Лев Аскеров. Дом Иветты

Лев Аскеров

Дом Иветты

(Детективная драма)

Данный текст не может быть использован в коммерческих целях, кроме как с согласия владельца авторских прав.

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

КАСУMOB АДЫЛЬ РАГИМОВИЧ - чекист, а затем шеф следственного управления прокуратуры республики.

ЛЕЙЛА - его дочь.

ШИЛОХВОСТОВ ГЕННАДИЙ ИВАНОВИЧ - его заместитель.

ЖАМКОЧЯН КАРИНА РУБЕНОВНА - следователь по особо важным делам.

ГРИГОРЯН САМВЕЛ САРКИСОВИЧ - начальник отдела Аз.ГПУ, затем пенсионер.

МАНУЧАРОВА ИВЕТТА - дочь Григоряна.

МИНТЮКОВА (кличка "ВОРОНА") - осведомительница.

ПЕРВЫЙ - Первый секретарь партии республики.

ВАЖНЯК - Председатель правительства.

ШНУЛИНА МАРГАРИТА ЯКОВЛЕВНА - мать жениха Рены.

КОРШУНОВА - врач родильного дома

Жители дома на улице Карантинной.

Семья Дадашевых:

АЖДАР РЗАЕВИЧ - замнаркома.

ЭМИЛИЯ ИЛЬИНИЧНА - его жена.

РЕНА - их дочь.

Семья Арутюновых:

АРШАК САМСОНОВИЧ - сапожник.

АНУШ - его жена.

Семья Лейтман:

СЕРАФИМ МИХАЙЛОВИЧ - глава семьи.

РИВА ЛЬВОВНА - его жена.

МИША - их сын 8-9 лет.

Семья Гусейновых:

САКИНА - рабочая фабрики

ДЖАМИЛЬ - ее сын

ЕЛИЗАВЕТА ВАСИЛЬЕВНА (ЛИЗА) - квартирная хозяйка Касумова.

АХМЕД ДАЙЫ- 70-летний старик.

Медицинский персонал:

ГЛАВВРАЧ.

МЕДЖИД КУЛИЕВ - лечащий врач.

МАРИНА - медсестра.

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

Картина первая

Июнь.1941 год. Бакинский сквер и улица. Где-то около восьми утра. Бегут в школы дети. Снуют спешащие по делам прохожие. Слышится лязг трамвая, сигналы редких автомашин... Среди этой суеты спокойно, заложив руки за спину, с хозяйским достоинством идет офицер. На нем форма сотрудника органов государственной безопасности. Он молод. Ему под 30. В петлицах две шпалы - майор. Майор - начальник одного из бакинских районных отделений АзГПУ... Неожиданно благостное выражение лица офицера передергивается откровенно брезгливой гримассой - реакция на пожилую женщину, преследующую его. Это осведомительница по кличке "Ворона".

Ворона. (воровато озираясь, вполголоса) Начальник!.. Начальник!.. (Делая вид, что не слышит и не видит ее, майор прибавляет шаг)

Ворона. (семеня рядом и заглядывая в лицо) Товарищ майор!.. Товарищ Касумов...

Касумов. (сквозь зубы) Сгинь, Ворона! Брошу в кутузку! Давно, видать, не пробовала сапогов моих ребят.

Ворона. (в испуге останавливаясь, успевает выпалить) Начальник, убийство... Ренка-потаскуха...

Касумов. (застыв и напрягшись, останавливается) Повтори!

Ворона. Ренка с Карантинной, дочь врагов народа, удавила младенца.

Касумов. (холодно, обращаясь к Вороне по фамилии) Минтюкова, ты опытная сексотка. Внештатный секретный сотрудник. Понимать, что это значит наушничать при всем честном народе?..

Минтюкова. (польщенная, но с осознанием промашки) Виновата, товарищ майор.

Касумов. (продолжает внушать) Есть порядок. Заходи в оперативную часть и все, что имеешь, выкаркивай. Как положено. По форме. Если там сочтут нужным - доложат мне.

Минтюкова. (осклабившись) Так я и бегу к ним. (порывается уйти).

Касумов. (сквозь зубы) Стоять!.. Поздно!.. Каркай!

Минтюкова. (лебезливо) Дадашевская Ренка - бикса и, прости Господи...

Касумов. (рявкает) Заткнись, драная ворона. Докладывай как положено. Без похабства.

Минтюкова. (кивает) В общем, она родила. Рожала дома. Этой ночью. Помогала ей соседка - спекулянтка Сакина. Сейчас я заходила к ней. Она без пуза.

Касумов. Кто? Сакина?!

Минтюкова. Почему? Сакина брюхатой не была.

Касумов. Так к кому ты заходила?

Минтюкова. К блуднице Ренке. (уточняет) Она без пуза... (Касумов выжидательно молчит) А под кроватью у ней ведро с мертвым младенцем. Сама видела. А Сакина говорила мне, что мальчик родился здоровым.

Касумов. (глядя перед собой) Мальчик...

Минтюкова. Да, пацаненок. И она его удавила.

Касумов. (невнятно, в сторону) Не могла она этого сделать.

Минтюкова. Что?

Касумов (раздражаясь) Что, что?! Беги за управдомом.

Минтюкова. Так управдом по дороге.

Касумов. (вскипая злостью) Ты что... яп-понская мать...

Минтюкова. (поспешно, невпопад) Не японская. Русская.

Касумов. Что же непонятного я тебе приказал, м-мать по-русски? Беги! Чтобы, когда я подошел, вы ждали меня, (осведомительница срывается с места)

Касумов. (с ненавистью вслед) Сучье отродье!

Майор тяжело опускается на скамейку. Задумчиво вытягивает из кармана пачку папирос. Неподалеку звенит набирающий скорость трамвай.

Касумов. (пыхтит) Дерьмо собачье... Никакая она не бикса, (сплевывает и с грустью смотрит перед собой) Рена... Рена... Ведь я тебя любил... А ты... Ну кто такой Арон Кац?! Ученый, мозгляк. Что ты в нем нашла? Защитил он тебя? Нет!.. А я бы все сделал. Я бы мог. За мной - сила... Власть... Вот как теперь вышло. В конце концов человек сам кузнец своего счастья... (криво усмехается, решительно встает с места и, забросив руки за спину, идет в сторону, куда побежала Ворона).

ЗАТЕМНЕНИЕ

Картина вторая

Бакинский двор - четырехугольный колодец в три этажа. По его периметру два яруса дощатой веранды. На протянутых между ними веревках свисают простынь и исподнее мужское и женское белье. Из раскрытых дверей одной из квартир третьего этажа доносятся громкие какофонические звуки пианино.

У входа во двор общий туалет, а неподалеку - водяной кран, под которым лежит сваленное набок ведро. В глубине, у стены - старая виноградная лоза, вытянувшаяся до самой крыши. Рядом с виноградником три ступеньки из красного кирпича, сбегающие вниз, в подвал. Видна деревянная дверь с облупившейся краской... Зрителю в профиль хорошо видна жалкая комнатушка с убогой мебелью: железная кровать, покрытая одеялом, сшитым из пестрых лоскутов, столик, застеленный газетой, опрокинутый венский стул, над которым странно и непонятно болтаются чьи-то ноги.

Женщина со второго этажа, (прямо-таки вываливается на веранду. Голова ее обвязана платком) Ануш!.. Чудовище!.. Перестань барабанить по пианино... Голова болит... Успокойся, уже мы все знаем, что вы купили "Красный октябрь".

Юноша, (из другого конца дома) Уже весь Баку знает.

Какофония умолкает. Дверь квартиры на третьем этаже распахивается, и на пороге появляется Ануш. В нелепо сидящем на ней роскошном платье, расшитом золотистыми павлинами. Ануш чинно подходит к перилам.

Ануш. (надменно) Лиза, ты невежда! (затем с возмущением) Этот инструмент от Беккера...

Юноша, (ехидно) Да хоть от Шноббеля... Но он ''Красный октябрь". Сам читал.

Ануш. (без тени смущения) А ты, Джамиль, хотя и десять классов кончил - все такой же пустомеля... Это только так написано, а внутренности его от великого американского мастера Беккера... Таких фортепьянов в Азербайджан привезли всего две штуки. Одну взял Мир Джафар Багиров, а другую – мой Аршак...

Джамиль. (с подначкой) А как же?! Твой Аршак, как тот американец, только сапожник.

Ануш. (Подбоченясь, распаляясь) Да, он тоже великий мастер. Все знают - он шил сапожки самому Сталину... Поэтому ему такое уважение. И поэтому нам дали дадашевскую квартиру...

