда, и его опасения сбылись.

На следующий день доктор Нома привел с собой коллегу и попросил Шэна рассказать и ему обо всем приключившемся с ним. Выслушав историю юноши, доктор Хо шепнул что-то лечащему врачу и ушел. В тот день Кумико была необычно молчалива и пациент увидел в этом плохое предзнаменование.

Обещанную свободу Шэн не получил и по истечении недели. Нома приводил с собой все новых врачей, желающих послушать невероятную историю Яна Ли. Через неделю раны больного зажили и с него окончательно сняли повязки. Однако выздоровление не принесло ему  свободы.  

−  Если я поправился, почему меня все еще держат

тут? – спросил юноша у доктора Чуна.

−  Этого я не могу сказать.

−  Почему?

−  Я не практикуюсь в области психиатрии. Спроси

лучше доктора Нома.

−  Так, значит, это по его вине я торчу здесь.

−  Его вины здесь нет. Как только результаты ис-

следования покажут, что ты здоров, тебя освободят.

−  Но ведь я здоров, здоров, здоров!!! – яростно за-

кричал юноша, пытаясь высвободиться из ремней.

−  Прости, Ян, но не мне решать это…

В тот же день Нома привел с собой еще двух людей, один из них был историк, другой же известный психиатр. Вместо тихого и покладистого юноши им предстал буйный и агрессивный больной.

−  Вы достаточно поспрашивали меня, а теперь я

требую, чтобы меня освободили! – в неистовстве крикнул Шэн.

−  Сожалею, но это невозможно, -  отказал врач. –

Пока мы все не выясним о тебе, ни о каком уходе и речи быть не может.

−  Но ведь вы обещали…

−  Я сказал это прежде, чем узнал, кто ты на самом

деле.

Шэн подумал, что его держат узником из-за бунта его семьи, потом он вспомнил о падении империи, обо всем, что довелось ему увидеть в этой полной странностей больнице и все его мысли окончательно перепутались.

−  Что вы имеете в виду? – попытался юноша уточ-

нить слова Нома.

−  Если наши догадки  верны, ты представляешь

большую ценность для науки.

−  Ценность? Вы намереваетесь требовать с меня

выкуп?

−  Нет, мы намереваемся лишь исследовать тебя.

−  Если я позволю вам сделать это, вы отпустите ме-

ня?

−  Конечно! – вмешался в разговор профессор Эйн.

– И не стоит так тревожиться из-за пустяков. Мы только зададим тебе несколько вопросов, только и всего!

−  Что же еще вы хотите узнать? Я рассказал все о

себе и не единожды. 

−  Думаю, ты должен будешь повторить сказанное

еще много раз, – заметил Ин Шао, и профессор подарил ему укоризненный взгляд.

Профессор Юн Эйн был лет пятидесяти, худощавым и низкорослым, с непримечательными чертами лица. Несмотря на свою заурядную внешность, он был незаурядной личностью. Он работал области психиатрии более двадцати пяти лет, славился как один из лучших психиатров страны.

Историк Ин Шао, в отличие от уравновешенных и спокойных медиков, был более энергичным и нетерпеливым человеком. Его маленькие живые глаза так и сверлили окружающих, словно пытаясь выведать у них самые потайные мысли. Он был симпатичным, подтянутым и намного выше ростом профессора Эйна. Перед тем, как войти в палату больного, поверх строгого и модного костюма  Шао накинул белый халат, и показался пациенту одним из медиков.

Поразмыслив, Ян сделал вывод, что из рук медиков без хитрости ему не спастись.

−  Хорошо, я расскажу вам все, что вы пожелаете,

если только вы пообещаете выполнить мои требования.

Он высказал два пожелания: вернуть ему одежду и развязать руки. Доктор Нома принял его условия, дав слово выполнить их на следующий день.

−  А теперь ответь, видел ли ты  когда-нибудь эти

предметы?

Нома положил на стул дипломат и, достав оттуда зеркало, обрамленное в белую пластмассу, преподнес его к пациенту. Никогда не видя прежде своего отражения в зеркале, тот вздрогнул и зажмурил глаза. Его реакция изумила присутствующих!

−  Ян, открой глаза.

−  Нет!

−  Тебе ничего ни грозит. Это всего лишь твое от-

ражение.

Юноша не сразу открыл глаза, боясь, что все это было проделками злого духа. Когда наконец первое волнение прошло и он посмотрел в зеркало, все тревоги остались позади. Доктор еще много чего показал Шэну на картинках в книге. Некоторые предметы были знакомы ему, о других же он не имел ни малейшего представления. Историк записывал слова Яна на диктофон, скрытый во внутреннем кармане пиджака, планируя заняться более глубоким исследованием.

Посетители покинули палату, и Ян после стольких переживаний забылся сном.

На следующий день Шэн ожидал исполнения своих требований, однако Нома придумал очередную отговорку, дабы не выполнить их. И тогда он решил претворить в жизнь свой изначальный план – побег!

В его палату ежедневно приходили медсестра Кумико, санитар Ван и незнакомцы, сопровождаемые лечащим врачом. Шэн знал обычное время их прихода и рассчитывал осуществить побег во время посещения санитара Вана.  Нет, этот молодой человек не собирался помочь Яну бежать, ему нужна была лишь униформа работника больницы. Главной проблемой было освободиться от ремней…

Медсестра накормила подопечного и удалилась, вслед за ней должен был прийти санитар, и у Шэна было всего-навсего несколько минут, чтобы разорвать ремни.

Ченг, старший брат Яна, некогда учил его разрывать путы, и у него это неплохо получалось. Однако разорвать веревки было гораздо легче, чем кожаные ремни. За время своего заключения Ян детально изучил расположение пут – они окольцовывали железные трубы койки и закреплялись застежками на запястьях.

Юноша сосредоточился, намереваясь освободить сперва правую руку. Собрался с силами и резко дернул руку вверх, однако кожаные путы оказались слишком плотными. Он повторил свою попытку несколько раз, но ничего не вышло. Раздосадовавшись, юноша заметался в постели, потом внезапно притих, словно услышав возле себя голос старшего брата.

"Ты слишком торопишься, - вспомнил он слова, некогда сказанные Ченгом. – Расслабься… сосредоточься, и соберись не только с силами, но и с мудростью…"

Ян глубоко вздохнул, успокоил расшатавшиеся нервы, сконцентрировал свое внимание на ремне и сделал рывок…

Больничная койка, не устояв на роликах от сильного скачка, грохнулась на пол. Матрац, подушка и одеяло – все упало с койки. Придя в себя после падения, Шэн обнаружил, что рука его высвободилась. Торопливо развязав все ремни, он поднялся на ноги и вернул кровати прежнее положение. Подправил матрац и прикрыл подушку одеялом, имитировав свое присутствие в постели. Подошел к двери и стал дожидаться прихода санитара. Тот, как и полагал Шэн,

явился спустя несколько минут.

−  Ян, ты уже спишь? Тебе пора… –  санитар умолк,

завидев отсутствие больного в постели, кинулся к выходу, чтобы сообщить о побеге, и встретился визави с пациентом.

−  Ян, клянусь, все, что я говорил, было лишь шут-

кой, не больше, – в паническом страхе затараторил Ван.

