Анар
ПОСЛЕДНЯЯ НОЧЬ УХОДЯЩЕГО ГОДА
Copyright – Издательство «Известия», Москва 1989 г.
Перевод с азербайджанского – Г. Грекина.
Данный текст не может быть использован в коммерческих целях, кроме как с согласия владельца авторских прав.
Наступил последний вечер уходящего года. Время близилось к девяти. Гамида-хала1 хлопотала на кухне. Тофик поминутно бегал к телефону, а затем влетал в кухню, чтобы выпалить очередную новость.
- Мама, знаешь, Сейран тоже придет!
- Кто такой Сейран, милый?
- Ой, неужели ты не помнишь? Он же тебе нравился; ты еще сама сказала, что он очень аккуратный.
- А-а-а! Ну что же, прекрасно.
Тофик волнуется. Еще бы! Впервые за всю свою четырнадцатилетнюю жизнь он встречает Новый год в «компании». «Компания» - это его школьные друзья-восьмиклассники. Еще три месяца назад они начали договариваться о встрече Нового года.
- Давайте соберемся у нас, - предложил Тофик - Кроме мамы, никого дома не будет, а она рано ложится спать.
- А старший брат и сестра?
- Они никогда не встречают Новый год дома.
Тофик открыл матери «секрет»: девочки тоже придут. Родители разрешили.
- А еды хватит? - беспокоится Тофик.
- Хватит, хватит, дорогой, - успокаивает его Гамида-хала. - Пусть еще хоть десятеро гостей придут. Всех накормим.
Тофик вновь бежит к телефону, звонит то одному, то другому, с кем-то долго и горячо спорит. Потом звонят ему - и снова длится долгий разговор. Ему кажется, что собрать эту компанию - дело невыполнимое. И в самом деле, один хочет прийти пораньше, другой - попозднее, третий далеко живет, четвертый не знает адреса, пятый вообще раздумал приходить. Больше всего, разумеется, капризничают девочки.
- Вот видишь, мама, Фирангиз не придет.
- Почему, сынок?
- Она, говорит, думала, что мы будем одни, а оказывается, говорит, твой брат и сестра дома, я стесняюсь.
- Что же делать, милый? - разводит руками Гамида-хала.
Тофик зло смотрит на дверь, ведущую в комнату, где почему-то сидят и не уходят Дилара и Рустам.
- Никогда не бывают дома, а сегодня, как назло, вдруг им захотелось встретить Новый год в семейной обстановке, - сетует Тофик, язвительно подчеркивая последние слова.
- Ну не выгонишь же их, - пытается успокоить Тофика мать.
Но он, вконец расстроенный, выходит из кухни и снова хватается за телефонную трубку.
- Не виси на телефоне! - открыв дверь, кричит Дилара. - Может, кто-нибудь звонит нам!..
Странно, что Дилара дома в этот новогодний вечер. Такого с ней за последние годы еще не случалось. А Рустам? Тут уж совсем ничего не понять. Его под Новый год видели дома только при жизни отца...
Да, при Газанфаре шумно бывало у них в новогоднюю ночь, всегда собиралось много друзей. После его смерти семья несколько лет не отмечала новогоднего праздника. Гюляра и Рустам уходили к друзьям. А Гамида-хала с Диларой и Тофиком засветло укладывались спать. Потом стала уходить и Дилара. Теперь, видать, настал черед Тофика.
Но сейчас все дома. Нет, не все. Нет Газанфара. Он умер семь лет назад. Нет и Поляры - она с мужем будет у свекра. Так никогда не бывает, чтобы все были вместе. Всегда кого-то нет.
Стенные часы бьют десять. Тофик, завершив «дипломатические» переговоры, вновь входит в кухню и почему-то смущенно переминается с ноги на ногу.
- Что, Тофик, все не можешь собрать гостей? - участливо спрашивает Гамида-хала.
- Да нет, но... - мнется Тофик и, с трудом переборов смущение, выдавливает: - Понимаешь, мам, Рауф говорит, приходите к нам. Его родители куда-то уходят... И мы будем одни. Совсем одни...