Лиза. (устало) Да, Ануш, и твой Аршак большой мастер и пианино твое лучшее в мире. Но, ради бога, перестань колошматить по нему. Голова разрывается.

Ануш. (не унимаясь) У вас ни слуха, ни культуры... Вот Рива Львовна молчит. Потому что знает, что я разучиваю. Это - Бах...

(Во двор вбегает довольно крепкий старик. Он тянет за собой мальчонку лет 8-9. Свободной рукой размахивает покореженной афтафой)

Старик. (нервно вопит) Рива!.. Рива Лвовна!

(На веранде, рядом с Ануш, появляется всполошенная женщина. Рыжая копна волос ее в папильотках. В руке половник.)

Рива. (испуганно) Что случилось, дядя Ахмед?

Ахмед, (возмущенно) Што?! Што?! Твоя Мишка из ибор-ной мой афтафа украл и с пасанами на улиса фитбол играл... Посмотри, что с афтафой стал...

Рива. (сыну) Ах ты, паршивец! А ну, марш домой! (размахивает половником) Сейчас я тебя поварешкой по неразумной головешке, (мужчине) Успокойся, дядя Ахмед. Сегодня мы купим тебе новый кувшин...

Ахмед. Гушин не нужен. Афтафа нужно.

Рива. Прямо сейчас?

Лиза. (Риве) Приспичило, наверное, мужику.

Рива. С утра покоя нет. Одна забахала, а другой в чужом дерьме извозюкался... (сыну) Поднимайся живей! Купать буду...

(Во двор входит пожилой мужчина с бидоном.)

Мужчина, (по-азерб.) Nöyüd var! Nöyüd. (по-русски) Геросин! Геросин продаю.

Джамиль. (в тон продавцу сначала по-русски) Молоко нужно! Молоко! (потом по-азербайджански) Süd lazımdır! Süd!

Продавец, (добродушно) Сюд и масон сейчас идет... (вдруг замолкает, подхватывает бидон и со страхом шарахается в сторону. Появляются Касумов, управдом и Минтюкова)

Джамиль. (восторженно) Адик!.. Дядя Адик пришел! (бежит к нему)

(Двор застывает в тишине)

Ануш. (лебезливо, неестественно всплескивая руками) Адыль Рагимович, добро пожаловать!

Касумов. (с искренним радушием) Здравствуйте! Здравствуйте! (обнимает подбежавшего к нему юношу) Давно не виделись. Ну и здоров ты стал.

Ануш. Шутка ли, сколько лет вы сюда не заглядывали... Он у нас молодец. Умничка. Школу с отличием кончил.

Лиза. Давненько ты у нас не бывал.

Рива. И уже в больших начальниках.

Касумов. Некогда все. Дела да дела.

Рива. (настороженно) И сейчас по делам? (Сияющее лицо Касумова посуровело)

Касумов. (Минтюковой и управдому кивает в сторону подвала) Вперед!..

(Отталкивая управдома, Ворона сбегает туда первой. Слышится ее истошный крик. Минтюкова, сбивая с ног управдома, выскакивает оттуда, как ошпаренная. И тут подвал оглашается звонким плачем грудного ребенка. Касумов, облегченно вздыхая, стирает со лба пот.)

Минтюкова. (с ужасом глядя в подвал) Она - там... Повесилась она... Ренка висит.

Управдом, (потирая ушибленную ногу) Да, повесилась.

Касумов ринулся в подвал. Зрителям видно, как майор вынимает перочинный нож, поднимает валявшийся стул, вспрыгивает на него и становится выше странно болтавшихся в воздухе ног. И видит, как он бережно опускает на пол тело. Кричит младенец.

Рива. (врывается в комнатушку) Реночка... Лапушка. Что ты с собой поделала?..

Касумов. (зло) Уйдите. Не мешайте...

Минтюкова. Она дочь врагов народа, и сама вражина.

Касумов. Заткнись!

Рива. Стерва!

Касумов. (мягче) Кто-нибудь возьмите ребенка...

Рива. (во все глаза смотрит на стол) Адик, там... бумага. Записка, наверное, (тянется к ней)

Касумов. Не сметь!..

(Берет вчетверо сложенный листок, разворачивает, пробегает глазами. Лицо каменеет. Прочитав, ни на кого не глядя, прячет записку в карман гимнастерки.)

Минтюкова. (с любопытством) Что в ней, товарищ майор?

Касумов. (взрывается) Какое твое дело?.. Кто ты такая?.. Кто, спрашиваю я? (сам же отвечает) Всего-навсего понятая. Что положено знать тебе - так это то, что Рена Аждаровна покончила собой и младенец ее жив.

(Внезапно умолкает, вытаскивает из голифе блокнот, вырывает из него листок и быстро что-то в нем пишет. Крик ребенка мешает сосредоточиться. Он мотает головой.)

Касумов. (просительно) Товарищи женщины, пожалуйста, кто-нибудь возьмите малыша. Успокойте его.

Рива . Мне можно, Адик?

Касумов. Можно.

(Рива с крикливым свертком поднимается к себе. Касумов вновь принимается писать. Закончив, протягивает листок осведомительнице)

Касумов. Подойди сюда, любопытная ворона. Держи записку. Ее можешь читать сколько влезет. Но... сию же минуту доставь ее ко мне в отделение... Понятно? Выполняй!

Лиза. Адик, давай поднимем Реночку с пола на постель.

(Майор, управдом и Джамиль укладывают тело на кровать. Лиза накрывает ее простынью и садится рядом.)

Лиза, (горестно) Адик, ты помнишь, она заканчивала десятый класс, а ты писал диплом...

Касумов. (перебивает) Я все помню, Елизавета Васильевна!..

ЗАТЕМНЕНИЕ

Картина третья

Тот же двор. Вечер. Входит девушка. Черноглазая, белолицая с отливающейся золотом косой. Она в школьной форме. С улицы довольно отчетливо слышится окрик: "Рена! Рена!.." Девушка останавливается и смотрит в сторону уличной арки. В ней почти тотчас появляется Касумов с туго набитым зембилем и маленьким чемоданчиком. Он запыхался. С лица струится пот.

Касумов. (улыбаясь, задыхаясь и ставя ношу на землю) Рена... Привет! Ну ты и скороход. Издали кричу, а ты не слышишь.

Рена. (радушно) Адик! Добрый вечер! Ты откуда?

Касумов. Домой ездил. В Нуху.

Рена. Знаю. Но тетя Лиза сказала, что ее квартирант, то есть ты, приедет дней через пятнадцать.

Касумов. Ты что, интересовалась?

Рена. А как же? Все спрашивали. Весь дом дома, а тебя нет.

Касумов. А ты откуда так поздно? Уже почти восемь вечера.

Рена. Из школы.

Касумов. Ты же уже все, закончила.

Рена. Мы напоследок ставим "Грозу" Островского. Была генеральная репетиция.

Касумов. Кого играешь?

Рена. Катерину.

Касумов. (восхищенно) Смотри-ка! Хорошо подобрали! Ты самый настоящий луч в темноте.

Рена. (польщенная) Да ну тебя... Давай чемоданчик. Хоть немного помогу. (поднимаются по лестнице)

Касумов. Аждар Рзаевич дома?

Рена. Не знаю. Однако точно знаю - не в командировке... Мама дома. Вон выглядывает, меня ждет... (уверенно) Папы, судя по всему, нет. Свет в комнатах не горит... А зачем он тебе?

Касумов. Просто так... Спасибо... (берет чемоданчик) Спасибо.

(Рена пожимает плечами, кивает и поднимается к себе. Адик, глядя ей вслед, стучится в дверь своей квартиры.)

Лиза, (открыв двери, всплескивает руками) О, Адик! Приехал! Здравствуй.

Касумов. (не отрывая глаз от удаляющейся девушки) Добрый вечер, Елизавета Васильевна.

Лиза, (втаскивает его за руку) Очнись, милый! (видит взбегающую по лестнице Рену) Хороша пташка. Ох как хороша. И она на тебя западет. Примета говорит.

Касумов. (заинтересованно) Что за примета?!

Лиза. Кого по приезду ты встретил первым во дворе, с тем тебе будет удача.

Касумов. Придумываешь ты все, Елизавета Васильевна.

Лиза, А ты - верь. Тогда примета сбудется. (освобождает табурет от тазика, чтобы Адик мог поставить на него свой тяжелый зембиль.) Что так рано? Я ждала тебя недельки через две. Но как чувствовала. Вчера все в твоей комнате прибрала и поменяла постель.