Он с первого дня неуважительно относился к больному, потешался над ним и бросался колкостями, что мучительно сказывалось на самолюбии юноши.

Шэн злорадно улыбнулся. Присел на корточки, вытянул ногу и, перекрутившись в таком положении, сбил санитара с ног. Тот, шмякнувшись на пол, жалобно захныкал. Прильнув к поверженному, Ян стиснул его сонную артерию – и тот отключился. Затем он переоделся в униформу санитара и выбрался из палаты. В коридоре в это время суток было тихо и безлюдно. В приемной на этом этаже дежурная медсестра клевала носом, а в конце коридора один из санитаров расчищал пол. Из палат, временами нарушая тишину, доносились стоны и истерический смех все еще бодрствующих душевнобольных.

Ян прошел дозорный пункт и, дойдя до пожарного выхода, побежал по лестнице. Выбежал в фойе и, умерив темп шага, направился к парадным дверям. Охрана ничего не заподозрила. Встретить здесь санитара в синих просторных брюках и тенниске было обычным делом. Их не спрашивали, куда и зачем они направлялись.

Пройдя мимо охранников, Ян вышел наружу. После двухнедельного заточения было приятно ощутить свободу, однако она не принесла ему ожидаемой радости. Мир, в который он попал, привел его в трепет, скорее даже в ужас.

Современный, динамичный, быстрый, непредсказуемый, тесный, высокий, красочный, светлый, колоритный, головокружительный  –  вот таким предстал Яну Ли город Гонконг, и увиденное глубоко потрясло его.

Пребывая в лечебнице, он предполагал, что мир снаружи значительно изменился, однако не мог себе представить насколько.

С одной стороны широкой улицы, выложенной мраморными плитами, возвышались гигантские, стекольно-мраморные постройки, светящиеся в темноте всеми цветами радуги. Небоскребы, тянувшиеся все выше и выше, были самых разных конструкций: закругленные, прямоугольные, разумной толщины и тоненькие, будто в них не было ничего, кроме лифта. По другой стороне той же самой улицы тянулась автомагистраль со сплошным потоком машин различной окраски, конфигураций и марок. Улицы были освещены фонарями и, несмотря на ночное время, здесь было немыслимое скопление людей, разодетых в самые невероятные одежды всевозможных цветов и фасонов. Рестораны и забегаловки манили прохожих аппетитными запахами, а из ночных клубов и диско-баров звучная музыка вырывалась наружу. Сверкающие неоновые огни аттракционов и витрин магазинов приводили в веселое ошеломление и приковывали к себе внимание людей, прогуливавшихся по знаменитой торговой улице Гонконга – Натан Роуд.

Глаза Ян Ли разбегались по сторонам, не успев разглядеть новую диковинку, он переключал внимание на другую. Он пробыл всего лишь час на улицах Гонконга, а голова его уже пошла кругом от всего увиденного. На мгновенье он даже пожалел о побеге из тихой и мирной больницы, но быстро подавив нахлынувшие на него чувства, стал продумывать свои дальнейшие шаги.

"Какая разница, куда я попал? –  шагая по хорошо освещенным улицам, думал он. - Будь это повстанческий лагерь или любое другое место, я не смогу вернуться к прежней жизни… Для меня отныне все потеряно… все кончено… Я не знаю, где я…. мне не вернуть убитых родственников… не отомстить больше жестокому императору… жизнь потеряла всякий смысл… А как же продолжение рода Шэн? – спросил он сам себя. – Какая сейчас разница?… Но ведь тебя избрали старейшины… - он горестно рассмеялся из-за собственной непоследовательности. – Уж лучше  бы  меня  казнили вместе с остальными, тогда мне не

пришлось бы пережить такое унижение…"

Мысли его прервал один из прохожих. Высокий, худощавый незнакомец, на десяток лет старше Яна, был чем-то страшно рассержен и агрессивен. Рядом с ним стояли пятеро парней примерно того же возраста.

В раздумье Шэн не заметил, как добрался до района, где постройки были менее современной конструкции. Этот контраст старого и нового, прошлого и будущего, присущий Гонконгу, вызывал в человеке ощущение, словно бы он попал из фантастического мира в минувшее тысячелетие. Здесь было менее шумно, но отнюдь не спокойно.

Шестеро местных жителей шутливо разговаривали между собой, когда, оступившись о скользкий после дождя тротуар, самый худой среди них рухнул на землю. Его падение и смех Яна над собственной участью попали в один момент, и прохожий воспринял это на свой счет.

−  Эй, коротышка, что это так тебя рассмешило?

Шэн оглянулся, не поверив, что обращение было сделано ему.

− Чего уставился? Отвечай, когда тебя спрашивают!

Это ты надо мной смеялся?

Ян отрицательно покачал головой.

−  А тогда над чем же? – прохожий скрестил руки на

груди и принял угрожающую позу.

Юноша усмехнулся, представив себе лица незнакомцев, если бы они узнали, над чем он смеялся. Улыбка Яна еще больше разозлила незнакомца, и шестеро парней мигом окружили его, вознамерившись проучить.

−  Посмотрите-ка на его одежду, – тыча пальцем в

Шэна, засмеялся самый полнотелый и коренастый из них.

−  Может, он сбежал из морга? – подхватил его сло-

ва щуплый и костлявый юноша.

−  Нет-нет, это одежда санитара! – воскликнул ба-

сом самый здоровенный из недругов.

−  Вонючий санитар! Небось завяз в дерьме в своей

больнице и вышел подышать, - колко бросил худощавый, и остальные дружно заржали.

Шэн поднял руку, призывая их выслушать его, и с достоинством ответил на шпильку:

−  Я прощаю тебе твое оскорбительное высказыва-

ние, ибо ты не ведаешь, с кем говоришь. Мне не пристало говорить с простолюдином – и посему пошел прочь с моей дороги, - он сделал царственный жест и, легонько толкнув худощавого, продолжил путь.

Однако незнакомец не позволил ему уйти, и воспользовавшись преимуществом предательски ударил его в спину.  Ян покачнулся, но удержался на ногах. Этот опрометчивый поступок дорого обошелся как худому, так и его дружкам. Оскорбленный и озлобленный прохожий враждебно глянул на неприятелей. Размахнулся ногой и ударил худого в живот. Тот отлетел на тротуар и скорчился от боли. Все произошло настолько молниеносно, что приятели поверженного не успели отреагировать. Самый костлявый и решительный среди них первым набросился на Шэна. Замахнулся, чтобы ударить его по лицу, но Ян оказался проворнее и, увернувшись от удара, сам поддал противнику. Голова костлявого парня откинулась назад, и он, не удержавшись на ногах, распростерся возле своего злополучного друга. После второго удачного отпора остальные четверо дружно напали на противника.

Боевое искусство, которому Ян был обучен старшими братьями, помогло ему отбиться от неприятелей. Он изрядно поколотил их, хотя и ему досталось от здоровяка, который был вдвое выше и сильнее Шэна. Остальные  пятеро  недругов больше не риско-

вали приблизиться к драчуну и только со стороны болели за своего приятеля. Здоровяк, несмотря на многочисленные побои, был решительно настроен покорить своего противника.

