СЕРДЦЕ

САМЕД ВУРГУН

СЕРДЦЕ

Данный текст не может быть использован в коммерческих целях, кроме как с согласия владельца авторских прав.

Перевод на русский – В. Кафарова

Как добрый друг, что не сумел стерпеться

С обидой, нараставшей каждый миг,

Не выдержало этой ночью сердце

И мне сказало сердце напрямик:

«Уж двадцать лет, как ты слывешь поэтом,
И небом вдохновляясь и землей,

Пленяешься и ранним первоцветом

И молнией — плясуньей грозовой.

Ты воспеваешь красоту природы

И человека, что светло живет,

Хрустально-целомудренные воды

И чувства, что прозрачней этих вод.

И озаряли стих, и омрачали

Воспоминанья многотрудных дней,

Насущные заботы и печали

И верность, и достоинство людей.

Из прошлых лет, из сумрачных трагедий

Ты устремлялся в даль грядущих лет,

Ты шел с мечтою об одной победе

Сквозь множество больших и малых бед.

Но, мой поэт! Скажи-ка мне по чести, Неблагодарный, не забыл ли ты

О друге, что всегда с тобою вместе

В твои труды вникает и мечты.

Ни днем, ни ночью, ни зимой, ни летом

Неведом другу этому покой,

И разве не из-за него поэтом

Ты, собственно, и стал, мой дорогой?

И алой кровью, золотою кровью

Он все твое питает существо,

Весь век с тобой, как с первою любовью,

И ты не рано ль позабыл его?

Находишь имена всему на свете

И в замыслах, как встарь, неутомим, Стихотворенья для тебя, как дети, —

Одно назвал бы именем моим!

Я первый друг твой с самого- начала,

Я верный друг до самого конца.

Иль для тебя я сделало так мало,

Что и сказать не стоит ни словца!..»

Договорило сердце еле-еле,

И я, его представив, увидал,

Лицо с глазами, что отяжелели,

Луну, что в тучах светится едва.

И плохо стало мне. И заломило

В висках, как будто обруч их сковал,

И, боль превозмогая, через силу,

Стараясь не осечься, я сказал:

«Дружище-сердце! Это — суд жестокий

И, мне поверь, несправедливый суд.

Когда б твои услышала упреки

Гора, и та не выстояла б тут.

Забыть тебя? Да так ли это просто?!

Такие не изгладятся следы.

С тобой перемогали мы сиротство

Порой и без еды и без воды.

Терпели холод и нужду терпели,

И степь, и горы исходив пешком,

Под саз печали песни горя пели,

Но не склонялись перед чужаком.

А наступило время — оседлали

Лихого, с красной искрою коня,

И первыми на дальнем перевале

Встречали утро памятного дня.

Я бережно пронес тебя сквозь годы

И если буря била, не щадя,

Оберегал тебя от непогоды

И обнимал, как первое дитя.

Я без тебя — ни в хижину, ни в терем,

Случись какой совет иль пир какой.

Что написал я без тебя —- проверим,

Не ты ль стоишь за каждою строкой?

И разве я похож на отщепенца,

Чтоб отрекаться от твоих щедрот?

Кто вздумает творить и жить без сердца,

Такой урод без родины умрет.

Ты осеняешь славою своею

Всех, кто стремится к правде и добру,

И в честь тебя сложить бы эпопею

Да не такому, как мое, деру.

Но если ты свою диктуешь волю,

Без оговорок повинуюсь ей.

Я мудрости седой не прекословлю;

Без сердца человек — мешок костей.

Ты — только мышц клубок да мяса клок,

Но в том природы истинное диво,

Что без тебя никто бы жить не мог —

Так ты всесильно, так жизнелюбиво.

Наслышан свет о щедрости твоей,

Об изобилье чувств прямых и добрых,

Ты — колыбель возвышенных страстей, Неукротимых, молниеподобных.

Не близнецы — печаль и торжество,

Но оба в равной мере твои дети,

И знает человек, что у него

Ты — самый близкий из друзей на свете.

Ты — летопись живая, для людей

Копящая рассветы и закаты

И дней минувших, и грядущих дней,

И скорбные, и радостные даты.

Твое гнездо во мраке — ну, так что ж,

Когда ни в чем не отстаешь от солнца!

Пусть на твоем пути преграды сплошь,

Ты — словно конь, что напролом несется.

Ущелье — прочь! Утес нависший — прочь?

Лед не сковал, метель не закрутила.

Ты растопило сумрачную ночь

И в солнечное утро превратило.

Не поглотил овраг, что был глубок,

И не свалила с ног тебя засека.

Не просто мышц клубок да мяса клок,

Ты — воплощенье сути человека.

Ты — целый мир, невидимый в тиши,

Сосуд, что тоньше всех и филигранней.