Касумов. Вызвали. Написали: "Срочно!"

Лиза. С работы?

Касумов. (кивает) Но даже если бы они не вызвали, все равно дня через два приехал бы. Скучно... Да и библиотека нужна.

Лиза. (понимающе, тыча пальцем вверх) Да и как можно, не видя ее? Свет не мил!

Касумов. (смеется) И без нее и без всех вас.

Лиза. А что у них такая спешка?.. Ведь знают же, что ты на дипломе. В кои века отпустили. Вместо пяти уже семь лет учишься. (вдруг испугавшись, оборачивается к нему) Может, не к добру?..

Касумов. (извлекая из корзины свертки) Это, Елизавета Васильевна, для нас. Тут сыр, мотал, дошаб, мед, сливочное масло...

Лиза. Ты мне зубы не заговаривай.

Касумов. Не думаю, что из-за плохого... (полушепотом) Будь что, зачем им было слать телеграмму? Взяли бы прямо там. Или здесь, на вокзале.

Лиза. Тьфу! Тьфу! (крестится) Тогда зачем?

Касумов. Мало ли. Может, в командировку, где не хватает следователей... А может, опять перетрубация. Кого-нибудь того (показывает жестом, как надевают наручники), а меня на его место. Нас ведь тоже не милуют...

Лиза. Как в прошлый раз? Так ведь и трех месяцев не истекло. Правда, тогда ты дома не гостил. Зато отозвали с сессии. Тебе тогда еще один кубик дали - стал старшим лейтенантом.

Касумов. (вздыхает) В нашем деле три месяца, что миллион лет. Нас смахивают иногда, как ты, Елизавета Васильевна, стираешь тряпкой пыль.

Лиза. Может, теперь в капитаны произведут?

Касумов. (раздумчиво) Как знать, (потом вскидывается) Издеваешься?!

Лиза. Нет. Размышляю... Странная штука жизнь... Одним горе, другим на нем - благо... Но такое благо в конце концов боком выходит. Бог шельму метит.

Касумов. (возмущенно) Я что ли делаю эти несчастья?! Я их вызываю, чтобы потом на них делать себе карьеру?!... Мне что приказывают, то я и делаю. Я человек военный.

Лиза. Чего ты взъерепенился? Речь-то не о тебе. Я вообще... О жизни. Все-таки какой бы она ни была несправедливой, но раз совершенная неправедность все равно рано или поздно будет наказана. Бог все видит и за все воздаст. И страшно воздаст...

Касумов. Глупости, Елизавета Васильевна. Какой Бог?! Где он?.. Бог - выдумка слабаков.

Лиза. Святотатствуешь! Святотатствуешь... Бог нас учит примерами, а мы их либо не хотим видеть, либо видим, но плюем на них... Люди плохие ученики. Есть и хорошие. Их - мало. Очень мало.

Касумов. (язвительно) И они больше всего страдают.

Лиза. Да, Адик! Да! Они беззащитны. Но не приведи Господи их обидеть!.. Откликнется так, что глаза полопаются.

Касумов. Теперь, Елизавета Васильевна, ты начнешь мне читать из Библии.

Лиза. Могу не из Библии. Могу из Корана. Ведь Бог один на всех нас... Пожалуйста: И скажет Он (Аллах) всем подлецам и нечестивцам: "Войдите в огонь вместе с входящими..."

Касумов. (восхищенно) Ух, ты! Сознайся – придумала ведь?

Лиза. Нет. Гаджи Вагаб из соседнего двора сказал мне, что так написано в Коране. Сура 66-я... Я запомнила.

Касумов. (качает головой и строго) Предупреди этого старца Гаджи Вагаба и заруби себе на носу: не хочешь беды - не пропагандируй религии... Бог - миф. А миф ни наказать, ни возвысить не может. Человек сам кузнец своего счастья... Лучше накрой на стол. Попотчую тебя нухинскими дарами.

Лиза, (собирает на стол и гнет свое) Сам ты миф. Вон на Кантапинской жил милиционер. Страшный зверюга. Скольким он жизни испортил...

Касумов. Ты о ком?

Лиза. О вашем чекашнике. Полковнике Севумяне.

Касумов. (поправляет) Не чекашник - чекист.

Лиза. Какая разница?

Касумов. Большая. Чекист - я. Потому что работаю в АзГПУ. - главном политическом управлении НКВД. А он служил в управлении внутренних дел. Он - милиционер.

Лиза, (машет рукой) Пусть... Так вот выплакались ему слезки замученных им людей.. Сначала ни с того ни с сего - от гриппа - умерла жена, потом сошла с ума дочь, а потом сын попал под трамвай... И у него совести хватало кричать: "За что, о Боже! Что я такое сделал?.." Вспомнил-таки Бога.

Касумов. Ну хватит!... Я пошел.

Лиза, (растерянно) Куда? Я ужин готовлю.

Касумов. Соседям-то надо раздать (показывает на разложенные свертки)

Лиза. Правильно. Молодец. Ступай.

За то время, пока продолжался их разговор, двор пересекли муж Ануш - Аршак Арутюнов, живший рядом с Лизой, и Ахмед дайы, проживавший на первом этаже, неподалеку от туалета. Выйдя из квартиры, Касумов стучится к Арутюновым. Открывает Ануш. Обмениваются приветствиями.

Ануш. С приездом! Когда успел?

Касумов. (протягивая сверток) Только что.

Ануш. Что это?

Касумов. Это вам. Тут дошаб, сыр и масло. Все наше, нухинское. (радушно и широко улыбаясь, в дверях появляется Арутюнов)

Арутюнов. Кстати. Очень кстати. Я только пришел и ужинаю. (тянет Адика к себе.)

Касумов. Не могу, Аршак Самсонович. Занят.

Арутюнов, (с шутливой грозностью) Кто занял? Покажи мне того.

Касумов. (смеется) Мне еще... (показывает на свертки) И я устал с дороги.

Арутюнов. Как съездил? Как родители? Передал от нас привет?

Касумов. От всех. И они вот передают ответный.

Арутюнов. Наш был на словах, а этот – ощутимый. (нюхает) Ароматный. Нашими Сагиянами пахнет. Правда, Ануш?.. Весомый привет. Большое спасибо... Давай, действуй.

Касумов. (наклоняясь через барьер веранды, по-азерб.) Əhməd dayı! Əhməd dayı!

Ахмед. (глухой отклик) Eşidirəm! Eşidirəm!

Касумов. Evdəsən?

Ахмед. (ворчливо) Pay, atonnan! Səsini eşidmədin? İşiği görmürsan? Koneşno, evdəyəm.

Касумов. Sən deyən pendiri gətirmişəm.

Ахмед. Хоş gəlmisən, Adil, düş, düş... Amma yagsiz pendiri götürmərəm.

Касумов. (спускаясь, хохочет) Camiş yagə da gətirmişəm, doşab da...

Axмед. Ay sənin! Nэ yaxşi oğlansan... (задрав голову) Аршак! Аршак!

Арутюнов, (выскакивая) Nə olub, Əhməd dayı?

Ахмед. Ексте. Шутра. Gəl nərdtaxta oynayaq. Məxməri cay Nuxa doşabnan icərik.

Apутюнов. On beş dəqiqədən sonra, Əhməd dayı.

Касумов. (отдает старику сверток и стучит в окошко другой квартиры) Сакина! Сакина ханым!

(откликается сын Сакины)

Джамиль. Ее нет, она в ночной смене.

Касумов. Ты-то мне и нужен, Джамиль.

Джамиль. Что случилось, дядя Адик?

Касумов. Какой я тебе дядя? Сто раз говорил - просто Адик... На подарок от меня.

Джамиль. Спасибо.

Под самой лозой Ахмед готовит стол для нард. Касумов забегает к себе и с очередной порцией гостинцев поднимается на третий этаж.

Джамиль. (Ему вслед) Адик, Лейтманов дома нет. Дядя Сима с тетей Ривой и Мишкой уехали в Ессентуки.

Касумов. Знаю. Елизавета Васильевна сказала.

Звонит Дадашевым. Двери распахиваются тотчас же. На пороге - статная белокурая красавица с сияющими глазами. Ей за сорок, а выглядит гораздо моложе. Из глубины квартиры доносятся звуки пианино.

Касумов. Добрый вечер, Эмилия Ильинична. (небольшая пауза) Вы прекрасно выглядите.

Эмилия. Спасибо. А теперь почеши свою задницу.

Касумов. (смеется) Не могу. Руки заняты... Я не глазливый. (небольшая пауза. Протягивает сверток). Это вам.

Эмилия. Проходи, Адик. Проходи... Что это?