Где-то вблизи послышался вой сирены, и совсем недавно проявляющие отвагу уличные хулиганы словно трусливые зайцы пустились наутек. Здоровяк также бросился прочь оттуда, и Шэн остался наедине с полицией. Двое крепких мужчин в форме подбежали к правонарушителю, чтобы задержать его за хулиганство. Не ведая о профессии мужчин, Ян принял их за дружков недавней шайки. Когда полицейские попытались надеть на него наручники, он накинулся на них с кулаками. Не сумев по-доброму присмирить подростка, они применили дубинки. Осознав, что преимущество было на стороне незнакомцев, Ян решил убежать, но блюстители закона пресекли его попытку. Повалив его на землю, они наконец надели на него наручники и поволокли к патрульной машине. Юноша лягался, извивался и метался из стороны в сторону, но никак не мог вырваться из рук сотрудников полиции. Когда его все же удалось дотащить до машины, задержанный начал сопротивляться еще яростнее. Никогда не видавший так близко автомобиля и вообразив его страшно рычащим чудовищем, Ян начал психовать. Полицейские без лишних объяснений использовали свои жесткие меры и утихомирили его…

−  Он тут, в девятой камере.

−  Где его нашли? – спросил доктор Нома, пришед-

ший в полицейский участок за своим пациентом. Его сопровождал профессор Эйн.

−  Он учинил драку на улице, и патрульные, задер-

жав его, привезли сюда, – сообщил полицейский-надсмотрщик.  – Мы так и думали, что он тронутый.

−  С чего это вы так решили?

−  Этот драчун, мало того, что ввязался в переделку

с уличной шпаной, но и напал на полицейских. Когда же им удалось надеть на него наручники, он не пожелал сесть в машину. Кричал что-то вроде "чудовище съест меня"… Чудак! Как будто впервые видит тачку… Потому-то его и сочли сумасшедшим.

Профессор Эйн и доктор Нома многозначительно переглянулись.

Охранник остановился у зарешеченной двери и загремел ключами. Заключенный лежал на полу, прикованный наручниками к решетке камеры.

−  Зачем вы его содержите в наручниках? Он ведь и

так находится в камере, – возмутился Нома грубым обращением с задержанным.

−  Его невозможно было утихомирить, вот нам и

пришлось принять меры.

Доктор вошел в камеру и, приблизившись к Шэну, присел возле него на корточки. Тот, свернувшись калачиком, неподвижно лежал на полу. Лицо его было скрыто от посторонних глаз.

−  Ян, мы приехали за тобой, – положив руку на

плечо юноши, доктор легонько потряс его. – Ян, проснись…

Взор Нома упал на руки заключенного, они были в синяках и ссадинах. Он бережно приподнял голову своего пациента и вздрогнул от неожиданности. Лицо его, как и руки, было обезображено побоями, он пребывал в бессознательном состоянии.

−  Что вы с ним сделали?! – сердито посмотрел

Нома на охранника.

−  Я ничего не знаю. Это не я… – солгал полицей-

ский. – Когда его привезли сюда, он уже был…

−  Они избили его до потери сознания? Уму непо-

стижимо! Он ведь всего лишь строптивый подросток, а не особо опасный преступник! – в негодовании воскликнул профессор Эйн.

−  Вызовите неотложку, профессор. Надо срочно

доставить его в больницу….

Вот уже несколько недель Ян ни с кем не разговаривал. Он плохо питался и большую часть суток проводил во сне. Следы побоев, нанесенных ему сотрудниками правоохранительных органов, зажили, но неизлечимой была рана в его душе.  Чувство одиночества угнетало все его существо. Он потерял родных, потерял свой мир, и был готов потерять и собственную жизнь.

За прошедшие дни даже медсестра Кумико, с которой Шэн любил поболтать, не могла разговорить его. Подавленность юноши тревожила лечащего врача, и он посчитал, что прогулка на свежем воздухе немного взбодрит больного. Чтобы предотвратить побег пациента, его руки во время прогулки приковывались  железными наручниками к креслу–каталке, а в остальное время к больничной койке. Меры предосторожности оказались излишними, Ян и не стремился сбежать. Его более не интересовал окружающий мир...

Прогулки в парке больницы благотворно влияли на Шэна. Он заметно успокоился, но по-прежнему отказывался содействовать выздоровлению.

Доктор Нома, после проведения тщательного обследования, начал сомневался в том, что Ян был действительно болен. Да, он был подавлен и угнетен, отказался от всего, что связывало человека с жизнью, и все же психиатр полагал, что состояние его объяснялось недоверием окружавших людей к нему.  Нома не раз задавал себе вопрос: "Может быть, Ян говорит правду? На свете столько необъяснимого и непостижимого человеческому разуму, и перемещение во времени и пространстве - одна из таких загадок".

Для того, чтобы проверить правдивость истории своего пациента, доктор Нома договорился с историком Шао и профессором Эйном, чтобы они созвали конференцию специалистов из разных областей науки, чтобы совместно произвести исследование над Яном Ли Шэном  - "мальчиком, заблудившимся во времени".

Шао известил о загадочном мальчике известных историков и физиков. Сообщение заинтересовало ученых – и большинство согласилось принять участие в этой конференции. Профессор Эйн также выполнил свою часть обязательства, пригласив лучших психиатров Гонконга. Оставалось только сообщить пациенту о готовящемся эксперименте и склонить его к добровольному участию в нем.

Для того, чтобы поговорить на эту тему, доктор Нома выбрал для этого время прогулки. Безусловно, Ян заметил, что его спутницу Кумико в тот день сменил лечащий врач, однако он старался не обращать внимание на перемену.

Пройдясь немного по парку, доктор присел на скамейку и завел разговор о главном, но пациент не желал даже слушать его. Уставившись куда-то вдаль, он принял выражение полного равнодушия.

−  Я не понимаю, почему ты так упрямишься? Я

ведь пытаюсь помочь тебе, Ян… Мы все желаем тебе только добра, – задушевно говорил медик. – Если ты расскажешь о себе большему кругу людей, возможно, все вместе мы найдем какой-нибудь выход…. – юноша безмолвствовал. – Ты же неглупый паренек, так почему же упорствуешь? Будь же благоразумен… Ну, поедем завтра на конференцию? – спросил он, и получил в ответ молчание.

Нома выдержал продолжительную паузу, надеясь, что пациент даст свое согласие, однако тот все так же помалкивал. Доктор думал, что Ян заговорит хотя бы  для того, чтобы отказаться, но он никак не предполагал встретить холодное равнодушие. Казалось, юношу столько времени убеждали в том, что он безумен, что тот в конце концов поверил в это, и ныне желал лишь одного - покоя.

Конференцию отложили на неделю, так как Шэн все еще упрямо молчал.

−  Постарайтесь быть ему другом, а не просто леча-

щим врачом, – беседуя с Номой, предложил ему профессор Эйн.  

−  Другом? Пациенту?

−  Верно. Снимите с него оковы, и вы возвыситесь в

его глазах.

−  Но, профессор, он ведь убежит!

−  Не думаю. Судя по его состоянию, он не распо-

ложен к побегу. Зачем ему это повторять?! Ян уже видел мир вне стен лечебницы и, очевидно, он не пришелся ему по душе.

−  Вы полагаете, он разочарован?

−  Конечно же! Представьте себя на его месте. Вы

внезапно попадаете на две тысячи двести лет в будущее и вас окружают люди, которые лишают вас свободы и обращаются как с безумцем.