- Ну что же, милый, - произносит Гамида-хала и проводит теплой рукой по волосам сына. - Если вам так хочется, соберитесь у Рауфа. Что тут такого...
У Тофика заблестели глаза: мать не обиделась!
- Только что вы там будете есть?
- Что-нибудь найдется, - радостно отвечает Тофик. - Консервы или еще что-нибудь в этом роде...
- Какие там еще консервы! - сердится Гамида-хала. - Возьми немного плова.
- Нет, нет, мамуля, на что нам плов? Да если я явлюсь с казаном под мышкой, меня все засмеют.
Гамида-хала слабо улыбается.
- Ну ладно, иди!
И в самом деле, на что им плов? Они будут есть консервы и чувствовать себя свободными и независимыми... А здесь они ели бы вкусный плов, но чувствовали бы себя стесненно, скованно. Плов и консервы, прошлое и будущее, старость и молодость... Вот о чем думает Гамида-хала.
Тофик крепко целует мать и уходит.
Рустам спит в своей комнате. Так он, во всяком случае, заявил: «Я ложусь спать, не будите меня». Гамида-хала прекрасно знает причину этого «сна». Уже целую неделю Рустам в ссоре со своей невестой, и они принципиально не звонят друг другу.
Дилара себе места найти не может. Она слоняется из угла в угол, перелистывая старые журналы, включает телевизор и то и дело поглядывает на телефон. А телефон молчит.
Гамида-хала продолжает стряпать.
Раздается звонок. Гамида-хала отворяет двери. В переднюю входит Гюляра и ее муж Сулейман с Вагифом на руках.
- Милости просим, - радушно встречает их Гамида-хала. - Проходите в комнаты, я сейчас.
«Что бы им прийти на десять минут раньше. Как было бы хорошо! - думает она. - Вся семья была бы в сборе. Даже если бы Тофик и ушел потом...»
Гамида-хала моет руки и спешит к гостям.
- Какими судьбами?
- Пришли поздравить тебя с Новым годом, - отвечает Гюляра.
Снова звонок. В комнату, запыхавшись, влетает подруга Дилары Лейла.
- Ой, знаешь, Дилара, уф, не могу!..
- Да ты отдышись, дочка, - успокаивает ее Гамида-хала. - Что-нибудь случилось?
- Да ничего особенного, - переводя дыхание, отвечает Лейла. - Просто я бежала всю дорогу... Директор сказал: «Во что бы то ни стало найдите Дилару. Какой может быть без нее концерт!»
В глазах Дилары на миг вспыхивает радость, но она тут же напускает на себя безразличие.
- Нет уж, извините! Теперь им Дилара понадобилась. Могли меня заранее включить в программу. А сейчас... Подвел, наверное, кто-нибудь...
- Нет, нет, честное слово! - горячо убеждает Лейла. - Директор даже не подозревал, что тебя нет в программе. А когда узнал, знаешь как рассердился!,
Только сейчас Гамида-хала догадалась, почему Дилара дома.
- Одевайся, да побыстрее, - строго говорит она дочери. - Не время капризничать. Раз зовут - иди.
Дилара мотает головой - ни за что. Но Гамида-хала знает свою дочь. И действительно, через несколько минут девушки, нашумев, убегают.
Гамида-хала извиняется - ей надо на кухню. Гюляра следует за ней.
- Знаешь, мамочка, мы приглашены к друзьям Сулеймана. Но вот Вагиф... Пусть он побудет у тебя?
- Конечно, дочка, пусть останется...
Гюляра быстро укладывает Вагифа.
- Ну, мамочка, нам пора. Откровенно говоря, мне эта компания не по душе, я бы с удовольствием осталась с тобой, да боюсь - обидятся. Ну, дай я тебя поцелую. Как говорится, с наступающим!..
- Будьте счастливы, Гамида-хала, - прощается Сулейман.
- Спасибо, родной! Всего доброго, всего хорошего...
Хлопает дверь. Гамида-хала возвращается на кухню и, повторяя «всего доброго, всего хорошего», продолжает готовить плов на пятнадцать человек. Вдруг вспоминает: Рустам! Она идет в комнату сына.
