АШУГ КУРБАН

(ДАСТАН)

(по варианту ашуга Талыба из селения Хизы Бакинского района).

Перевод А. Багрия и Х. Зейналлы

 

В Карадаге проживал поэт-ашуг Курбан-бей. Он был боль­шой поэт. Ни один поэт не мог с ним состязаться. На смертном одре он завещал своим сыновьям следующее:— После меня в мо­ей семье родится внук, который будет тоже поэтом-ашугом. Мой саз сохраните для него.— Курбан-бей скончался. Отнесли и по­хоронили его на месте вечного упокоения. Его старшего сына звали Мирза-бей, а младшего звали Мирзали-бей. У Мирза-бея были две дочери, а у Мирзали-бея не было детей. В один прекрас­ный день жена Мирзали-бея сказала ему: — Давай мы разде­лим наше имущество на три части, две части оставим себе, а тре­тью часть дадим бедным. Быть может, бог даст нам детей.— Муж ответил:— Женщина, избавь ты меня от слепых, хромых, молл, сейидов и бедных. Не растрачивай попусту моё имущество. Мне детей не надо.— Но жена все же разделила имущество на три части.

В городе Гандже проживал некто лоту Яр-Ахмед: он ус­лышал о происшедшем в Карадаге случае, и так как он был очень дальновиден, то приобрёл себе одежду дервиша. Не различая дня и ночи, он достиг Карадага. Вечером он, исходив все дворы, наконец, дошёл до двора Мпрзали-бея. Сколько ему ни давали милостыни, он не принимал и сказал, что Мирзали-бей должен принять его на ночь гостем. Оставили его ночевать и подали ужин. Гость спросил:— Разве у вас нет детей?— Ему ответили:— Да, мы обижены судьбой, детей не имеем.— Оставив еду, лоту встал и совершил молитву «хачет намази», затем просил провидение даровать им детей и всякое благополучие, умилился, расплакался и сказал: —О создатель! Я твой ничтожный раб, с чёрным лицом, исполни мою просьбу.

Создатель вселенной исполнил просьбу лоту. Получив подарки, лоту вернулся домой. С того дня женщина забеременела. Через девять месяцев, девять часов и девять минут у Мирзали-бея родился сын. Собралась вся родня и предложила назвать его именем деда. Мальчика назвали Курбаном.

Прошло много времени, много лет, много часов, мальчик вы­рос и достиг пятнадцати лет. Ещё со времени деда Курбана у них в доме был почтенный слуга— ляля. Однажды попросили его про­водить Курбана на базар, погулять и немного развлечься. Пошли на базар и увидели, что проехал один молодой человек на поро­дистой, игривой лошади, держа в руках ястреба. Курбан, увидя его, глубоко вздохнул. Ляля спросил его:— Почему ты вздох­нул?— Курбан ответил: — Интересно, суждено ли и мне иметь такое одеяние и такую лошадь? — Ляля ответил:— У твоего отца богатство вливается в море.—Когда вернулись домой, отец спросил:— Почему так скоро вернулись?— Ляля ответил: — Курбан просит у меня лошадь и одеяние.—Отец сказал:—Ляля, вот тебе двести рублей, пойди на базар, купи ему ткани на одеж­ду и скажи портному, чтобы он в три дня сшил ему эту одежду.

Пошли на базар, купили материю, дали портному и пору­чили ему поскорее сшить костюм. Портной снял мерку с Кур­бана, скроил и обещал через три дня сшить. Через три дня Кур­бан пошёл, взял одежду, принёс, оделся и сел на породистую ло­шадь. Ляля и слуга тоже сели на лошадей. Мирзали-бей сказал:— Не могу отвести глаз от мальчика. Поезжайте, покажитесь, пусть Курбан развлечётся, и поскорее возвращайтесь.

Ляля недолюбливал слугу, который постоянно на него наго­варивал аге. Выехали на охоту и так долго гуляли, что солнце зашло. Ляля заметил, что Курбан расстроен, скучен, и сказал ему: —Я повёз тебя на охоту в ясный весенний день, гулял ты среди роскошных лугов, покрытых цветами, слушал пение пти­чек, которые пели каждая по-своему; я хотел, чтобы ты раз­влёкся, почему же ты скучен?