−  Профессор, вы так твердо высказываетесь, будто

бы убеждены, что мальчик действительно из прошлого.

−  Я ничего не утверждаю. Это всего лишь мое

предположение, которое основывается непосредственно на фактах. Впрочем, последнее слово будет за учеными…

Доктор Нома прислушался  к совету профессора и, освободив своего пациента от наручников, приставил у дверей палаты охранника.

Ян изменился в лице, увидев свое освобождение. Таким образом первый шаг, к примирению или дружбе, как выразился профессор Эйн, был сделан. Предположение специалиста оказалось верным. За последующие три дня Нома сумел расположить к себе пациента. Нет, Ян по-прежнему ни с кем не говорил, однако его взгляд стал менее враждебным.

На пятый день доктор решил и на прогулку выводить больного без оков. 

Усадив Яна в кресло-каталку, медсестра направилась к лифту. Юноша больше не пугался этого устройства, зная, что оно используется людьми для перемещения на другие этажи здания. На протяжении всей прогулки, как и полагалось, их сопровождал охранник.

Кумико добралась до середины парка и остановилась у журчащего фонтана, вода которого поднималась вверх и сверкающими брызгами падала в черный мраморный бассейн. Посередине бассейна было сконструировано несколько геометрических фигур, выражающих химеричность современного мира.

Это место очень нравилось Шэну, и медсестра, видя восторг в глазах юноши, ежедневно привозила его сюда. Оставив по привычке его у обочины фонтана, Кумико отвлеклась беседой с охранником. Она не заметила, как пациент встал из кресла и прыгнул в воду.

−  Ян! Что ты делаешь? Сейчас же выходи из воды!

Здесь не место для купания! Выходи немедленно, дрянной мальчишка, мне же попадет от доктора Нома!…

Однако юноша не слушал ее. Углубившись головой в воду, он наслаждался свободой. Люди, прогуливавшиеся по парку, сбежались поглазеть на безумца, плавающего в фонтане.

−  Лан, сейчас же вытащи его из воды…

−  Не надо, – остановил охранника Нома. – Если

ему это нравится, пусть плавает. – Кумико изумленно приподняла брови. – Ты погляди, сколько радости он получает от этого…

Врач позволил юноше исполнить его маленькую шалость, и за дружеское отношение был щедро вознагражден.  Наплававшись вдоволь, Ян выбрался из бассейна и заговорил с ним.

−  Как долго я мечтал об этом! Спасибо вам, док-

тор!

После случившегося инцидента Шэн стал иначе относиться к своему психиатру. Однако тот не хотел торопить его предстать перед учеными для изучения. 

Конференцию снова отложили на неделю, что еще больше заинтриговало научных работников.

−  Зачем это нужно? – поинтересовался Шэн у вра-

ча, сообщившего о предстоящем исследовании.

−  Мы хотим обследовать тебя.

−  Снова начнете колоть меня иглами, сковывать

руки и задавать нескончаемые вопросы?

−  Нет-нет, всего лишь несколько вопросов, да и

только.

Юноша задумался. Какое-то тревожное чувство не покидало его. Он был почему-то уверен, что дальнейшая его судьба зависит от итогов предстоящей встречи. Зная в отличие от других истину, он предпочел прояснить все раз и навсегда, нежели жить в постоянном ожидании чего-то несбыточного. Вероятно, ученые, о которых говорил Нома, действительно могли помочь ему, а упускать этот шанс было бы безрассудством. Обдумав хорошенько все минусы и плюсы, пациент  согласился участвовать во встрече.

В назначенный день медсестра принесла Шэну одежду современных подростков и помогла ему одеться. Красная футболка, джинсы, кроссовки и кепка преобразили пациента и он стал похож на самого обычного паренька.

−  Как вижу ты уже готов? – оглядев юношу с ног

до головы, спросил доктор Нома, пришедший с профессором Эйном, чтобы увезти пациента.

Шэн молчаливо кивнул, и врач, приблизившись к нему, приковал его руку наручником к своей руке.

−  Зачем вы это делаете? – возмутился тот. – Думае-

те, я убегу?

−  Нет, Ян, я делаю это ради твоей же безопасности.

Не желая более объяснять своих поступков, Нома повел его за собой. Они спустились в фойе и, выйдя из здания, направились к машине, поджидавшей у входа. За рулем был один из охранников больницы, профессор Эйн сел возле водителя, а Шэн с доктором Нома уселись на заднем сиденье.

Всю дорогу Ян Ли с любопытством смотрел в окно. Он больше не боялся автомобилей,  громадных домов, широких улиц и даже причудливых прохожих.  Лицо его выражало только восторг и восхищение.

Машина подъехала к фасаду здания, где должна была состояться конференция. У парадного входа толпились репортеры, прибывшие осветить в прессе сенсационное событие.

−  Черт побери! Слетелись как стервятники! Ким,

подгони машину к черному входу, – велел охраннику доктор Нома.

−  Не стоит, они и там все оккупировали, – перего-

ворив по рации с охранниками в здании, доложил Ким.  – Придется идти через главный вход.

Водитель вышел из машины и открыл дверь для доктора. Профессор присоединился к ним, и они вместе направились к входу. Завидев медиков с юношей, папарацци окружили их, фотографируя и осыпая градом вопросов:

−  Доктор Нома, почему ваш пациент окован наруч-

никами? Он представляет опасность для окружающих?… Правда ли, что во время побега у него были неприятности с полицией? Он хотел убить одного из них?… Верно ли, что он одолел в одиночку шестерых взрослых мужчин?… Доктор, что вы думаете, он безумец или же пришелец из прошлого? Ваше мнение, доктор Нома?… Если окажется, что мальчик психически больной, как сложится его дальнейшая судьба?… А если он пришелец?…

Вопросы репортеров остались без ответа. Шэн каждый раз дергался при вспышке фотокамер и, прикрыв лицо рукой, пытался отгородиться от света и назойливых журналистов.

Наконец они вошли в здание и отделались от репортеров. Охрана не пропустила представителей прессы внутрь здания. В фойе было намного тише, здесь присутствовали лишь штатные работники.

Освободив пациента от наручников, Нома велел ему следовать за профессором Эйном. Поднявшись по лифту на несколько этажей вверх и пройдя по длинному коридору, они добрались до конференц-зала. В огромном помещении от округлого центра до самых стен поднимались кресла с небольшими столиками. В одной части многолюдной аудитории восседали медики, а другую занимали научные работники других сфер.

Шэна привели в центр зала, усадили за стол и придвинули к нему микрофон. Профессор Эйн накануне вечером объяснил ему порядок проведения такого рода конференций. Усвоив все правила, Ян поначалу был уверен в себе, однако нашествие репортеров поколебало его прежнюю решимость. Он уже сожалел, что согласился выступить перед аудиторией. Его тревога и растерянность не ускользнули от глаз лечащего врача.

−  Не волнуйся, все будет хорошо, – положив руки

на плечи юноши, попытался он успокоить его.

Вступительную речь произнес профессор Эйн. Он проинформировал собравшихся о результатах его личного обследования Яна Ли, затем задал исследуемому несколько вопросов, после чего присоединился к коллегам, сидящим на трибуне. 