- Рустам, ай, Рустам!
- Да?
- Вставай, нельзя столько спать, а то весь год проспишь!
- Ах, мама, оставь, пожалуйста!
- Слушай, я с кем говорю? Вставай сейчас же! У меня к тебе дело. Иди-ка сюда!
- Ну что там еще?
- Иди и помоги мне.
Рустам нехотя поднимается с кровати. Гамида-хала берет его за руку и тянет в переднюю.
- Возьми трубку и звони!
- Куда звонить?
- Сам знаешь!
- Не буду!
- Нет, позвонишь! Никто из моих детей и ты сам никогда еще не перечил мне. И если ты сегодня не сделаешь того, о чем я прошу, на всю жизнь обижусь.
- Мама, но ведь...
- Звони! И все!
- Но...
- Если не хочешь обидеть меня.
Рустам мнется.
- Ну?
- Вот только ради тебя...
Гамида-хала уходит в комнату, где уже сладко посапывает маленький Вагиф. До нее доносится жужжание вращающегося телефонного диска и негромкий голос Рустама.
- Да... здравствуй...
Несколько секунд холодного молчания и безразличное:
- Как видишь, да...
Снова молчание, а потом голос, полный иронии:
- В самом деле?..
«Наверное, она сказала ему что-нибудь не так», - думает Гамида-хала.
- И я тоже. Можешь быть уверена на все сто процентов, - произносит Рустам тоном, способным заморозить уши его собеседницы.
«И зачем они так, - сокрушается Гамида-хала. - Ведь любят же друг друга».
И вдруг Рустам переходит на шепот. Гамида-хала не разбирает слов, но чувствует: в голосе Рустама уже нет ни холода, ни иронии. Потом сын начинает говорить громко. Вот сейчас - это ее Рустам: ласковый, чуткий. Он чему-то смеется, и вновь наступает молчание. Но уже не то, ледяное, а теплое и живое.
Зевок, спокойный, безмятежный зевок, и вопрос:
- А что мне у вас делать?
«Она его зовет к себе», - догадывается Гамида-хала.
- Нет, знаешь, я сказал маме, что буду сегодня дома.
Гамиде-хала хочется встать и сказать ему: «Иди!» Но она не поднимается с места.
- Не знаю, право. А кто у вас будет?
«Ну вот, можно и не вставать; он пойдет...»
- Нет, знаешь, мне что-то не хочется. Если бы вы были одни... Честное слово, я не капризничаю. Но я их не люблю.
«Нет, не пойдет...»
- Так вот, поздравляю тебя с наступающим годом. Желаю много, много...
«Не пойдет... Определенно не пойдет!»
- Ты очень хочешь, чтобы я пришел?
«Кажется, пойдет».
- Нет, давай завтра утром...
«Нет, не пойдет...»
- Ну, хорошо, хорошо. Не начинай все сначала. Может быть, приду.
«Пойдет».
- Как, который час? Двадцать минут двенадцатого? Есть, иду!
Рустам вешает трубку и вбегает к матери.
- Мам, знаешь...
Между Рустамом и Тофиком семь лет разницы. Но смущаются они одинаково. Это от Газанфара. У того, когда он смущался или нервничал, тоже начинал дрожать мизинец.
- Иди, милый, иди. Передай ей от меня большой, большой привет!
Рустам быстро одевается, спрашивает:
- А куда девалась наша мелюзга?
- Дилара пошла в школу, будет петь в концерте, а Тофик у товарища. У них собралась компания...
- Тофик с компанией? Дожили!
- А что ж! Тофик уже взрослый парень.
- Так ты совсем одна?
- Ну почему же одна. Вот Вагиф у нас.
Рустам улыбается.
- Хороший у тебя кавалер, ничего не скажешь. И уже серьезно: - Нет, если бы я знал, что ты останешься одна...
- Почему же одна? Мы будем вдвоем с ней. Побеседуем...
- С кем? - удивленно спрашивает Рустам.