Курбан ответил так:—Я в первый раз выехал на охоту. Не­счастье в том, что до самого вечера мы охотились и ничего не убили, чтобы поднести отцу и порадовать его.— Ляля ска­зал:— Следуй за мной, тут есть хорошие места для охоты.

Остановились они у ручья, который назывался Мурад, что значит — надежда. Ляля сказал Курбану:— Вот здесь ты мо­жешь просить провидение исполнить твою просьбу, и она будет исполнена.— Было время вечерней молитвы; Курбан сделал омовение, совершил молитву «хачет намази» и просил создателя наделить его даром слова — воспевать любовь или же дать ему смерть, чтобы не мог он подняться на ноги.

Хызр — пророк появился у его головы и предложил ему выпить полный бокал. Курбан спросил, что это за напиток. Про­рок ответил: — Это напиток любви, влюбивший Ширин в Фархада и Лейли в Меджнуна. Курбан взял бокал. Пророк продол­жал:

— Даю тебе напиток любви. В Гандже, из племени Ду, Абдулла-хана. сестру, Пери-ханум, я влюбляю в тебя.

Ляля просил провидение не лишать его до смерти дома Мирзали-бея. Слуга поднял голову вверх и сказал: —Посмотрю, при­шёл ли тот, кто дарует надежду —Мурад.— Ещё раз он поднял голову и увидел, что у Курбана изо рта идёт кровавая пена. Он сказал сам себе: —О предатель ляля! Хороший случай для ме­ня, воспользуюсь им и предам тебя смерти...— Поскакал к Мирзали-бею и сказал ему, что сын его с ума сошёл, у него изо рта струится кровавая пена.

Мирзали-бей немедленно привёз сына домой и сказал:—Обсы­пем его золой,— он взбесился, пошлём за чиндаром.— Мирза-бей сказал: —Брат, не зови ни моллу, ни чиндара, у него любов­ное сумасшествие, он выпил любовный напиток. Через три дня он придёт в себя.

Курбан через три дня очнулся. Дядя Мирза-бей спросил его: — Что с тобой? Расскажи нам о себе.— Курбан ответил: — Если я молла, то дайте мне книгу, я её открою и по ней буду говорить; если же я ашуг, то дайте мне саз, и я буду говорить его голосом!—Мирза-бей сказал Мирзали-бею: —Пойди домой, там хранится саз отца и принеси его сюда.— Когда пошли за са­зом и хотели его взять, то дочери Мирза-бея не позволили его взять и сказали:—На сазе будет играть юноша 14—15 лет, а тебе 50 лет, мы саз тебе не дадим.— Когда Мирзали-бей вернул­ся, брат спросил:— Где же саз?— Тот ответил:— Провались твой дом, и зачем ты произвёл на свет этих дочерей!— Мир­за-бей, рассердившись, сам пошёл, но отца обидели ещё больше, чем дядю. и этот тоже ни с чем вернулся обратно и сказал Курбану.— Пойди и сам принеси саз.

Пошёл Курбан, взял саз и вышел во двор. Старшая девушка сказала средней:— Двоюродный брат меня обнял и поцеловал.— А та ответила:— Не ври, если бы он хотел целоваться, то меня бы прежде поцеловал, так как я стояла на дворе, когда он выходил.— Младшая сказала:— Давайте лучше станем у сирмасы комнаты и будем смотреть, с какой стороны света придёт возлюбленная нашего двоюродного брата.

Подошли к окну, остановились. Курбан настроил саз и при­жал к груди. Послушаем, что он сказал:

 

Из небытия я явился в пространство.

Я приобрёл возлюбленную, обладательницу сердец.

Из рук на руки, из куба в куб я процедился,

Я был каплей, но слился с океаном.

Через тонкое сито я просеялся,

Выразив согласие, я запеленался,

Создателя вселенной я умилостивил,

Сто болей принёс— добрался до одного лекарства.

Дядя Мирза-бей сказал: — Скажи имя твоей возлюбленной, твоё несчастье мы поняли.

Курбан:

 

В одну красавицу из племени Ду я влюбился.

Она гурия, пери с приятным голосом.

Луна — её украшение, а солнце — её факел,

На землях сардара она правит.

Есть ли ещё такой, как я — покушавшийся на душу свою,

От самого себя отрешившийся

И опьяневший от лобзаний уст её?