Шэн сильно переживал, поэтому речь его была сбивчивой и неуверенной. Вопросы ученых большей частью касались истории прошлого Китая. Ян пересказывал биографии давно умерших знаменитостей и упоминал о многих событиях, о которых многие историки либо не помнили, либо вообще не знали.

По мере того, как аудитория задавала все больше головоломных и каверзных вопросов, волнение ответчика увеличивалось. Одни ученые пытались выяснить истину, другие же, не веря Шэну, желали разоблачить его. Умело выйдя из путаных вопросов, Ян подумал было, что испытания окончились, когда внезапно один  из присутствующих предложил испытать подопытного на детекторе лжи.

Спустя несколько минут аппаратуру внесли в зал. Доктор Нома никак не ожидал такого поворота дел. Он не подготовил заранее своего пациента к такого рода процедуре и предчувствовал, что Яну это не понравится.

Поняв, что неизвестную технику собираются надеть на него, Шэн запротестовал. Не приняв во внимание протест юноши, его привязали к стулу и прилепили к вискам пластыри с проводами.

−  Уберите руки… я не хочу этого… Отпустите ме-

ня! Отпустите!!! – взбунтовался он, ерзая  на стуле.

Доктор Нома поспешил успокоить своего пациента.

−  Тише, Ян… Не надо так кричать… Твоя нетер-

пимость может все испортить.

−  Мне все равно! Вы говорили, что мне зададут

всего несколько вопросов только и всего! А их мне

задали тысячи! Я устал…. устал от всех этих подозрений и недоверия…

−  Потерпи еще немного. Обещаю, мы скоро уедем,

– посмотрев юноше в глаза, заверил его Нома.

−  На все вопросы ты должен отвечать только "да"

или "нет", – осведомил мужчина, управлявший аппаратурой.

Шэн немного приутих, однако он больше не собирался отвечать на вопросы правдиво. Ведь ему все равно не верили, так почему он долен был оправдываться? На все последующие вопросы Шэн однозначно отвечал "нет". Но подозрительная кучка научных работников не желала оставлять его в покое. Доведенный до отчаянья, он начал буйствовать и кричать. Такая неадекватная реакция исследуемого опровергла все его предыдущие ответы, и врачи-психиатры поставили пациенту единый диагноз –  шизофрения!

После успокоительных уколов Яну полегчало. Он стал тихим и покладистым. Не желая более мучить больного, профессор Эйн предложил отвезти его в больницу. Завтра Шэну предстоял переезд в специализированную клинику для людей с умственными расстройствами. А пока необходимо было вывести его из здания и через лавину репортеров, поджидающих снаружи, добраться до машины.

На сей раз Яна больше не тревожили неугомонные журналисты, давка, и даже вспышки фотокамер уже не сказывались болезненно на глазах. Психотропные средства настолько сильно воздействовали на него, что он, поддерживаемый спутниками, еле волочил ноги. Перед глазами стоял туман, и изредка сквозь него мелькали чьи-то незнакомые лица, представлявшиеся лишь частью сновидения…

 

−  Мальчик из прошлого? Это что-то новенькое,

задумчиво произнес полнотелый мужчина, удобно расположившийся в кожаном кресле за большим мраморным столом.  

Си Лунь, один из владельцев Hongkong-British Telecompany – HBT, был приземистым и мясистым мужчиной лет шестидесяти. Ничем не примечательные черты его лица под бременем времени и от избыточного веса расплылись, став еще более неприглядными. Некогда жгучие черные волосы потеряли свой былой блеск и поседели. Лишь только прозорливый взгляд темных глаз все еще искрился. 

Лунь сидел в своем кабинете, обставленном со вкусом в стиле конца восьмидесятых годов. Большие окна кабинета, располагавшегося в высотном здании, выходили на залив Виктория Харбор. Водная гладь залива переливалась яркими отблесками, отражая лучи жаркого летнего солнца. На горизонте медленно плыли паромы, перевозящие пассажиров с одного острова на другой. Океанские лайнеры и шикарные яхты, стоявшие на якоре в гавани Виктории, приковывали к себе внимание своим великолепием. Чуть в отдалении от порта вырисовывались плавучие рестораны и дома рыбаков.

В этот июльский солнечный день пейзаж, открывающийся из этого окна, очаровал бы любого созерцателя, однако эта марина ничуть не привлекала внимания владельца кабинета. Его мысли занимали насущные проблемы. В последние месяцы рейтинг их телекомпании резко упал и Лунь со своим советником пытались найти спасительный выход. Необходимо было отыскать сенсационную новость, которая могла бы принести им прибыль и поднять интерес зрителей к их телеканалу.

Советник, тридцатилетний, долговязый и худощавый англичанин, по имени Брюс Бейсли, предлагал боссу несколько вариантов, способных улучшить их положение, однако ни один из них не годился. Услышав в новостях о Яне Ли Шэне, он, одержимый прекрасной идеей, примчался к начальнику.

−  Брюс, ты в самом деле считаешь, что этот маль-

чишка поможет нам?

−  Я убежден в этом, мистер Лунь.

−  Но ведь его завтра увезут в психушку… И к тому

же врачи объявили его шизофреником.

−  Да что вы, мистер Лунь? Попадись мы с вами к

этим же врачам, они и нам бы поставили такой же диагноз. – Си задумался над его словами. – Этот мальчик может принести нам успех! Только представьте себе, мистер Лунь, все каналы из кожи вон лезут, чтобы взять у него интервью, а он будет наш собственный. Только у HBT будет право на показ этого юнца…  Он будет участвовать во всех передачах нашего канала. Это же сенсация!

−  А как же диагноз психиатров?

−  Мы подготовим передачу, занесем туда всевоз-

можные материалы о знаменитых людях, которых считали ненормальными, добавим несколько сюжетов об ошибочных диагнозах врачей-психиатров, а на десерт приобщим мистические кадры с работами физиков о путешествии во времени, спонтанных перемещениях и прочих аномалиях. Я даже придумал, как мы назовем этот короткометражный документальный фильм – "Врата Времени!"… Ну, как вам мое предложение?

−  Идея-то не плохая… Только вот как возможно

заполучить пришельца из прошлого? Его неусыпно стерегут.

−  Чем лучше стерегут, тем проще умыкнуть, – со

смешком парировал Бейсли. – Дайте мне двадцать четыре часа – и я достану вам этого мальчишку хоть из-под земли. – Собеседник молчал. – Мистер Лунь, вы даете добро на этот проект?

−  Хорошо, Брюс, берись за дело!

 

− Почему так рано? Мы ждали вас только к утру, –

недоверчиво посмотрела медсестра на санитара, прибывшего за больным из клиники для людей с умственными расстройствами.

−  Приехать ночью нас попросил профессор Эйн.

Он не хочет, чтобы неуемные репортеры заполонили к утру всю больницу, - приняв доверительное выражение лица, сообщил Брюс Бейсли. Он и его спутник Цай Чан были одеты в униформу санитаров.

–  Наверное, профессор прав, – согласилась женщи-

на. –  От этих папарацци утром отбоя не будет.

–  Вот видите, даже вы так думаете! – воскликнул

Брюс, повеселев.

–  Ну ладно, распишитесь вот здесь, – она препод-

несла папку и лжесанитар нацарапал закорючку вместо собственной подписи. – Следуйте за мной…

Проводив похитителей в палату Шэна, она принялась будить его.