- Да вот с той девушкой, что в телевизоре, - отвечает Гамида-хала. Рустам смеется. - А кроме того - продолжает она, - ты же знаешь, что я рано ложусь... Посижу немного и лягу спать. Когда вернешься, звони сильнее, - а то не проснусь.
Рустам, конечно, не помнит: когда был жив Газанфар, в новогоднюю ночь в доме веселились до утра.
Попрощавшись с матерью, Рустам уходит.
Стол накрыт на двенадцать человек. Сейчас он выглядит странно в безлюдной комнате. Но еще удивительнее, что Гамида-хала накладывает в огромное блюдо плов и ставит его на стол, приговаривая вполголоса:
- Вы сядете сюда, Рагим и Назифа пусть сядут на том конце, а ты, уста2, вот здесь... Теймур, пройди сюда к жене, а вы, дети, чуточку потеснитесь... Султан - вот твое место, ведь ты будешь тамадой...
Гамида-хала беззвучно смеется. «Кажется, я немного тронулась».
Она выходит на балкон. Тихо, пусто. «Неужели хоть кто-нибудь сейчас бродит по улицам?» Едва успела Гамида-хала подумать об этом, как заметила двух прохожих. Они вышли из магазина - в руках покупки. Ежась от холода, громко смеясь и переговариваясь, они спешат куда-то. Гамида-хала возвращается в комнату. Включает телевизор. На экране - девушка-диктор.
Гамида-хала придвигает стул поближе к телевизору и садится.
- Давай побеседуем, доченька. Тебе, наверное, надоели эти передачи, ведь правда? Все празднуют, а ты здесь!..
«Одним из серьезных культурных достижений в уходящем году была постановка балета молодого композитора Юсифова», - говорит девушка на экране телевизора.
«Молодой композитор Юсифов...» «Этот молодой композитор, - думает Гамида-хала, - веселится в кругу своих друзей и даже не слушает тебя. Сейчас вряд ли кто смотрит передачу». И вновь обращается к девушке:
- Иди ты, доченька, домой. А о достижениях нашей культуры расскажешь завтра. Они за ночь никуда не убегут, эти достижения.
«Многие выдающиеся произведения живописи созданы также и нашими художниками», - продолжает диктор.
- Сейчас без двадцати двенадцать. Возьми машину, дочка, и как раз успеешь. Ведь тебя ждут... Тебя есть кому ждать. Ты молодая и красивая. Наверно, у тебя жених. Ему сейчас тоскливо одному. Разве не так, милая…
«Работа Фазилова, посвященная пастухам, очень оригинальна и естественна...»
- Ну и пусть естественна. А ты, доченька, спеши. Как жених обрадуется! Он поцелует твои волосы. Они у тебя красивые. Пусть весь Баку сейчас смотрит на тебя, но тебе ведь хочется быть только с ним, разве не так?
«В числе новых кинофильмов...»
- Понимаю, доченька. Работа! Нельзя так просто оставить все и уйти. Но ведь обидно, в такой вечер...
«А кто же еще одинок в этот вечер? - спросила она себя и вспомнила: - Телефонистка в справочном бюро!»
Гамида-хала подошла к телефону и набрала «09». Послышались частые и тонкие гудки. Занято. Набрала еще раз. Женский голос ответил:
- Справочная!
- Здравствуй, дочка.
- Какой номер?
- Я говорю, здравствуйте. Поздравляю вас с Новым годом.
- Спасибо!
- Вы одна, вам скучно, наверно?
- Кто это говорит?
- Просто так, женщина.
- А, Рая! Я тебя не узнала. Что хорошего? Где ты, с кем?
- Нет, это не Рая. Вы меня не знаете.
- Так что же вам нужно?
- Ничего. Просто я хотела вас поздравить и спросить, как вы себя чувствуете в этот вечер.
- Благодарю, - сухо бросила телефонистка и тут же добавила: - Не занимайте, пожалуйста, линию! Новый год еще не начался, а вы уже, видать, успели...