Касумов. Из моего родного села привез. Тут мотал, кусочек сливочного масла, выбитого мамой из молока буйволицы, баночка горного меда, сухофрукы...

Эмилия, (всплеснув руками, восхищенно) Царский подарок. (затем в глубину комнаты) Рена, Ренуля! (звуки пианино осекаются) Посмотри, какие дивности принес нам Адик... Это из родных его мест.

Рена. (берет крупную аль-бухару) А я-то думала, почему ты о папе спрашивал.

Эмилия. (дочери, показывая на сливу) Помой. (Касумову) Сейчас почаевничаем...

Касумов. (отнекивается) Да нет, я пойду... Там Елизавета Васильевна…

Эмилия, (тоном, не терпящим возражений) Рена, займи Адика... Усаживай за стол.

Рена. (подталкивая его в спину) Иди... Иди... Садись... Не стесняйся.

Касумов. Аждар Рзаевич может прийти...

Рена. (удивленно) Ты что, нашего папу боишься?

Касумов. (смутившись) Не то что боюсь...

Рена. Наш папа золотой парень. (матери) Муленька, скажи ему.

Эмилия. А ты покажи ему наш домашний альбом.

Рена. И правда! (достает семейный альбом, подсаживается к Касумову. Тот от ее близости застывает.) Вот мой папа студент Киевского технологического института. Вытянулся, как кол... Наверное, в этот момент увидел маму...

Эмилия. Ну ты скажешь! Тогда так снимали. Фотографы не позволяли ни моргнуть, ни вздохнуть.

Рена. (не унимаясь) Вот-вот! Увидел тебя и не мог вздохнуть... А это моя муленька... Посмотри... Неправда ли красавица из сказки?

Касумов. Богиня! (вполголоса) Ты красивее.

Рена. (пристально смотрит на него, незаметно отодвигается и продолжает) Она тогда была студенткой высших женских учительских курсов, а папа уже заканчивал свой институт... Муленька говорит, что он влюбился в нее по уши с первого взгляда. А папа утверждает обратное. Но я верю больше муленьке... Папа на стройке. Он прораб... Папа - в Париже. Он был там в составе делегации советских специалистов... Это скандальная башня инженера Эйфеля. Наши называют ее уродливой башней, а папа говорит: "Это прекрасное сооружение, новое слово в современной архитектуре". Будущее градостроительства, по его словам, за металлом и стеклом...

Касумов. О-о! (тыча пальцем в какое-то фото) Мир Джафар Багиров...

Рена. Здесь он вручил только что папе орден Трудового Красного Знамени и поздравляет его с назначением на пост заместителя наркома по строительству...

Касумов. У тебя папа что надо!..

Рена. Кстати, муленька нисколько ему не уступает.

Касумов. Ну, кто об Эмилии Ильиничне не знает? Директор шестой школы - лучшей в Баку!

Рена. Между прочим, к ее 40-летию Президиум Верховного Совета СССР наградил муленьку Почетной Грамотой... Сам Сталин подписал ее. Это посильнее ордена.

Эмилия. (входя с подносом, уставленным с чашками чая и сладостями) Хватит трещать, сорока-белобока. И перестань хвастать... Да будет тебе известно, что орден выдается тоже за подписью товарища Сталина... Кстати, Адик, когда ты, в конце концов закончишь университет? Некрасиво ходить в вечных студентах.

Касумов. Я виноват что ли, Эмилия Ильинична? Кончил третий курс, взяли в органы. Присвоили лейтенанта. Пришлось переводиться на заочное отделение... Седьмой год, как хожу в студентах. Недавно пожаловался начальству, дескать, осталось написать только диплом, разрешите.

Эмилия. Ну и как?

Касумов. Разрешили. Дали учебный отпуск...

Рена. (с наивной завистью) Уже диплом...

Эмилия. (дочери) Тебе, лапушка, остался всего месяц. Поступишь и не заметишь, как пролетят пять лет.

Касумов. Рена, ты куда собираешься подавать документы?

Рена. Уже подала. В АЗИИ.

Касумов. Молодец. (Потом Дадашевой) Эмилия Ильинична, мне, наверное, понадобится ваша помощь. Я не ахти какой грамотей...

Эмилия. Что за дела? Нет слов, помогу. Выправлю стилистику, очищу от ошибок, и моя секретарша за бесплатно отпечатает всю твою работу... Только скорей приноси.

Касумов. Спасибо.

За спиной Касумова открывается дверь. В квартиру входит средних лет смуглый мужчина. Через руку перекинут плащ, на голове шляпа.

Рена. (Вспархивает) Папулька! (Принимает плащ, шляпу)

Эмилия. Вот и наш хозяин пришел.

Касумов. (Вскакивает, вытягивается по стойке смирно) Товарищ заместитель народного комиссара, - старший лейтенант Адыль Касумов.

Дадашев. (Улыбаясь, протягивает руку) Аждар Рзаевич.

Рена. Это наш Адик.

Дадашев. Ты смотри, сколько мы здесь живем, а знакомимся только сейчас... Два раза, кажется, мельком пришлось видеться.

Касумов. (осваиваясь) И то поздней ночью.

Эмилия. Такая уж у нашего папы работа. Спозоранок по стройкам, а с первыми петухами домой.

Дадашев. Насколько я успел заметить, у вас были лейтенантские нашивки.

Касумов. Так точно!.. Наша группа сумела отличиться... Всех поощрили, а мне, так как подходил срок, присвоили звание.

Дадашев. Недавно, наверное?

Касумов. Уже как два года, (после паузы) Разрешите идти, товарищ замнаркома.

Дадашев. (категорично) Нет! Садитесь... (Смотрит на накрытый стол) Это что такое? Никак мотал? (тянет руку, чтобы попробовать его).

Эмилия. (перехватывая руку) Марш мыть руки... Тогда и угостим.

Дадашев. (обнимая жену) Мой наркомдом. Мой строгий домашний народный комиссар... Откуда такое богатство? (Бросает красноречивый взгляд на Адика) Нухой пахнет.

Рена. Догадался!

Эмилия. (Прижимаясь к мужу) Проницательный ты наш... Действительно, от Адика. Он из родного села приехал и привез всему дому гостинцы...

Касумов. И горный мед...

Дадашев. Горный? Давай, Милочка, все на стол... Слюньки потекли... Не терпится дорваться. (Усаживаются вокруг стола).

Рена. Адик, расскажи, если не секрет, как это вы отличились?

Дадашев. "Любопытной Варваре нос оторвали..." Есть вещи, о которых офицер Касумов не может и не имеет права говорить.

Касумов. Почему же? О том случае можно... Пришли мы забирать двух контрреволюционеров. Они работали на промысле и среди рабочих вели антисоветскую пропаганду. Главное, их трудно было заподозрить во вражеской деятельности. Вступили в члены ВКП (б), считались хорошими специалистами...

Дадашев. Враг может маскироваться... Но лучше об этом не надо.

Рена. (упрямо) Нет, надо. Мне интересно... Рассказывай, Адик. (Эмилия с Дадашевым многозначительно переглянулись)

Касумов. (Продолжает) Вывел их на чистую воду один из товарищей, который работал с ними. Сознательный, правильный человек и тоже неплохой инженер. Хотя они его называли бездарным, постоянно затирали, а сами хвастались тем, что были авторами десятка рацпредложений, давших промыслу большой экономический эффект... Здесь то они и раскололись. Секрет их талантов крылся в том, что их кто-то снабжал зарубежной технической литературой. Тот, кто разоблачил негодяев, случайно увидел у них английские журналы, которые они прятали. И он прямо заявил на партсобрании об этом. Директор промысла сделал вид, что ничего серьезного не произошло и пытался замять. Когда мы взяли тех двоих, они на первом же допросе признались, что директор с ними в сговоре...

Эмилия. (Передернув плечами) Наверное, так допрашивали...

Дадашев. (Стукнув под столом жену по ноге, перебивает ее) Конечно, у них в службе собрались ушлые ребята. Такие ловушки ставят, что любой хитрец в них попадет...

Касумов. (Воодушевленно) Ваша правда, Аждар Рзаевич! Ребята быстро их раскололи... Вобщем, пошли мы арестовывать того горе-руководителя, оказавшегося, как впоследствии выяснилось, резидентом английской разведки. Планировал поджоги и взрывы на промыслах. Пришли, стучим. Слышим перешептывания, а двери не открывают. Мы стали стучать настойчивее. Открыла жена. Всклокоченная такая, словно спала. Говорит, мужа нет. Я прошел вглубь. Смотрю, окошко неплотно прикрыто. Сразу понял - бежал. Мы - я и еще двое из нашей группы - в это самое окошко. Далеко не ушел. Спрятался в мусорном ящике. Думал, что не найдем. Стал с нами драться. Связали мы его...