В тебе — слиянье тела и души,

Бесценный сплав желаний и деяний.

Как птица Семендар, и ты в огне,

Когда обступит человека горе.

Когда земля, как лодка на волне,

Тогда и ты волнуешься, как море.

Когда изменит женщина иль друг,

Отходишь долго ты от потрясений,

Ударит ветер времени — и вдруг

Ты пожелтеешь, будто лист осенний.

Пускай не смеют трогать струн твоих

Все те, кому неведома сердечность,

Ты — средоточье помыслов 'больших,

Твой каждый миг похож на бесконечность.

Нам маяком надежным служишь ты,

В житейских бурях устали не зная,

И светишь, словно солнце, с высоты,

Людей к высотам большим призывая.

Есть птицы — в клетках ноют нараспев,

Ты реешь всюду, ты — иная птица.

Великая любовь, великий гнев

И мощь в тебе великая таится».

Какая жалость, что и в чистом сердце Гнездиться может злоба иногда.

И змеи, эти скользкие пришельцы,

Друг друга выживают из гнезда.

Вползут в обличье ангелоподобном

Вражда и зависть с нею заодно,

И завладеют сердцем слишком добрым,

И медленно изводится оно.

Как плавится свеча, мерцая тускло,

Так тает сердце от неясных дум,

Гнетут годами тягостные чувства

И вешний ветер горше, чем самум.

Мы сами сердца иногда не ценим.

Решив, что писан не для нас режим,

И тянемся к бокалам с нетерпеньем, Пристрастью, сердцем жертвуя, грешим.

Без сна вся ночь. Бутылок батарея.

И сердце увядает, как цветок,

Как птица в клетке, мечется, слабея,

И так жесток забвения итог!

Жизнь без того короткую мы сами

Укоротить стремимся, как назло.

Пьем по ночам с заздравными речами,

А по утрам болеем тяжело.

А иногда от малости случайной

Обида разрастается в душе,

И бродишь, одинокий и печальный,

Ни в чем не видя радости уже.

Пусть, как родник, пребудет сердце чистым.

Ты, человек, его не будоражь!

Очнись, не увлекайся винопийством,

Иль жизнь твоя растает, как мираж.

Источник жизни славится веками,

Цени же сердце собственное ты,

Ведь сердце — не железо и не камень,

Есть у него желанья и мечты.

С годами тяга к жизни все острее,

Несбывшихся желаний страшен вьюк.

Пусть сердце раньше срока не стареет,

Не знает преждевременных разлук!

От сердца и о сердце строки эти,

Меня услышьте, отчие края:

От сердца все питается на свете, —

Пословицы верней не знаю я.

Огонь, зажженный в доме не от сердца,

Не станет благодатным очагом,

Не превратятся в сад густой деревца,

Что равнодушно садятся кругом.

Доверься смело собственному сердцу,

И взгляд, как мост, в столетья перебрось.

Когда и что холодному умельцу

Оставить для потомков удалось?

На гребень века только крылья сердца

Возносят человека в наши дни.

Пред сердцем — полновластней нет владельца Сокровищницы настежь распахни.

А вы, дельцы, торгующие сердцем,

Чтоб из расчета выгадать почет,

Любой из вас предстанет погорельцем,

Когда народ возьмет и пропечет.

Друзья! Давайте так стучаться в двери,

Чтоб от души к душе дорога шла.

Останутся народу без потери

Одна любовь да добрые дела.

Давайте речи долгие забудем,

Научимся выслушивать сердца.

Делами люди помогают людям —

Нам это надо помнить до конца.

Войдем в дома к собратьям и соседям,

Любой очаг с любовью навестим,

Любое сердце доброе приветим,

У всех сограждан наших погостим.

Тогда ответной ласкою согреты

Услышим мы сердечные слова,

У стариков найдутся самоцветы,

В которых мудрость вечная жива —

Простые, человечные слова.

Поэту без народа не годится!

Малец, игрою увлечен подчас,

Всеструнной деревяшкою гордится,

Воображая, будто это — саз.

Так и у нас случается подчас.

За книжкою порой печется книжка,

Но автор, хоть давно уже не юн,

По сути, вовсе не приготовишка,

А с той же деревяшкою без струн —

Мальчишка, хоть давно уже не юн...

Устал я, сердце. И рассвет забрезжил.

Возьми и эту рукопись проверь.

Меня неблагодарным и небрежным,

Как прежде, назовешь ли и теперь?

Заря цвела во всем великолепье,

И я светлел, и шел в объятья дня,

В любимые мои джейраньи степи,

Что и в стихах, и в сердце у меня.

Какое счастье, что и я — частица

Земли и взгорий, неба и степей,

Какое это счастье — сердцем слиться

С великим сердцем родины своей!

1943