Губы её — источник тепла.

Брови её соединены, как две дуги.

Если спросят Курбана: «Что за страсть в твоей душе?» —

Скажу: «Это память о моей Пери».

Я отдал себя в руки печали.

Дядя сказал: — Скажи, она жительница деревни, кочевья или города?— Курбан ответил:— Послушай и увидишь, из ка­кого она красивого города.

 

Душа, проснувшись, пошла навстречу горю...

Там есть край под названием Ганджа,

Красавицы, прекраснее которых нет в мире,

Там купаются в роскоши.

Дядя сказал:— Может, она не пара тебе?— Тот ответил:— Слушай!

 

Для одевания есть зелёные и алые платья,

Для лобзания есть медовые уста,

У каждого есть подходящие сверстники,

Не с каждым идущим можно поздороваться.

Я искал в Иране и Туране, и не видел

Красавицы, подобной моей.

Увидел, что двоюродные сестры смотрят из окна. Они были очень красивы. Повернувши лицо к ним, он сказал:

 

Лоб твой светел, лицо твоё солнечно,

Всё сущее вернётся к своему началу,

Два полумесяца и пара зениц —

Не знаю, которая из них жаждет моей крови.

Я не признаю султанов, не знаю ханов,

Я отдал себя в руки печали.

Ты человек, Курбан, и знай свои права,

Противиться ангелам — стыдно.

Здесь он, попрощавшись с отцом и дядей, направился в сторону Ганджи. Вечером в девять часов он прибыл в Ганджу. Услышал барабанный бой и сказал: — Это, наверное, свадьба, пой­ду туда, и на мою долю перепадёт несколько пятаков.

Тот самый лоту Яр-Ахмед, который был в Карадаге и бла­годаря молитве которого явился на свет Курбан, был на этой свадьбе той-баши. Пери-ханум, возлюбленная Курбана, тоже была на этой свадьбе. Она находилась на девичьей половине. У неё были две служанки, одну звали Хобан, а другую Малейка-ханум. Пери-ханум заплатила деньги, которые полагаются на украшение невесты. Той-баши известил, что Пери-ханум пожа­лует на мужскую половину послушать музыкантов,— пусть в одной стороне зала протянут занавес. Она пришла на мужскую половину со своими двумя служанками, и они сели за занавес­кой. Малейка-ханум села с правой стороны, а Хобан —с левой. Пери-ханум сказала своим служанкам: — Смотрите на дорогу, юноша должен прийти.

Пять человек музыкантов взяли в руки свои сазы и собра­лись играть и петь песню «Арас-бары». В это время вошёл Курбан в залу той-ханы. Музыканты хотели побить Курбана и прогнать со свадьбы.

Той-баши сказал:— Не трогайте его, он попоёт, поиграет;

если будет хорошо — мы послушаем; плохо споёт —мы посме­емся над ним.— Затем той-баши сказал Курбану: — Умеешь ли петь?— Курбан ответил:— Я не настолько хорошо пою, чтобы петь на городской свадьбе; я кочевой деревенский ашуг, кое-как пробавляюсь.—Ему сказали:—Это ничего, спой немного, мы послушаем, как у тебя выйдет. Курбан взял саз в руки и запел:

 

Первый раз я выступаю на площади.

Ученик мастера, где ты находишься?

Скрытых болей много в моей душе,

Источник силы скрыт в моей крови.

 

Музыканты уложили свои инструменты в футляры. Той-баши сказал музыкантам:— Вот видите, а вы смеялись над ним!— Они ответили:—Той-баши, ты бросил на середину чурбан, ни пила его не режет, ни топор.— Курбан сказал:— Не бойтесь, не для того я пришёл сюда, чтобы ссоры и дрязги разводить, мне до вас нет никакого дела. Я не ссориться с вами пришёл.

Он продолжал:

 

Из-за милой возлюбленной я получил боль души.

Не сплю до утра, как звёзды Сурейя.

Буду твоей жертвой, эй, великий Али,

Который подарил караван нищему.

У сироты Курбана такая мечта,

Пока он не может сказать, где его Пери.

Пери-ханум, как только услыхала имя Пери, упала в обмо­рок. Служанки начали растирать ей плечи и руки и привели её в чувство. Пери-ханум открыла край занавески и один глаз по­казала Курбану. У Пери-ханум были голубые глаза. Потом она отодвинулась за занавес.