Рена. А пистолет был у него?

Касумов. Нет, не было.

Рена. С чего тогда взяли, что он шпион?

Эмилия. На допросе, наверное, как Адик говорит, раскололся.

Дадашев. (В тон жене) Дочка, ты даже не представляешь, какие эти агенты хитрецы. У него и дома вряд ли что нашли.

Касумов. Так точно, Аждар Рзаевич.

Рена. (наивно) Я столько слышала и читала в газетах об арестах у нас шпионов... Неужели их так много?

Эмилия. Иной раз и невинные попадают. (Муж незаметно бьет ее в ногу)

Касумов. Бывает. Редко, правда. Но, как сказал товарищ Сталин: "Лес рубят, щепки летят".

Дадашев. (Рене) Пойди, дочка, сыграй нам что-нибудь веселое.

Эмилия. И правда, дочка. На душе повеселеет. Лучше всего Дунаевского. (Напевает) "Капитан, капитан, улыбнитесь..." (Рена идет к пианино. Льется мелодия. И Рена, и сидящие за столом поют. Со двора доносится зов)

Ахмед. Аждар! Милья!

Эмилия. (выглядывает) Что, дядя Ахмед?

Ахмед. Рене скажи, пусть играет "Бяри бах". Мы с Аршаком тоже будем петь.

Рена охотно соглашается. Звучит шуточная азербайджанская песня "Бяри бах". Ее поют за столом и подхватывают во дворе. Ахмед дайы, раскинув руки, начинает танцевать, и, подступая к Арутюнову, приглашает того на танец. Аждар Рзаевич, Эмилия Ильинична, напевая с веранды, хлопают им.

ЗАТЕМНЕНИЕ.

Конец первого действия.

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

Картина первая

Кабинет. Присев на край стола, у окна майор Касумов читает посмертное письмо Рены. (Текст письма произносится голосом Репы)

"Я ухожу из жизни. Это единственный и последний мой грех перед Богом. Умирая, я проклинаю эту власть, напитавшую сердца людей собачьей злостью. Люди смеялись надо мной. Издевались. Называли потаскухой, сукой, дрянью. Бог им судья.

Я проклинаю изуродовавшего мою жизнь начальника отдела АзГПУ Самвела Григоряна. Он изощренными пытками принудил моих родителей и жениха признаться в шпионаже. Их расстреляли. Он, садист Григорян, в первый же день моего ареста изнасиловал меня. И делал это каждую ночь. Дитя, рожденное мною, - дитя этого выродка Григоряна. Отдайте ребенка ему.

Я знаю, для него все пройдет безнаказанно. Но есть Божий суд. И Он жестоко покарает всех григорянов, засевших в АзГПУ.

Я ухожу без злобы на людей. Они живут во мраке. А вы, власть имущие, - во лжи".

Прочитав, майор бросает письмо на стол. Ходит из угла в угол, о чем-то размышляя. Вдруг останавливается. Его что-то осеняет. Он подбегает к столу и прямо-таки выхватывает этот листок посмертной записки, словно кто невидимый пытался завладеть ею и уничтожить. Он еще раз смотрит в написанное и чему-то своему, пришедшему на ум, сардонически улыбается. Бережно прячет листок в нагрудный карман гимнастерки... В кабинет входит юный на вид офицер.

Офицер. Разрешите?.. Лейтенант Шилохвостов.

Касумов. Слушаю, Гена. Слушаю. Докладывай.

Шилохвостов. По делу самоубийства гражданки Дадашевой мной арестована и по всей форме допрошена гражданка Сакина Гусейнова. Она призналась в том, что совершила преступление. Приняв роды, она не сообщила об этом в соответствующее больничное учреждение. Ее признание подтвердили сын Гусейновой Джамиль и наша осведомительница Минтюкова по кличке Ворона. Вот их показания...

Касумов. Пацана тоже взял под стражу?

Шилохвостов. Так точно, товарищ майор.

Касумов. (угрожающе подступая вплотную к офицеру) Та-а-ак! (затем гневно) Кто ты такой? (Шилохвостов явно опешил) Кто ты такой, я спрашиваю?

Шилохвостов. (растерянно) Следователь районного отделения АзГПУ...

Касумов. (перебивая) Вот как?! А я думал, ты прокурор или, по крайней мере, мой начальник... Какое ты имел право арестовывать Гусейнову? У тебя была санкция? Или ты сам себе ее выписал?..

Шилохвостов. (оправдываясь) Санкцию прокурора мы можем получить сейчас. Как обычно делаем.

Касумов. Молчать! Пацан! Начинаешь с беззакония?! Подобные субчики нашим незапятнанным органам безопасности ненужны. Такие у нас долго не задерживаются.

Шилохвостов. (испуганно) Виноват, товарищ майор.

Касумов. (распаляясь) Что значит виноват?! Я давал вам указание брать под стражу Гусейнову и ее юного сына?..

Шилохвостов. Нет.

Касумов. Кто ведет следствие по этому делу?

Шилохвостов. Я.

Касумов. (с уничтожающей презрительностью) Кто?!.. Идиот! Вы здесь, у меня, без году неделя. Как вы могли подумать, что я такое дело доверю мальчишке?!

Шилохвостов. Вы же сами поручили...

Касумов. Поручил как человеку, который будет помогать мне... Веду его я. Вас я приобщил, чтобы учить... А он...

Шилохвостов. Виноват, товарищ майор. Я готов учиться. Тем более у вас...

Касумов. (продолжает распекать, но уже мягче) Приволок женщину и юнца... Ишь, разговорил их. У нас и телеграфный столб запоет... Не жалко было?

Шилохвостое. Я их только припугнул, но не трогал.

Касумов. Знаю, знаю я вас. Сам таким был... Где сейчас Гусейновы?

Шилохвостов. В камере предварительного заключения.

Касумов. Мать с сыном вместе сидят?

Шилохвостов. В разных камерах.

Касумов. Это правильно. Грамотно. Так всегда и поступай. Дающих показания по одному делу надо выслушивать отдельно и содержать раздельно. Чтобы сговора не было... Хвалю, (делает паузу, затем добавляет) Гусейнову веди ко мне, а мальца отпусти. (Офицер молодцевато поворачивается кругом, собираясь уйти)

Касумов. Стоять! Я вас не отпускал.

Шилохвостов. Виноват.

Касумов. После Гусейновой доставите ко мне Ворону, то есть Минтюкову... Идите!

Шилохвостов. Есть! (уходит).

Касумов. (поднимает трубку) Алло, коммутатор, соедини меня с Григоряном... (пауза) Здравия желаю, товарищ полковник... Все в порядке, спасибо... Как вы?.. Дай Бог... Вы не заняты, я не отнимаю у вас время?.. Тогда я перезвоню чуть позже... Не скажу, чтобы очень серьезное, но... чревато опасностью... Нет, не для Отечества... Хорошо, через часок-другой перезвоню... До свидания. (Входит Шилохвостов)

Шилохвостов. Временно задержанная Гусейнова доставлена!

Касумов. Хорошо. Ты иди, я с ней переговорю.

Шилохвостов. (за сценой) Товарищ Гусейнова, проходите.

Гусейнова, (подбегает к майору) Адик!.. Адыль Рагимович, выручай. Ну в чем я виновата? Не оставь сиротой Джамиля.

Касумов. Виновата ты, Сакина! Виновата. Ведь роды принимала ты, а ты не врач. Надо было сообщить в роддом.

Гусейнова. Я же доброе дело сделала. Помогла человеку. Девочка там мучилась... Не хотела ехать в больницу. Вцепилась в меня - плачет, не отпускает... Зовет маму...

Касумов. (дрогнувшим голосом) Делать добро надо очень подумав. Делать добро дано только Богу. А присваивать это Его право себе - большой грех... Но ты успокойся, Джамиль уже дома. Тебя я тоже отпущу... Да (словно что вспомнив), Рена не говорила тебе, от кого у ней ребенок?

Гусейнова. Нет.

