САМЕД ВУРГУН

ЛЕЙЛА[1]

 

 

Copyright – Самед Вургун, в двух томах. Госиздательство худ. литературы Москва, 1958

 

Copyright – Перевод на русский язык. Азернешр, 1976.

Данный текст не может быть использован в коммерческих целях, кроме как с согласия владельца авторских прав.

 

                                                                                              Перевод на русский – А. Адалис

 

Имя Лейла в стихах воспето давно,

Ночь поет, полон слез роковой рассказ...

Мне не осталось слов, слез не дано,

Но Лейла и в наши дни родилась.

Жесток ты был, Физули![2] Хмуря бровь,

Меджнуна лишил ума — и не спас!

Лейлу любил Меджнун, смерть — любовь!

Об этом и в наши дни поет саз,

Меджнун молод был, сильным рос!

В пустыню бежал в черный час,

Птицы застряли в чаще его волос,

Смерть помутила моря Лейлиных глаз!

Два сердца одной любви бились врозь,

Вырваться б им из клеток — нет сил!

Любящим пить желчь любви пришлось,

Их черный занавес друг от друга скрыл.

Эту историю сказочной не зови,

Трудно ее понять — годы не те,

В ней — человек, гибнущий от любви,

В ней — человек, плачущий в темноте.

Позже Лейлу нашел поэт Кемаль,

На руки взял, вынес на лунный свет...

Тюркскую девушку разве ему жаль?

Телом нагим тешил себя поэт.

Лейле пришлось умереть. Стон смолк.

Горсточкой слов стала она теперь,

Старый поэт смаковал ее смерть... Волк!

Песням его, сердце мое, не верь!

Я — не Меджнун. Здесь « пустынь нет!

Лейла, ты не умрешь в темноте!

Наша судьба — юношеский расцвет,

Звонок наш смех, песни у нас не те.

Птица ли ты? Птица не так смела!

Вижу — летишь, но не кричу — постой!

Звездочка Марс Лейле моей мила

Сходством своим с красноармейской звездой.

Пусть косматые с проседью облака,

Как разбойники, ждут поперек пути.

Твердо, решительно правит твоя рука,

Женской робости им в тебе не найти:

Если качнется, дрогнет твой самолет,

Пожелтеет ,лицо твое чуть-чуть,

Ослабеет  рука  твоя  вот-вот...

Вдруг, опомнившись, выправляешь путь.

Вспоминаешь, плачет ли твой малыш,

Он не спит, спрашивает, где мать.

Мать высоко — в облаках! Что не спишь?

К ней отсюда голоса не подать!

Прорезайся же из туч на простор!

Радуется наш народ, поет вслух!

Если путь твой над остриями гор, —

Страх шевелит луга, строг пастух...      

Слава твоя гудит, как гроза!

Разреши познакомиться с тобой, друг!

Разреши познакомиться, краса!

В каждом селе про тебя поет ашуг...

Губы твои не назову «цветком»:

Сжат рот. Взор у тебя строг.

Рукой заслонив глаза, как щитком,

Следит за тобой седой Восток.

 

1935