Курбан увидел её глаза и начал:

 

Красавица, подойди, ради создателя.

Не прячься, покажи ещё раз возлюбленному лицо.

Сочти меня порогом и ещё раз посмотри на меня.

Невозможно мне от этой болезни оправиться:

Ран — сто, лекарств—тысяча одно, врач — один.

Я пришёл сюда ради возлюбленной,

Режьте, режьте мою печень, изжарьте её для возлюбленной.

 

Девушка поднялась, показала свою красоту, рост и косы Курбану, потом отошла за занавес.

Курбан, увидя её, опять продолжал:

 

Каждый твой волос подобен тысяче драгоценностей,

Если б был я водолазом, то полез бы на дно моря за одной такой драгоценностью.

Ты лилия, ты колос для возлюбленного,

Мечом ты колешь моё сердце.

Я отдам душу возлюбленной,

Был бы счастлив отдать ей и сердце.

 

Все разошлись со свадьбы. Яр-Ахмед повёл Курбана к себе. Он спросил Курбана, откуда он пришёл; тот ответил, что из Карадага, из селения Дирилли. Яр-Ахмед спросил, зачем он при­шел.— Я пришёл ради сестры Абдулла-хана — Пери-ханум, её дала мне бута... Из любви к ней я пришёл. — Яр-Ахмед спро­сил:— Ты знаешь ли в селении Дирилли Мпрзали-бея?—Курбан ответил: — Я — Мирзали-бея сын.— Яр-Ахмед сказал: — Ты родился благодаря моим молитвам; очень хорошо, что ты явился, но знай — -Абдулла-хан таков, что за правду и неправ­ду одинаково наказывает. Если он не поклянётся на коране, то ты у него ничего не получишь.

Лоту Яр-Ахмед рано утром повёл Курбана и поручил его везиру Абдулла-хана. При хане был один раб, которого он очень любил, а везир не любил, постоянно на него наговаривал хану. Как раз в этот день хан послал раба на базар за покупками. Рабу пришлось проходить мимо дома везира, и, проходя, он увидел, что на балконе у везира сидит красивый молодой человек, а везир совершает омовение. Раб спросил его:— Это кто такой?— Тот ответил:— Приехал из Карадага ашуг.

Пери-ханум была невеста сына везира, и он собирался устраи­вать свадьбу. Раб пошёл на базар, сделал покупки и вернулся домой. Увидел, что хан проснулся, сидит и чай пьёт. Хан спро­сил:— Кто тебя обидел на улице или на базаре, что ты такой скучный?—Раб ответил:—Вы что-нибудь знаете про везира?— А что? — сказал хан.— Везир пригласил ашуга 14—15 лет из Карадага, он у него проживает, играет и поёт.—Хан сказал:— Ах, предатель везир! Ты настолько вырос, что без моего согла­сия приглашаешь ашуга и тот играет, поёт!— По приказанию хана позвали везира. Ашугу Курбану связали руки и привели к хану. Хан спросил:— Откуда этот ашуг?—Везир ответил:— Рано утром этого ашуга той-баши привел и поручил мне. По окончании молитвы я собрался привести его к тебе.—Хан спро­сил ашуга, умеет ли он петь. Тот ответил: — Если развяжете мне руки, то я вам спою.— Развязали руки ашугу, дали ему в руки его саз. Ашуг Курбан начал петь:

 

Голубые глаза—я ваша жертва,

Если ты ещё раз поведешь глазами.

Не будешь ты рабыней имама Ризы,

Если оторвёшь мои руки от своего подола.

Абдулла-хан сказал: —Что хочешь проси, дам тебе, только меня не проклинай. — Курбан сказал: —Если ты поклянёшься на коране, то я у тебя ничего не попрошу.— Абдулла-хан поло­жил коран перед собою и сказал: — Кроме моего ханства и моего почета, все, что ты у меня попросишь, я дам тебе. — Ещё хан поклялся кораном, что он не предаст Курбана смерти, и сказал Курбану:— Ну, проси у меня, чего хочешь!

Курбан прижал саз к груди и сказал:

 

Клянусь богом и святыми, я ради Пери пришёл.