Касумов. (облегченно вздыхает) Значит так. Сакина, слушай меня внимательно и запоминай... Дело было так... Ты возвращалась с вечерней смены. Было поздно. Услышала стоны соседки. Спустилась к ней в подвал. Она сказала, что у ней все в порядке и до родов, как уверяли ее приезжавшие врачи, еще далеко. Они, врачи, будто бы обещали приехать за ней к девяти утра... Ты поверила ей и пошла домой. Уснула мертвым сном. Ничего не слышала... Утром, когда ходила на базар, поделилась с Минтюковой о том, что Рены, твоей соседки, не видно и не слышно, наверное, потому что ее забрали рожать... Все! Поняла?.. Сейчас пойдешь к лейтенанту и у него напишешь так, как я сказал. И уйдешь домой. (Поднимает трубку) Зайди ко мне.

Касумов. (вошедшему Шилохвостову) Гусейнову посади у себя в кабинете. Она напишет объяснение... Иди, Сакина. Не волнуйся. Все будет хорошо. Подожди лейтенанта за дверью. (после ухода Гусейновой - Шилохвостову) Напои ее чаем, извинись, если был груб... Согласись, что был.

Шилохвостов. Было, товарищ майор. Назвал торгашкой. Припугнул упечь за спекуляцию в тюрьму...

Касумов . Эх, Гена, Гена... Она с этим мальчиком осталась одна, когда ему было всего несколько месяцев. Муж утонул. Уж как ей приходилось и как она вертится, могу сказать побольше наших сексотов... Пойми, дорогой, ведь не вагонами товара спекулирует. Прибежит с работы, у той же самой Вороны перехватит пару блузок, перепродаст, и весь навар на сына. Одно слово - мать... (задумывается) Но не за этим я позвал тебя. Даю тебе важное задание. О нем будем знать только ты и я. (вытаскивает из нагрудного кармана посмертное письмо Рены Дадашевой) Срочно отпечатай два экземпляра и немедля к нотариусу. Заверишь, принесешь мне. Одна нога здесь - другая там. Но все даю тебе тридцать минут. Выполняй!.. И зови Ворону.

Шилохвостое. Да, начальник, в приемной какая-то женщина сидит и хочет, чтобы вы, и только вы, ее приняли.

Касумов. Как фамилия?

Шилохвостов. Шнулина Маргарита Яковлевна.

Касумов. Не знаю такой... Ничего. Пусть подождет. Приму.

Шилохвостов уходит. Касумов расхаживает по комнате. Он чем-то встревожен.

Касумов. (вслух себе) Рискуешь, брат. Рискуешь. Поручить такое сосунку... А если сучнет? Что ж, проверим. Кому еще, спрашивается, ты можешь довериться, как не тому, кто в рот тебе смотрит? Он во мне заинтересован... Другие ушлые. Пройдохи. (Робко входит Минтюкова)

Касумов. Заходи, заходи, Ворона-клеветница.

Ворона. Почему?

Касумов. По кочану. (Минтюкова пропускает грубость начальника мимо ушей. Она растеряна. Смотрит с настороженностью то на Касумова, то на дверь.)

Касумов. (хлеетко) Что моргалами пляшешь?

Минтюкова. Там... (показывает на дверь) Там... Ритка. Мамаша Арона Каца. Ренкинова жениха.

Касумов. (вскидывает голову, но быстро берет себя в руки) Знаю. Тебе до нее дела нет... Ты за себя сейчас отвечай. Знай, я приготовил сейчас один приказик (берет со стола первый попавшийся лист и читает) "за недобросовестную информацию у товарища Минтюковой отобрать удостоверение внештатного сотрудника АзГПУ".

Минтюкова. За что, начальник? Не губи...

Касумов. Мы знаем, ты занимаешься спекуляцией, но закрываем глаза. Расцениваем это как твое прикрытие... А ты на честную, простую работницу фабрики, которая у тебя же берет на перепродажу вещи, вешаешь ярлык спекулянтки. Да еще чуть ли не повесила на нее убийство младенца. Она, по твоим чертовым показаниям, якобы вместо докторов принимала роды... Кто убивал младенца? Где труп? Что ты всполошила весь личный состав отделения?!

Минтюкова. Простите, товарищ майор. Простите. Последний раз такое. Честное слово.

Касумов. Тогда пиши правду в своих показаниях. Чтобы они совпадали с объяснениями Сакины...

Минтюкова. Тогда вы не тронете меня?

Касумов. (взрывается) Ты что, мать твою японец! Торгуешься со мной?..

Минтюкова. Ой, что вы, начальник... Я просто не хочу, чтобы вы меня увольняли... Я люблю наше дело... Не могу без него.

Касумов. Ясное дело - не можешь... Но последний раз. Иди и меняй свои показания на правду. (Касумов некоторое время ходит по кабинету, смотрит на часы, а потом направляется к двери.)

Касумов. (открыв двери) Товарищ Шнулина?.. Проходите (идет и садится за свой стол) Что вас привело ко мне?

Шнулина. Безвременная кончина Рены Дадашевой.

Касумов. Что вы об этом знаете?

Шнулина. Только то, что слышала от людей. Родила дома и наложила на себя руки.

Касумов. Ну и что вам до этого?

Шнулина. Дело в том, что Рена до ареста моего сына, Арика, была моей невесткой. Свадьбы не было. Они вместе не жили. Только обменялись кольцами.

Касумов. Никак не возьму в толк - чего вы хотите от меня?

Шнулина. Я убедительно прошу вас позволить мне похоронить ее. Ведь у нее, кроме меня, никого не осталось.

Касумов. Что же, доброе дело. Думаю, вы получите разрешение. После того как кончится следствие.

Шнулина. Как долго оно будет продолжаться?

Касумов. Дело очевидное... Полагаю, к вечеру завтрашнего дня закончим. Кстати, ее ребенка вы тоже возьмете к себе?

Шнулина. (Отпрянув от стола) Ни в коем случае! Во-первых, потому что я старая женщина... (умолкает)

Касумов. (заинтересованно) А во-вторых?

Шнулина. Во-вторых, и по сути по самому главному соображению (явно размышляет, сказать или нет, и наконец, решившись, извлекает из радикюля конверт) Тут я все описала. Думаю послать его товарищу Багирову... Этот ребенок не от моего сына. Между ним и Реной близости не было. Дело в том, что Рена незадолго до своей кончины заходила ко мне. Она рассказала жуткие вещи. Некий большой чин АзГПУ - Григорян, - ее там изнасиловал. Зачала она от него... Рена говорила, что жаловаться на него бесполезно. Его никто и никогда не привлечет к ответственности... У вас там, на высоких должностях, в основном, армяне. А Маркарян даже заместитель наркома внутренних дел...

Касумов. (морщится) Причем тут армяне, товарищ Шнулина? У нас работают и русские, и евреи. И это ничего не значит. Если вы правы, в чем я сомневаюсь, то любой из нас, несмотря на занимаемый пост и национальную принадлежность, за такое понесет самое суровое наказание. Мы - коммунисты! А у коммунистов градации по национальностям нет.

Шнулина. Коммунисты... Что, они не люди? Такие же люди, как все, со слабостями и недостатками.

Касумов. Товарищ Шнулина, вы вынуждаете меня быть с вами грубым. Оскорбляя кого-то из большевиков, вы тем самым оскорбляете в целом большевистскую партию и в частности меня... Коммунисты замешаны на хорошем тесте. (Дверь открывается. На пороге Шилохвостое)

Касумов. (обрадованно) Наконец-таки!

Шилохвостов. Товарищ майор, ваше приказание выполнил! Все готово, (протягивает бумаги)

Касумов. Садитесь, лейтенант. (Показывает на женщину) Это товарищ Шнулина. Она изъявляет желание забрать труп Дадашевой, чтобы предать земле. Я, положим, не возражаю, если вы закончили следствие.

Шилохвостов. (понимая игру шефа и подыгрывая ему, заминается) Кое-какие детали для меня остались еще не ясными.

Касумов. Принципиальные?

Шилохвостов. (продолжая игру) Как на это посмотреть...

Касумов. (Шнулиной) Маргарита Яковлевна, я очень извиняюсь. На минутку оставьте нас. Если что незначительное и в моей власти, возможно, вы сейчас уйдете с нашим разрешением.

Шнулина. Очень надеюсь, товарищ майор. (В кабинете теперь их двое)

Касумов. (заговорщицки) Это мать Арона Каца. Махрового промышленного шпиона. С год назад нами схваченного и расстрелянного. Он был женихом Дадашевой... Твоя задача - проследить за ней. Подключай кого хочешь. И немедля... В ее сумочке письмо на имя Багирова. Его надо изъять. Там льется грязь на наших (тычет пальцем вверх) уважаемых товарищей... Изымать следует не воровским способом. Лучше дождаться, когда она опустит его в почтовый ящик. Иди, организовывай, а я ее пока подзадержу...