Гамида-хала рассмеялась и положила трубку. Девушка ушла с экрана телевизора. Передача кончилась. По бакинскому времени уже наступил новый год. Гамиде-хала стало чуточку грустно, что девушка с экрана исчезла. Теперь она была совсем одна. Вскоре позвонил Рустам, поздравил мать. Чуть позже позвонил Тофик; за ним Гюляра - поздравила, спросила о сыне, Дилара не звонила - в школе трудно добраться до телефона.
Гамида-хала включила приемник, но легкая музыка пришлась ей не по душе. Она очень любила слушать Бюль-Бюля, и у них были отличные магнитофонные записи его песен. Гамида-хала включила магнитофон.
«Почему к концу жизни человеку остаются одни эти аппараты? - подумала она, но сразу отогнала грустную мысль. - Нет, я не права. Мне остались не одни аппараты. У меня чудные дети. И все меня любят». И вдруг ей пришла в голову странная мысль. Ей захотелось услышать голос Газанфара. Она пыталась прогнать эту мысль, но не могла. Дело в том, что Газанфар как-то записал свой голос на магнитофонную ленту. После его смерти никто в доме не решался прослушать запись. И вот теперь ее неудержимо потянуло сделать это.
Не в силах совладать с собой, Гамида-хала достала из ящичка заветную ленту и вставила ее в аппарат.
Послышались смех, возгласы, она различила свой голос и голоса детей. Потом наступила внезапная тишина и мягкий голос Газанфара произнес:
- Слушай, Гамида...
У Гамиды-хала перехватило дыхание, и по спине поползли мурашки. Как будто Газанфар разговаривал с ней из другого мира.
- ... Я не поэт и не философ. Я обыкновенный рабочий. Правда, у меня есть какое-то имя, и если соберутся пять человек, то хотя бы один из них наверняка меня знает. Но повторяю, я самый обыкновенный человек и не собираюсь мудрствовать и философствовать. Но у меня есть жизненный опыт. Я, как говорится, повидал и лицо и изнанку жизни и хочу тебе кое-что сказать... Придет день, и меня не станет...
В репродукторе магнитофона раздался звенящий от негодования голос Гамиды-хала:
- Хватит! Ради бога, не продолжай! Без тебя нам и дня жизни не нужно.
Какими естественными были тогда эти слова; тогда они казались неопровержимой правдой.
Послышался смех Газанфара.
- Ну хорошо, женушка! Пусть это будет лет через сорок-пятьдесят... придет день, и я уйду...
- Газанфар!..
- Не перебивай! Дай мне произнести мою литературную речь. - Газанфар вновь засмеялся. - И тогда я оставлю тебе единственный клад - наших детей. Конечно, если смерть не поспешит, я сам воспитаю их. Но если... Тогда это сделаешь ты. Не обязательно, чтобы они у нас стали врачами, инженерами, учеными. И пусть будут кем захотят, лишь бы они были людьми, хорошими людьми.
И еще, Гамида, наступит день, все они вырастут и, как птицы, улетят из родного гнезда. Не называй их отрезанными ломтями. Помни, куда бы они ни ушли, в какую бы среду, в какую бы семью ни попали, они унесут с собой что-то твое и мое, точно так же, как мы, встретившись, принесли каждый что-то от своих отцов и матерей.
Скажешь - философствует Газанфар? Но это истинно так: ничто в жизни не кончается, не пропадает, никто не умирает. То, что начинает один, продолжает другой. От одного поколения к другому переходит и хорошее и плохое. Мы с тобой, Гамида, мне кажется, прожили и еще проживем хорошую жизнь. Своими руками добывали свой хлеб. Пусть все то доброе, что было в нашей жизни, и дети наши возьмут в свою новую жизнь...
Так... Конец ленты... Правда, можно было послушать снова. Но сколько бы ни слушала Гамида-хала, Газанфар не скажет ничего больше. Но это уже не печалило Гамиду-хала. Она взглянула на стол и не стала ничего убирать. Прилегла рядом с Вагифом, осторожно погладила его черные как смоль волосы, коснулась губами теплого лба...
1 Хала - тетушка.
2 Уста - мастер.