–  Нет-нет, не надо, – воспрепятствовал ей Бейсли.

– Профессор велел не будить его и даже дать снотворное…

–  Зачем?

–  Он ведь боится автомобиля, а вдруг что-то при-

ключится с ним в дороге? 

Медсестра, недолго подумав, согласилась. Сделала больному вспрыскивание и помогла переместить пациента на кресло-каталку. Похитители вывели Шэна из больницы и увезли в неизвестном направлении. 

−  Смотри-ка, просыпается, – услышал юноша из

темноты чей-то незнакомый голос.

−  Вот и прекрасно! – отозвался на замечание вто-

рой, грубый и басистый голос. –  А то мне надоело уже ждать.

Ян открыл глаза и долго осматривался. Помещение, в котором он пребывал, не походило на палату. Кровать была вдвое больше и мягче больничной койки. По бокам кровати находились тумбочки с ночниками, а у противоположной стены располагались диван с двумя креслами. Плотные бордовые шторы прикрывали большие оконные проемы, не пропуская внутрь утреннее зарево. Комнату освещали лишь ночники. Стены помещения украшали картины из шелка, а пол был устлан серым ковролитом. На мягкой мебели расположился мясистый мужчина в темно-сером полосатом костюме. Дым толстой кубинской сигары скрывал черты его лица. Рядом с кроватью стоял белобрысый и худощавый человек в бордовой тенниске и в темных брюках. Внимательно разглядывая юношу своими васильковыми глазами, он широко улыбался. В отдаленном углу комнаты присутствовал еще один человек – сообщник похитителя. Цай Чану было лет сорок, коренастый и широкоплечий, немного смугловатый, с резкими чертами лица, он был облачен в элегантный черный костюм. В своем оцепенении он больше походил на статую, нежели на живого человека. 

−  Доброе утро, Ян Ли, – поприветствовал его Бейс-

ли по-английски, и тот с недоумением посмотрел на него.

−  Брюс, он же не говорит на английском, – за-

смеялся над ним  босс и поздоровался с похищенным на родном языке.

−  Кто вы такие и где я?

−  Люблю сразу толковать о делах, – довольно

улыбнулся толстяк. – Я мистер Си Лунь, один из владельцев телекомпании HBT. Это мой советник Брюс Бейсли и его помощник Цай Чан. Ты находишься в номере одной из моих гостиниц.

−  Но как я сюда попал?

−  Мои люди любезно подвезли тебя…

−  То есть выкрали из больницы…

Лунь рассмеялся.

−  Смышленый, нечего сказать! Значит, с тобой бу-

дет легче договориться.

−  О чем?         

−  Позволь тебе объяснить все с самого начала…

После вчерашней конференции, где ты, мягко сказать, провалил экзамен, врачи единогласно решили, что ты шизофреник.

Слушатель с непониманием уставился на толстяка.

−  Это значит, что твоим словам они не поверили и

ты официально признан сумасшедшим.

Новость огорчила юношу.

−  А при чем тут тогда вы?

−  Вот наиглавнейший вопрос! В отличие от кучки

ворчливых и помешанных ученых я верю в твою историю…

−  Правда? – Ян повеселел.

−  Конечно же! Кто не верит, тот и есть безумец! В

нашем мире часто происходят такого вида перемещения во времени, и ты не исключение. Физики давно изучили все тонкости путешествия во времени и даже создали машину… механизм, который способен переместить человека в любое желаемое время, - наврал Лунь.

−  Невероятно! – поверил ему Шэн. – И вы поможе-

те мне вернуться обратно?

−  Не торопись, Ян. Все гораздо сложнее, чем ка-

жется, и главная трудность заключается в деньгах. Для осуществления этой затеи понадобятся большие деньги.

Сердце юноши упало при этих словах. Даже в его времени деньги играли огромное значение, что уж говорить о современном мире, где без денег люди не представляли свое существование. Си Лунь выдержал непродолжительную паузу, дав время слушателю призадуматься над его словами.

−  Но при желании мы можем устранить и эту проб-

лему. Ты сам сможешь заработать необходимую сумму.

−  Как?

−  Рассказывая о своей прошлой жизни и прочих

диковинах своего времени.

Шэн подумал, что это было злой шуткой. Он столько раз пересказывал медикам все, что с ним стряслось, что теперь подзаработать на своих историях казалось ему абсурдом.

−  Ты, бесспорно, не веришь мне, – опередил Лунь

речь юноши. – Но ведь и твои истории кажутся невероятными. Телезрители обожают слушать обо всем мистическом и загадочном, и я уверен, что ты завоюешь их любовь. 

−  Значит, все, что от меня требуется, это вновь и

вновь пересказывать мои знания прошлого?

−  Так точно!

−  И на этом мы сможем заработать много денег и я

отправлюсь обратно в мой мир?

−  Верно мыслишь, Ян, – подтвердил босс, введя его

в заблуждение.

−  Ну, если все так просто, тогда я согласен принять

ваши условия… А как же доктор Нома и все его коллеги?

−  Эту маленькую проблему позволь уладить мне, –

разговор был окончен. Лунь встал с дивана и, все еще покуривая сигару, зашагал к двери. – На подготовку у тебя есть два дня, постарайся использовать это время с умом… Я пришлю к тебе помощника, он объяснит тебе что к чему…

−  Почему именно я, мистер Лунь? – в негодовании

развела руками молодая особа с очень приятными чертами лица.

Она стояла напротив своего босса в его кабинете. Длинные агатовые волосы девушки ниспадали до самой талии, прекрасно сочетаясь с ее модным летним костюмом молочного цвета. Ее привлекательное личико выражало обиду и в то же время гнев, а черные прекрасные глаза будто метали молнии.

−  Тио, ты не раз показывала профессионализм в

любом порученном тебе деле. Так прояви же и сейчас умение. Этот мальчик просто находка! Он спасет нашу телекомпанию от банкротства.

Девушка молчала хотя, и не была согласна с решением начальника. Вот уже два года, как двадцатитрехлетняя Тио Лин работала на HBT, получая хорошее жалование. За годы работы здешний коллектив стал для нее родным и терять ныне все, чего она добилась с большим трудом, было неразумно. Повеление босса ей было не по душе, но руководствуясь всегда умом, а не чувствами, она присмирила свою уязвленную гордыню и согласилась принять навязанную роль воспитательницы. Отныне все, что касалось Яна Ли Шэна, должно было проходить через ее контроль.

Полные губы босса расплылись в улыбке и на лице запечатлелось удовлетворение.

−  А теперь иди и подготовь его к выходу на эк-

ран… Да, и смотри, своей обольстительной внешностью не соврати этого мальчугана! – крикнул он ей вслед.

Последнее замечание обидело Тио, и она возненавидела Шэна за унижение, которому подверглась по его вине.

Взявшись с энтузиазмом исполнять очередное поручение, попечительница приступила к подготовке Яна Ли к предстоящим съемкам. Сперва необходимо было преобразить его внешний вид, и Тио предложила остричь юношу, на что тот выразил свой категорический отказ. Стилист предложил убрать его лохматые волосы резинкой на затылке – и таким образом решил немаловажную деталь его облика. Затем модельер сшил одежды в стиле прошедшего тысячелетия, в которых Шэн должен был участвовать в передачах. Все это преображение необходимо было для полного убеждения зрителей. Вне съемок Яну была подобрана одежда более удобная и современная. Все затраты руководство телекомпании HBT взяло на себя, что было каплей в море денег, планируемых ими заработать на сенсационных новостях.