Шилохвостое выбегает. Касумов разглядывает принесенные им бумаги, потом, взяв из стопки чистый лист, стал что-то писать. Писал довольно долго. Закончив, достал конверт, вложил в него только что исписанный лист и один экземпляр нотариально заверенного посмертного письма. Заклеив и надписав конверт, он прячет его в ящик стола. Затем поднимает телефонную трубку.

Касумов. (в трубку) Лейтенант, у тебя все готово?.. Молодец! (затем зовет Шнулину) Думаю, Маргарита Яковлевна, разводить бюрократию по столь скорбному случаю не следует... Достаточно моего устного указания. Вам выдадут тело девушки без всякого. Больница уже знает о вас.

Шнулина. Весьма признательна. Вы очень чуткий человек.

Касумов. Спасибо. До свидания. (Провожает ее до дверей. Смотрит на часы. Качает головой. Берет трубку аппарата служебной связи).

Касумов. Коммутатор, соедини с Григоряном... Майор Касумов... Товарищ полковник, вы освободились?.. Знаю... Если у меня дел невпроворот, представляю, сколько у вас... Но тут такое дело... Некая Дадашева Рена Аждаровна родила у себя дома, а затем наложила на себя руки... Вы меня слушаете?.. Если позволите, через час... Есть! Через четверть часа у вас. (Кладет трубку и победно вскидывает два кулака вверх)

Касумов. (вслух с самим собой) Шаг сделан... И чувствую удачу... Но будь осторожен, брат, (вбегает радостный Шилохвостов)

Шилохвостов. Дело сделано, товарищ майор!

Касумов. Без осложнений?

Шилохвостов. Она даже не рюхнула. Долго пасти ее не пришлось. Она опустила его в первый же по пути почтовый ящик. А дальше - дело техники...

Касумов. Удачная операция на дорогу - хорошая примета.

Шилохвостов. Не понял.

Касумов. И не надо (выдерживает паузу и снова заговорщецки, с нотками искреннего доверия) Слушай меня внимательно. Сначала позвонишь в морг и распорядишься, чтобы тело отдали Шнулиной. Это первое... Второе - более важное. Архиважное... Сейчас я уйду. Ты никуда не отлучайся. Жди меня. Жди хоть до утра. Если я не вернусь, - это письмо заказным на имя Багирова. В нем мое и твое спасение. А уж если я вернусь, то... быть тебе старлеем... Понял?! (Шилохвостов в недоумении пожимает плечами).

ЗАТЕМНЕНИЕ

Картина вторая.

АзГПУ. Зрителям виден коридор с вереницей закрытых комнат и, как на ладони, кабинет Самвела Григоряна. Он явно нервничает и чего-то ждет. Раздается звук зуммера. Селектор.

Григорян. (Нажимает кнопку) Слушаю.

Голос. Майор Касумов направляется к вам.

Григорян. Действуйте!

В конце коридора появляется Касумов. Одна из дверей с треском распахивается, и три солдата выволакивают оттуда измордованного человека. Очевидно с допроса. Судя по всему, он без чувств. Голова безжизненно болтается на груди, ноги скребут пол... Следом за ним, с засученными по локоть рукавами гимнастерки, идет знакомый Касумову капитан.

Капитан. (поравнявшись с Касумовым, еще в азарте допроса) Вот так, Адыль, мы поступаем с суками. Сидел с нами - пил, жрал, а потом бежал продавать нас... (Майор молчит.)

Капитан. (пинает ноги, скребущие носками паркет) В порошок сотрем!

Касумов. (понимающе усмехается) Полковник начал реагировать. Пошла психическая атака... Игра началась... Пока все идет, как по нотам... (стучит к Григоряну).

Полковник поспешно придвигает себе стопку первых попавшихся бумаг и, будто поглощенный работой, не поднимая головы, бросает:

- Войдите!

Касумов. Майор Касумов!

Григорян. (вскидывается и грубовато) Что за спешка, майор? Что за намеки об опасности?!

Касумов. (следуя жесту полковника, садится к приставному столу, а потом с деланым недоумением и обидой) Не понимаю... Намеки вам, Самвел Саркисович, показались. На что, право, намекать?.. А вот что касается спешки... Она имела место. Тут я, вероятно, перестарался. Но мне показалось важным встретиться с вами по этому делу.

Григорян. Хорошо. Давай коротко. Суть дела я знаю. Повесилась бывшая твоя зазноба, жениха которой ты мастерски сплавил нам в лапы.

Касумов. (резко) Не надо домыслов, Самвел Саркисович! Давайте по фактам... Следствие однозначно установило, что письмо без подписи, которое, кстати, полностью подтвердилось, написано было неким преподавателем АзИИ, где Арон Кац работал. И тот же Кац ни на одной из "бесед", проводимых нашими дознавателями, ни разу не произносил моего имени.

Григорян. (примиренчески) Хорошо... Хорошо... Я так, к затравке разговора... Переходи к делу.

Касумов. Я как раз-таки о деле. Самоубийца оставила записку (вынимает, медленно разворачивает и протягивает полковнику).

Григорян. (читает спокойно. Прочитав, порывисто вскакивает с места.) Потаскуха! Ее прибить надо было, а я, дурак, отпустил ее. Вот что значит делать добро!

Касумов. (в сторонку) Артист! (берет оставленное на столе письмо, складывает и демонстративно прячет в карман гимнастерки)

Григорян. (с интересом) Оно из дела?

Касумов. Смеетесь, Самвел Саркисович?! Неужели я, ваш ученик, преданный вам с потрохами, мог такое приобщить (делает паузу) не посоветовавшись с вами?

Григорян. (вразвалочку проходит к себе за стол и с видом страдальца) Трудно мне, Адыль... Трудно... Нет умных помощников. Поэтому всякие проститутки позволяют себе такое (делает паузу, закидывает ногу на ногу, горестно хмыкает). Наконец, недавно мне дали должность еще одного зама. И что думаешь? Легко подобрать кандидатуру?

Касумов. (в сторонку, не поднимая головы) Ну, рожай, полковник... Я пришел именно за этим.

Григорян. Как ты думаешь насчет этого?..

Касумов. Не понял.

Григорян. Стать моим замом... Мне нужны верные мои ученики.

Касумов. Не верю своим ушам!.. Положительно, конечно, Самвел Саркисович. Покойники не должны хватать живых за ноги (и твердо, как наличные, выложил на стол Ренину записку)

Григорян. Отлично, Адыль Рагимович.

Касумов. (в сторону) Вот тебе и новый статут - по имени и отчеству. Такого раньше не было. (вслух) Но это еще не все, Самвел Саркисович. Вот вам еще один подарочек (протягивает конверт)

Григорян. Что это?

Касумов. Письмо Шнулиной, матери Каца, товарищу Багирову. Успел перехватить. Хорошо сработал Шилохвостов.

Григорян. (читает, а потом рвет) Вот стерва!

Касумов. Она была у меня. Просила выдать труп потаскухи, чтобы захоронить... Я разрешил...

Григорян. (после короткого раздумья) Возьмете ее сразу после поминок!

Касумов. Будет сделано!

Григорян. А ты больше молодец, чем мне думалось (решительно тянется к телефонной трубке и нажимает кнопку селектора)

Голос. Слушаю, Самвел.

Григорян. Вы не заняты, товарищ Маркарян?

Маркарян. Я один.

Григорян. Мне, наконец, удалось подобрать себе заместителя.

Маркарян. Турок?

Григорян. Так точно!

Маркарян. Не подведет? Хороший парень?

Григорян. (подмигивая) Свой в доску. Мой ученик.

Маркарян. Кто такой?

Григорян. Майор Касумов Адыль Рагимович. Начальник районного отделения...

Маркарян. Знаю такого. Подходящая кандидатура... Занеси его личное дело ко мне, а к часам шести приведешь самого.

Григорян. Слушаюсь! (звучат отбойные гудки)

Григорян. Твой кабинет, Адыль Рагимович, правда, небольшой, но зато с видом на бульвар. Будешь на досуге любоваться морем.

Касумов. Спасибо! (чуть помедлив) Что будем делать с малышом, Самвел Саркисович?

Григорян. (без особых раздумий, явно продумав все заранее) Я позвоню главврачу роддома Валюше Коршуновой... (сладострастно и доверительно) Хороший бабец... Отвезешь к ней. Пару месяцев там его покормят материнским молоком, а потом в детдом... (звучит зуммер селектора. Голос Маркаряна)

Маркарян. (по-деловому) Самвел, по поводу твоего протеже. Шеф не возражает. Потребовал, чтобы я с тобой и с ним был у него в 18 ноль-ноль... Кстати, сегодня какое число?