Буду ее жертвой, буду её рабом.

Я сгорел в любовном огне, с ума сошёл.

Клянусь богом и святыми, я ради Пери пришёл

 

Везир сказал:— Что это он говорит?— Хан ответил:— Недало в Гандже девушек по имени Пери, не только моя сестра носит это имя.

Курбан сказал:

 

Не пришлось мне вступить в замок прелестной возлюб­ленной,

Не окружил я себя благоуханием амбры и муската

Ради любви к пророку Мухаммеду, ради любви Али.

Клянусь богом и святыми, я ради сестры твоей Пери пришёл.

 

Хан рассвирепел, потом вспомнил, что поклялся на коране, поэтому ничего не мог сделать. Сказал:— Отведите ашуга в дру­гую комнату и успокойте его там.— Потом сказал везиру:— Ни­кому не говори, что я поклялся на коране.

Слуги повели ашуга в другую комнату и там его успокоили. Он остался один.

Через полтора часа после заката солнца Пери-ханум со своей служанкой подошла к комнате, где находился ашуг. Пери сказала:— Хобан, я этого гостя видела из-за занавески, я хочу с ним поговорить, посмотреть на него, узнать, откуда он.— Они обе подошли к входным дверям. Пери-ханум сказала:— Я все свои золотые украшения, что на мне, подарю тебе, ты побудь за дверью; если брат или везир придут к ашугу, то ты мне сообщи. Я спрошу у этого юноши, откуда он.— Пери-ханум вошла в комнату и закрыла дверь. Сняла с головы платок, бросила в сторону, поздоровалась с Курбаном, обняла его, они поцеловались и стали гулять по комнате. Хобан увидела, что уже целый час прошёл, как Пери-ханум вошла в комнату; она забеспокоилась, подошла к окну, посмотрела и увидела... Ай, ай, ай!.. Пери-ха­нум с Курбаном, обнявшись, гуляют. Ей стало завидно. Вдруг она вскрикнула:— Эй, хан с везиром идут!— Пери-ханум посмо­трела и увидела, что никто не идёт, Хобан ей завидует. Немного погодя Хобан увидела, что идёт везир с фонарём в руках, так как было очень темно. Хобан опять крикнула:— Вай, идут!— Пери-ханум ей не поверила, подумала, что Хобан врёт. Но вскоре Пери-ханум сама увидела свет фонаря и выпрыгнула в сад через низкое окно, и её ни хан, ни везир не видели.

Абдулла-хан заметил в темноте Хобан и сказал ей: —Дев­чонка, ты что крутишься около этой комнаты?— Хобан ответила:— Я ранила себе ногу; я хожу снаружи комнаты, а твоя сестра ходит внутри комнаты.— Везир тоже спросил, что они здесь делают. Хан сказал везиру: —А ты что здесь делаешь?— Везир ответил:—Я поинтересовался, пришёл посмотреть на ашу­га.— Хан сказал:— Если ты поинтересовался посмотреть, то и она божье создание, тоже поинтересовалась и пришла посмот­реть.— Хан вернулся домой, увидел, что с девушкой ничего не сможет сделать, и в полночь отправил сестру со служанками в сад гарема.