Для того, чтобы приобщить Шэна к окружающему миру, попечительница вывозила его на прогулки, во время которых он не только осматривал достопримечательности города, но и учился пользоваться современной техникой. Постепенно страх Яна к неизведанному исчез. Правда, на исходе второго дня, когда Лин обучала его пользованию метро, юношу вновь охватил трепет. Ему представлялось, что он ездит в длинной змее, ползущей по рельсам с чудовищной скоростью. Однако и с этим испытанием он справился.

На утро третьего дня Шэн должен был сняться в передаче. Тио привезла его в студию, и они с небольшими трудностями отсняли первую программу с участием Яна, которая впоследствии произвела фурор. За первыми съемками последовали еще и еще. Рейтинг телекомпании HBT резко подскочил, что сразу стало приносить большой доход.

Спустя месяц, когда страсти вокруг мальчика из прошлого заметно улеглись, мистер Лунь предложил взять недельный отдых. Обрадовавшись новости Тио по привычке повезла своего подопечного в ресторан в сверхмодный район Гонконга  – Си Хо.

−  Ну, что ты выберешь? – просматривая меню,

спросила Лин.

−  Не знаю, закажи что-нибудь и для меня.

−  Ян, что за дурная привычка всегда предоставлять

право выбора мне? Создается впечатление, что ты ешь не ради удовольствия, а ради того, чтобы не умереть с голоду. Тебе никогда не хочется попробовать чего-нибудь вкусненького?

−  Почему же, хочется. Вот только, что бы я ни за-

казал в ресторане, у них всегда этого нет. Совсем готовить не умеют, а денег сдирают столько, как будто предлагают императорские кушанья.

−  Ты говоришь с такой неприязнью, будто бы тебе

не только повара, но и весь мир наш не нравится?

−  Так оно и есть. Я достаточно повидал здесь вся-

ких диковин, и могу твердо заявить, что ничего хорошего в этом времени нет. Будущее не только необычное и странное, жуткое и безумное, но к тому же и враждебное.

−  Враждебное? Что именно?

−  Все! Люди… окружающая среда – абсолютно все!

−  А в твоем прошлом, значит, все иначе?

−  Да. Мы не придумываем такой разрушительной

техники, которой так и жаждем уничтожить самих себя, и мы менее агрессивны и бессердечны.

−  А как же ваш жестокий император?

−  Повидав ваш мир, я начал другими глазами оце-

нивать свой…. Подумай только: император укрепляет границу царства, ради нашей же безопасности, хотя, признаюсь, он применяет несколько суровые методы для этого. Однако при всей своей жестокости и безжалостности, он не лицемер и привык открыто выказывать свою неприязнь или расположение.

−  Так, значит, здесь тебе все представляются хан-

жами, –  притворно улыбнулась Лин.

−  Да. К примеру, я знаком с одной юной, симпа-

тичной девушкой, которая недолюбливает меня, но усиленно пытается показать обратное. По-твоему, это не лицемерие?

Щеки собеседницы зарделись, она поняла его намек.

−  С чего это ты так решил, Ян?

−  А разве я не прав? Я ведь не слепец, и все заме-

чаю. Ты смеешься мне в лицо и проклинаешь в душе.

Краска сползла с лица девушки, но она, быстро взяв себя в руки, вновь заулыбалась.

−  Ты ошибаешься, Ян. Возможно, моя веселость и

притворна, но проклинаю в душе я не тебя…

− …а того,  кто  велел  тебе заняться мной? По-мое-

му, в этом нет никакой разницы… – Шэн умолк, затем усмехнулся, пытаясь разрядить накалившуюся атмосферу. – Я не держу на тебя зла, Тио. За три месяца моего пребывания в будущем я повидал здесь столько лжи, лицемерия и недружелюбия, что этого мне хватило бы на всю оставшуюся жизнь. Наверное, в этом времени что-то принуждает людей сделаться жестокосердными. Нынешние правила жизни можно описать тремя словами: обмани, укради и убей! И, кажется, все люди дружно пытаются идти в ногу со временем. Думаю, несправедливо будет винить тебя одну, когда все вокруг такие.

Выслушав Яна, попечительница устыдилась своих чувств, и чтобы как-нибудь загладить вину, она сделала следующее предложение:

−  Давай-ка уедем отсюда?

−  Куда?

−  Я знаю одно прекрасное местечко, оно наверняка

понравится тебе.

Покинув ресторан, они поехали в деревню династии Сун1: дома и улицы здесь были воссозданы по обычаям древнего Китая. Повсюду на площади профессиональные артисты показывали множество бытовых сценок, танцев и церемоний ушедшей эпохи. Здесь же в маленьких ресторанчиках можно было попробовать национальные блюда и напитки тех далеких времен.

Поужинав в одном из таких ресторанов, и получив необычайные впечатления, Тио подвезла своего подопечного обратно в гостиницу.

На следующее утро, чтобы получить дальнейшие распоряжения, Лин отправилась к начальнику. Си Лунь разговаривал с советником, и девушке было велено подождать в приемной. Секретарша, собрав несколько, папок куда-то ушла, и в воцарившейся тишине можно было расслышать разговор босса с Брюсом Бейсли:

−  Значит, выступления мальчика больше не прино-

сят нам прибыли?

−  Да, сэр. Рейтинг опять начал падать, – отозвался

Бейсли.

−  И сколько же составил наш доход?… Ничего се-

бе! – воскликнул Си, услышав сумму. – Шэн действительно оказался для нас золотой рыбкой, но сейчас из-за него у нас возникла проблема. Что мы будем с ним делать? Он ведь потребует свой гонорар.

−  Потребовать – это не значит получить! – лукаво

усмехнулся Брюс.

−  Что ты на сей раз придумал, хитрый лис?

−  Вернуть его туда, откуда и похитили.

−  В психушку? Ты спятил! За психа примут не его,

а нас! Мы столько времени убеждали всех, в том, что он нормальный, что, заявив обратное, мы лишимся всего достигнутого… Возможно даже, что телекомпанию прикроют….

−  И что же вы предлагаете, мистер Лунь? – в недо-

умении развел европеец руками.

−  Сообщите в новостях о внезапном исчезновении

мальчика.

−  Как это?

−  Очень просто! Как Шэн неожиданно появился,

так же и пропадет.

−  Но, сэр, ведь люди могут увидеть его на улицах

города, что же будет тогда?

−  Поверь мне, Брюс, уж я позабочусь, чтобы Яна

Ли больше никто и никогда не увидел…

Услышанное поразило Тио, и она, незаметно покинув приемную, поехала в гостиницу, чтобы уберечь Яна от опасности. Конечно, она недолюбливала его, но никогда не желала его смерти.

В столь ранний час юноша спал, как вдруг его разбудил внезапный стук в дверь. Он застонал, не желая пробуждаться, прикрыл голову подушкой, но навязчивый посетитель не уходил.

−  Кого еще там принесло?

−  Ян, открой! Это я!

−  Тио, что ты тут делаешь в такую рань?

−  Главное, чтобы не было слишком поздно, – от-

кликнулась та и прошла в номер.