Пришли в сад. Пери-ханум сказала:— Хобан, теперь весна, в саду расцвели розы, родники, журча, текут; если ты за час до утра приведёшь ко мне Курбана, то я все свои золотые украше­ния, что на мне, подарю тебе.— Хобан сказала: — Ханум, я ка­лека; лучше пошли Малейку-ханум. —А Малейка умирала от любви к Курбану, но, боясь Пери-ханум, не показывала вида. Пословица говорит: «Если ударишь раз лягушку, то она два раза прыгнет». Малейка сейчас же зажгла фонарь, побежала к двор­цу, подошла к комнате и позвала Курбана. Тот спросил: —Кто ты?— Она сказала:— Я Малейка-ханум, встань, я отведу тебя в сад.— Курбан встал на ноги, взял саз. Малейка-ханум нарочно повела его по разным закоулкам сада, чтобы продлить дорогу. Пери-ханум шесть раз поднималась на забор, смотрела на дорогу, видела, что их нет, и спускалась вниз. Затем она взяла букет роз, повесила головной платок на куст и опять поднялась на забор. На этот раз увидела, что они идут и очень близко от сада, но Ма­лейка ведет Курбана не по прямой дороге. А до зари осталось мало времени. Курбан сказал: — Как далеко до сада; у меня голова кружится.— Малейка-ханум сказала:— Сад близок, я нарочно дорогу удлиняю. Я умираю от любви к тебе. Или дай мне несколько поцелуев, или возьми их у меня.— Курбан отве­тил: — Мы идём со светом, а Пери-ханум в темноте может под­няться на забор и увидеть нас. Ну, поцелуй меня.— Малейка поцеловала Курбана в одну и другую щёку. Пери-ханум стояла на заборе сада и всё увидела. Когда они вошли в сад, то заря уже зарделась, наступило время молитвы. Курбан услышал, что каждый соловей, вспомнив о своей возлюбленной, заливается трелью. Ярко-красные розы распространяют кругом чудный аро­мат, родники, журча, текут. Он увидел Пери-ханум, держащую в руках букет из разноцветных роз. Косы её доходили до пяток, с каждой стороны по девять кос. Она бросила головной платок на кусты роз и с непокрытой головой тихими шагами пошла к Курбану, а тот потихоньку идёт ей навстречу.

Пери-ханум ему сказала:— Ты не постыдился, позволил слу­жанке поцеловать то место, которое я целовала моими устами, подобными золотой розе, покрытой росой? Ты — не честен!— Курбан понял, что Пери-ханум всё видела, и сказал: — Ханум, она меня поцеловала, но лицо моё не почернело, а тело моё она не унесла. Много в саду холодных ручейков, пойду и умоюсь ду­шистым мылом.—Пери-ханум сказала:— Из каких краев ты приехал, уходи в пять раз дальше. Уйди из сада вон!

Хобан сказала Малейка-ханум:— Разгрызи ты свои груди! Не могла не целовать Курбана? Зачем целовала? Теперь ты их поссорила. Разве это хорошо?

Пери-ханум сказала Курбану:— Уходи из сада!—А Курбан настроил свой саз и прижал к груди.

Курбан:

Ради друга я разорвал грудь, открыл голову,

День и ночь я стенал и убивался;

Своими собственными руками я разрушил свой дом,

А дом врага я в порядок привёл.

Курбан вышел из сада и быстрыми шагами пошёл по дороге. Пери-ханум увидела и поняла, что если Курбан так скоро пой­дет, то он уйдет дальше Тавриза. Она сказала: — Служанки, не дайте ему уйти, он уйдёт из нашей страны.—Пери-ханум на­тянула свои волосы, как струны саза, и запела:

 

Шесть раз я прошла, а с этим семь.

Умираю, гуляя по гребню этого сада,—

Я думала, нашла возлюбленного, а он меня бросил, ушёл.

Изнываю, гуляя по этим развалинам; я,

Пери, твоя жертва, Дирилли-Курбан,

Твоя жертва и головой и душою.

В одной руке фонарь, около меня Хобан.

Умираю, гуляя по этому саду, я.

Курбан вернулся. Вошли в сад. Пери сказала:—Курбан, пусть мой язык онемеет, если я тебя ещё раз оскорблю.—Кур­бан сказал:— Пери-ханум, слушай меня:

В наших краях таков обычай:

Печальную душу вы обрадуете —

Кушаете вместе хлеб-соль,

И в один день всё разрушаете.

Смотри же, смотри на превратность судьбы.

Я перенёс тяжелые испытания.

Бедного Курбана душу —

То печалите вы, то радуете.

Они сели в саду. Везир услыхал, что Курбан в саду около Пери-ханум, пришёл к Абдулла-хану и сказал:—Ты знаешь, где твоя сестра? Она в саду отводит душу с ашугом. — Абдулла-хан сильно рассердился и сказал:— Пусть коран и накажет меня, а я все ж прикажу его убить.— Позвал двух стражей и сказал. — Идите, приведите его сюда. — Привели ашуга к Абдулла-хану. Он сказал Курбану: — Эй, юноша, я тебя оставил в комнате, а ты что делаешь в саду?— Хан, слушай, что произошло в саду:

 

Хан, в твоём гаремном саду я гулял в поисках счастья,

Там чудные розы пышно раскрылись,

Я пережил там много горя и радостей,

Я узнал приятное обращение и услышал сладкие речи.