Она подошла к шкафу и, выбрав из одежды самую подходящую кинула ее подопечному.

−  Одевайся, да поживей!

−  В чем дело? – уловив тревогу в ее голосе, поинте-

ресовался он.

−  Не задавай сейчас вопросов…. я жду тебя в ма-

шине… объясню по дороге…

−  Куда мы поедем? – сев в автомобиль Лин, спро-

сил юноша.

−  Туда, где тебя никто не сможет найти.

Ян с непониманием посмотрел на нее. Девушка завела мотор и нажала на газ, необходимо было как можно скорей отдалиться от гостиницы. Машина вышла на трассу, и Лин рассказала подопечному о подслушанном разговоре.

−  Как ты понимаешь, тебе больше нельзя показы-

ваться мистеру Лунь на глаза.

−  А как же обещанные мне деньги?

Тио рассмеялась.

−  Забудь про них! Тебя просто использовали, ни о

какой оплате и речи быть не может.

−  А как же все эти толки про ученых, изучивших

путешествия во времени и созданная ими дорогостоя-

щая аппаратура?

−  Ян, не будь таким наивным. Все это вздор!  Им

нужно было лишь твое участие во всех этих передачах, и они добились своего. Благодаря этой провокации HBT заработала миллионы, но мистер Лунь и не собирался делиться деньгами. Интерес зрителей уменьшился, вот они и решили избавиться от тебя.

−  Все кажется довольно-таки простым и в то же

время… – Шэн умолк в раздумье. – Меня провели как младенца, и худшее заключается в том, что я никогда не смогу вернуться в мое время.

Тио сочувственно посмотрела на него.

− Сожалею, Ян, но это невозможно.

− И что же мне делать? Как жить дальше?

− Как обычный человек нашего времени.

− Тебе легко сказать, ведь это не тебя разыскивают

психиатры, полиция и душегубы из мира бизнеса, – в его голосе прозвучал упрек – и это не ускользнуло от слуха девушки. 

−  Не стоит отчаиваться, Ян. Я ведь приехала за

тобой не для того, чтобы прокатиться. Я помогу тебе скрыться от мистера Лунь, да и от всех остальных преследователей… У меня есть родственники в городе Ухань1, там, откуда ты родом, они приютят тебя и помогут устроить жизнь.

     Лин еще долго что-то безустанно говорила, планируя дальнейшую жизнь своего подопечного. Однако ему все было неинтересно. Он был опечален тем, что никогда больше не вернется в родной край – в прошлое, и никакое светлое будущее в этом времени

не прельщало его воображение.

Тио подвезла его до железнодорожной станции и, купив билет, проводила до перрона.

−  Доедешь до Уханя, возьмешь такси и отправишь-

ся вот по этому адресу. Пока ты будешь в дороге, я позвоню родственникам и сообщу им о твоем приезде, - девушка написала адрес и вместе с небольшой суммой денег протянула их Шэну.

−  Я не возьму их…

−  Не глупи, Ян. Они тебе понадобятся… хотя бы на

первое время…  пока не устроишься на работу.

−  Но ведь они твои.

−  Будем считать, что это твой обещанный гонорар.

Он неохотно взял деньги и, поблагодарив Лин, простился с ней...

Ян уехал из Гонконга и поселился у родственников Тио в Ухани. Позже, устроившись грузчиком в порту, он снял себе комнату и переселился в нее жить один. Он несколько раз разговаривал с Тио по телефону, но они больше никогда не увиделись. Прожив в Ухани девять месяцев, в один из будничных дней жизнь его заново переменилась.

Рабочий день кончился, и, изнеможенный тяжелым трудом, Ян отправился домой. Путь его проходил через парк, по территории которого протекала река Ханьшуй. Невдалеке от этого парка некогда находилась его родная деревня, а ныне там располагались аттракционы и кафе. 

Бамбуковый лес, превратившийся в аллею с каменными дорожками, тонул в густом тумане. В майские месяцы такая погода была обычной, но в тот день все было иначе…

Первые сумерки упали на город. На фоне неба деревья в парке казались черными. В этой части парка обычно было малолюдно, а в вечернее время и вовсе редко можно было встретить прохожего.

Повесив голову и засунув руки в карман, Шэн медленно шагал по аллее. Каждый день, проходя отсюда, он вспоминал о последнем разговоре с У Гуаном и погоне солдат. О своем перемещении во времени он ничего не помнил, да и представить себе не мог, как все это происходило на самом деле…

В раздумье Ян не заметил, как мерцающий белесый туман скрыл его от глаз окружающих. Потом вдруг марево засверкало и превратилось в светящиеся облачка. На миг глаза юноши ослепила яркая вспышка, неожиданно кольнуло сердце и он ощутил легкое головокружение. Туман постепенно начал рассеиваться, и все вокруг погрузилось в темные тона...

Почувствовав необъяснимую слабость в ногах, Ян упал на колени, желудок схватил спазм, и его вырвало. Он дотронулся дрожащими руками до земли, и последнее, что ему запомнилось перед потерей сознания  - исчезновение каменной дорожки.

 

Когда Шэн очнулся вокруг, все также было тихо, безлюдно и темно. Временами ночную тишину прорезали звуки, испускаемые хищниками. 

Юноша неуверенно поднялся на ноги и почувствовал перемены в своем телосложении. Он стал выше ростом, да и руки показались ему какими-то большими и грубыми, как будто он вырос на десяток лет… Кожа его местами зудела,  как после солнечного ожога, а одежда, частично обгорев, превратилась в лохмотья. Не представляя, что с ним произошло, он пошатываясь зашагал вперед. Окружавшая его местность не была похожа на территорию парка. Бамбуковые деревья росли более густо, лес казался диким и нетронутым.

Ян вышел на равнину и увидел вблизи огни небольшой деревушки. Он узнал эту равнину, быстротечную реку и привычные глазу дома – это был его родимый край. Его угораздило снова попасть во временную воронку – и она вернула его обратно в прошлое…   

Историк Ин Шао, который, несмотря на утверждения врачей, верил в историю "мальчика из прошлого", пытаясь выяснить истину, углубился в изучение хранящихся в храмах древних книг. В одной из них историк наткнулся на запись, где указывались место и дата рождения Яна Ли Шэна. Все даты, названия местности и имена конкретных людей, сказанные подростком, совпадали. В книге также было написано следующее:

"…исчезал на десять лет и появился вновь с ума сошедший. Утверждал, что был в 1987 году по христианскому летоисчислению, видел: огромных железных птиц, в которых летят люди; большие волшебные зеркала, способные отражать увиденное спустя несколько часов; ящики, которые достигают облаков, и в них живут люди;  разноцветные огни, которые зажигаются и сами гаснут; широкие улицы, обделанные мрамором; утверждал, что ездил в длинной змее ползающей с чудовищной скоростью… Признан душевнобольным и умер через три недели…"

Прочитав эти строки, историк начал разыскивать Шэна, однако, несмотря на широкий масштаб поисков, не смог его найти.

В мае 1988 года, пробыв всего год в нашем времени, Ян Ли Шэн неожиданно пропал, и больше его никто и никогда не видел.

Возможно, Ян не умер в прошлом времени, а снова исчез для своих современников, появившись где-нибудь, когда-нибудь еще!