Исполнилось желание Курбана,

Не признаю я теперь султанов, не знаю я беков,—

Я вижу жемчужные браслеты на белых руках,

На мраморных плечах чёрные рассыпанные косы.

 

И ещё сказал Курбан:

Хан, в саду я собрал золотые розы,

Окунув их в воде ручья,

И ими разукрасил косы твоей сестры;

На краю бассейна я своими руками заплёл ей косы;

У твоей сестры руки у локтя полные, они разукрашены жемчугами.

Вот палачи, вот моя шея, прикажи, пусть её отрубят.

Хан сказал везиру:— Везир, если бы он не выпил сосуд любовного напитка, он не осмелился бы мне сказать этих слов. Давай, дадим ему девушку, пусть увезёт её. Ты дал ей только одно кольцо, платье и других вещей ты ещё не дал. Чью дочь по­желаешь,— я посватаю за твоего сына. Я ведь поклялся на ко­ране, не могу изменить клятве; тем, что послал бог, нельзя пре­небречь.

Везир сказал:— Хан, ты поклялся на коране, а я не клялся; я дам ему испытание, если он сумеет ответить, то я буду знать, что он выпил любовный напиток, если же нет, то я прикажу раз­рубить его на куски.

Во дворе хана собралось много беков, ханов и купцов, начали испытывать Курбана. Всего собралось сорок человек, был как раз полдень. Взяли семь шёлковых чёрных платков и ими креп­ко-накрепко завязали глаза Курбана. Палача поставили над головой Курбана.

Везир сказал:— Курбан, если ты выдержишь испытание, то девушка— твоя; если нет, то отрубят тебе голову. Курбан начал:

 

Я сказал: душа, не влюбляйся в красавицу из красавиц.

Из этого может выйти сто тысяч неприятностей,

Брови лукавы — и могут для тебя быть обманом.

Глазами сделали знак палачу, и тот поднял меч; Курбану сказали:— Ну, скажи, что ещё знаешь? Курбан:

До высоких особ дошла весть обо мне;

До неба дошло мое горе и стенания.

Над моей головой стоит палач, ждущий моей крови,

С мечом в правой руке над головой.

Хан обратился к везиру и сказал:—Ради бога, ради соз­дателя, не мучь этого даровитого ашуга, отдадим ему его воз­любленную.— Везир сказал:— Хан, ты поклялся, а я нет, я его ещё раз испытаю.— У Курбана глаза были закрыты, а уши не были закрыты.Он услыхал, что хан просит везира, а тот его не слушает.

^:  Люди вошли в комнату: 20 человек сели с одной стороны, а 20 — с другой стороны, а Курбана с завязанными глазами поса­дили в верхней части комнаты. Хан с везиром тоже пришли и сели. По приказанию везира зарезали одного барана и кровь его собрали в сосуд. Пери-ханум привели в комнату, дали ей в руки сосуд, для того чтобы она была виночерпием. Пери взяла в руки сосуд, наполненный кровью, стала обходить гостей в ком­нате.

Курбан сказал:

 

Все друг с другом играют,

Кровь играет в руках виночерпия.

Сосуд с кровью взяли из рук Пери-ханум. Привели одну де­вушку и её руку вложили в руку Пери-ханум. Пери другой ру­кой взяла руку девушки. Пери-ханум всё время шептала мо­литву: «О боже, дай Курбану твёрдый ум на этот раз избавиться от неверного везира!»

Курбан сказал:

 

Как семендер, я полетел в воздухе,

Дед умер, я остался сиротою в гнезде.

Одна рука в руках, уста в молитве,

Другая рука на ноге у виночерпия.

Девушку скорее увели во двор, а Пери осталась в комнате. Положили на поднос печень барана, поставили перед Пери-ха­нум, дали ей нож и попросили мелко-мелко порезать печень на кусочки, как горошины. Пери-ханум поднялась и нарезала пе­чень. Сказали Курбану:— Ну, скажи, что ты видишь?

Курбан говорит:

 

Слезы из глаз льются,

Для закуски изрезанная на кусочки,

Черная печень на ноже у виночерпия.

 

Пери-ханум вывели во двор, народ же остался в комнате. Выйдя из комнаты, Пери-ханум бросилась на землю; несколько чёрных девиц окружили её.

Курбан продолжал:

 

Сладкое моё тело в огне любви сгорело,

Моя Пери уходит теперь.

 

Служанка Малейка принесла шаль Пери-ханум и набросила ей на голову. Она ушла. Курбан сказал:

 

Посмотрите на дела этого везира.

Не жалеет он слез Курбана.

Шалью накрывши голову,

Моя Пери уходит теперь.

Пери дошла до своего дворца, распустила и растрепала косы и накрыла голову чёрной шалью. Много девушек собралось во­круг Пери-ханум, она им сказала:—Девушки, моё сердце разры­вается, выйдем за город, погуляем.— Они пошли и, когда про­ходили мимо комнаты, увидели, что сорок человек, хан и везир сидят там. Хан просит везира, а везир говорит: —Ты поклялся, а я не клялся; я должен ещё его испытать.

Когда Пери с девушками проходила мимо комнаты, то народ увидел, что у Курбана всё тело стало трепетать. Спросили его, что с ним случилось. Он сказал:—Хан, слушай, что случилось:

 

Утром, утром я добился успеха у красавицы,

Оттого все моё тело трепещет теперь.

Сказали:— Выйдите во двор, посмотрите, что случилось?— Слуги вышли и увидели, что Пери-ханум с сорока девушками проходит мимо. Курбан сказал:

 

Весна наступила, растения распустились,

Пьющие с нами отрезвились,

Преследуют тебя охотники теперь.

Как облако, волосы закрыли лучезарное лицо.

Накрыли тебя драгоценной шалью,

Пусть тебя не порицают, это веление судьбы.

Курбан говорит: смотри, какое время,

Там, где охотился сокол, теперь коршун витает.

 

Везир сказал:— Смотрите, он моего сына сравнивает с кор­шуном, а себя с соколом.— Курбан сказал:— На пятьдесят дней и на пятьдесят ночей привяжите меня,— я буду говорить, так как грудь моя полна.

Народ сказал:— Хан, с вечера мы пришли сюда, а теперь уже утро. Отпусти нас, мы совершим утреннюю молитву и придём.— Народ, хан и везир вышли и стали прогуливаться по саду.

Курбан остался один в комнате, с завязанными глазами, и сказал:

Горы, я с вами не буду дружить,

Горы, вы жалеете дать мне снегу.

Злые, презлые соперники собак

Хотят разлучить меня с возлюбленной.

Этот мир, можно сказать, одно пустое сито,

У истины тысяча одно название!

Курбан говорит: что это за злая судьба!

Насильно отнимают возлюбленную у меня.

 

Хан, народ, везир опять вошли и сели. Хан опять просил везира, везир же не послушал. Хан рассердился, встал на ноги, сорвал чёрные платки с глаз Курбана и, увидев, что он плачет, вытер ему глаза. Хан сказал Курбану:— Прокляни этого пре­дателя везира.— А караульщикам сказал:— Закроите двери и не выпускайте везира.

Курбан сказал:

 

Уходи, везир, я проклинаю тебя,

Господь твоих желаний не исполнит,

Если с неба придёт тысяча и одно несчастье,

Ни одно тебя не минует!

Везир сказал:— Хан, боль охватила моё сердце, позволь хоть во двор выйти.— Хан сказал:— Нельзя, предатель.

Курбан:

 

Семь лет тебе болеть,

Пусть нож вонзится в твой глаз.

Братья, родня пусть бегут от тебя

И не исполнят твоих желаний!

Везир сказал:— Хан, ты меня подверг лишению, не позво­лил проститься с детьми, не дай мне, по крайней мере, умереть без покаяния, позволь позвать ко мне моллу.

Курбан:

 

Болезнь опустится на твою голову

И спустится до твоих зубов.

Всякий пусть плюнет на твой гроб —

Молла тебя не похоронит.

Везир умер. По божьему велению Абдулла-хан отдал сестру свою Пери-ханум Курбану с большим приданым, которое он от­правил из Ганджи в Карадаг, в селение Дирилли. Сын Мирзали-бея, Курбан, женившись на сестре Абдулла-хана, поехал в Карадаг. Через несколько недель они доехали до селения Дириллн. Сорок дней и сорок ночей играли свадьбу. Так исполнилось же­лание Курбана.