Григорян. С утра девятнадцатое. Месяц - июнь.

Маркарян. Пусть завтра же занимает свои апартаменты и сразу за дела. Без раскачки.

Григорян. Спасибо, Эдик.

Маркарян. (смеясь) Не за что... (Слышны отбойные гудки)

Григорян. (Касумову) Все слышал?.. Поздравляю. Можешь быть пока свободным... Без четверти шесть у меня при полном параде, (короткая пауза) И захвати заверенную нотариусом копию письма этой потаскухи.

Касумов. (в сторону) Проверяет. (вслух) Обижаете, Самвел Саркисович... Мне и в голову такое не приходило.

Григорян. (смеется) Тогда я тебе башку бы снес. (Касумов открывает двери)

Григорян. (останавливает) Да, Адыль Рагимович... Признайся, ты все-таки подстроил Арону козью рожу?

Касумов. (в сторону) Последняя ловушка мерзавца. Скажи сейчас: "Я" - и все насмарку. Я ему сам дам карту против себя. (вслух, твердо, четко) Никак нет, товарищ полковник!

Григорян. Умница. Ступай.

ЗАТЕМНЕНИЕ

Картина третья

Тот же кабинет. В нем двое - Григорян и Касумов. На окнах маскировочная бумага. Они стоят у приемника. Слышен голос Левитана, читающего сводку Совинформбюро: "Немецкие захватчики с тяжелыми, кровопролитными боями продвигаются к Киеву. Части Красной Армии, оказывая ожесточенное сопротивление и предпринимая контратаки, пока вынуждены отступать перед превосходящими силами до зубов вооруженных гитлеровцев...", (раздается телефонный звонок)

Григорян. (глядя на аппарат) Звонок из города. (не поднимая трубки, нажимает клавишу селектора) Слушаю.

Женский голос. Здравствуйте, Самвел Саркисович!

Григорян. Здравствуй, Валюта. Здравствуй, милая Коршунова... Сама понимаешь, я так загружен... (моргает Касумову) Потому и не заглядываю...

Коршунова. Я не по этому поводу... Как записать вашего младенца?

Григорян. Какого? (делая вид, что с трудом припомнил, тянет) А-а-а, этого... А в чем дело?

Коршунова. Фамилия, имя, отчество должны же быть у него.

Григорян. Сейчас подумаю. (спохватывается) То есть посмотрю... (его осеняет, он хитро улыбается) ...Записывай. Фамилия - Дадашев, имя Талиб. В честь будущей нашей победы. Отчество - Аронович.

Коршунова. (растерянно) Аронович?

Григорян. Ничего не поделаешь, так звали его отца.

Коршунова. Теперь дата рождения.

Григорян. (Касумову) В какой день он имел счастье кукарекнуть в этот мир?

Касумов. В день моего назначения и за три дня до начала войны - 19 июня.

Коршунова. Значит, 19 июня 1941 года.

Касумов. Кстати, как он?

Коршунова. Слышите? Он опять кукарекает. (через селектор слышится плач грудного малыша)

ЗАТЕМНЕНИЕ

ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ

Картина первая

Подъезд ЦК КП Азербайджана. В дверях милиционер. Он проверяет у входящих удостоверения личности и, козыряя, выговаривает: "Добро пожаловать!". Те кивают и по-деловому взбегают по ступеням вверх. Справа от подъезда арочный проем. Как на ладони внутренний двор. Просторная, выложенная из плит площадка, от которой вытекает широкая дорога, ведущая в гущу деревьев и кустарников, и от нее, этой площадки, в разные стороны, мини-аллейками, разбегаются узкие тротуарные дорожки... В перспективе морская гладь, застывшие на ней суда, силуэты вышек, а чуть ближе - строения поселка Баилова...

К подъезду подходит военной выправки седой мужчина. В руках у него папка. Он вытаскивает удостоверение и хочет пройти к лестнице. Милиционер встает у него на пути.

Милиционер. (козырнув, вежливо) Товарищ Касумов, вам следует пройти через двор.

Касумов. (пожимая плечами) Почему?

Милиционер. Так велено.

Касумов. Кем велено?

Милиционер. Не могу знать... Там ждут вас. (Касумов проходит во двор. Зритель видит его неуверенно переступающим с ноги на ногу и оглядывающимся по сторонам. И тут окрик хорошо знакомого ему голоса, который заставляет его подобраться. Этот голос принадлежал Первому секретарю. Он стоит в начале одной из аллей).

Касумов. (подбегает) Слушаю, товарищ Первый секретарь ЦК Компартии Азербайджана.

Первый. (лукаво щурясь) Странные штуки случаются в жизни. Только что думал о тебе, а ты - тут как тут... На ловца, как говорится, зверь бежит...

Касумов. (не зная, как реагировать) Бывает такое.

Первый. Давай пройдемся (приглашает и направляется вглубь аллеи) Какой год ныне идет, полковник?

Касумов. 1977-й.

Первый. Нет, полковник. Год 60-летия Октябрьской революции. Юбилейный год.

Касумов. Так точно!

Первый. (резко) У нас, в ведомстве, где ты у меня работал, был порядок?

Касумов. Еще какой, товарищ генерал. И не только в конторе... Везде.

Первый, (бесцветно) Хорошо заметил – везде. (затем твердо и категорично) А почему у тебя под носом непорядок? (тычет ему пальцем в нос) Не дери ноздри. Я - фигурально...

Касумов. (срывающимся голосом) Где?

Первый. Вон там (указывает в сторону виднеющегося поселка Баилово)

Касумов растерянно смотрит в сторону Баилова, а затем на собеседника.

Первый. Не понимаешь?

Касумов. Виноват.

Первый. Какие ты знаешь там достопримечательности? (требует) Перечисли!

Касумов. Баиловская тюрьма, Дворец культуры Ильича, сумасшедший дом (разводя руками, умолкает)

Первый. Есть еще один дом. Дом разврата. Дом грязной культуры. Дом позора нашего.

Касумов. (догадливо) Дом Иветты?

Первый, (вскидывается) Вот как?! Он даже имеет имя собственное?!.. И от кого я это слышу?! Мне об этом, как о само собой разумеющемся факте, говорит не кто-нибудь, а сам начальник следственного управления прокуратуры республики... Подумать только: Дворец культуры имени Ильича и Дом Иветты. По соседству... Тебе в голову это не приходило?!

Касумов. Приходило.

Первый. Ты посмотри, оказывается, приходило. Что же ты тогда не дал этому оценку? Молчал, как профессионал и как коммунист. Надоело, наверное, носить партбилет в кармане.

Касумов. (понурив голову) Никак нет! Кто я такой, товарищ Первый? Команды в нашем ведомстве отдаю не я, а генеральный прокурор... Пользуясь случаем, хочу доложить: не раз и не два я обращал внимание коллег на этот, как вы правильно заметили, наш позор.

Первый. Не слыхал что-то... Главное - ты понимаешь, что это зло и разделяешь со мной обеспокоенность... Кстати, кто хозяин этого гадюшника?.. Располагаешь информацией?

Касумов. Не хозяин - хозяйка. Манучарова Иветта Самвеловна. Дочь бывшего нашего коллеги Григоряна...

Первый. Самвела Саркисовича?.. Что ты говоришь?.. Да-а-а... Родители детей не выбирают... Надо же! (выдерживает паузу) Вот зачем я тебя вызвал. Да, да! Не удивляйся. Наша встреча - не случайность. Я тебя вызывал через заведующего отделом, чтобы провести разговор в неформальной обстановке. Мне не хотелось, чтобы кто-либо знал о нашей встрече. Стали бы досаждать тебя ненужными вопросами... Ведь разговор, как ты понимаешь, носит сугубо конфиденциальный характер.

Касумов. (вытянувшись) Само собой, товарищ Первый.

Первый. Возьми на разработку этот гадюшник. Организуй самое плотное наружное наблюдение. Внедри туда, если можешь, своего человека... Обо всем экстраординарном докладывай лично мне... Брось все свои силы. Лучшие силы. Доверенных ребят.

Касумов. (жалостливым тоном) Товарищ Первый, сегодня, по распоряжению прокуратуры СССР, я лучших своих работников, следователей: Гаджиева, Жамкочян и Иванникова отправил в Ташкент...

Первый. Полковник, ты мне здесь из себя не разыгрывай жалкую овечку.

Касумов. (не на шутку струхнув, он роняет из-под мышки папку) Вы меня неправильно поняли.

Первый. Я хорошо тебя понял. Ты забыл, вероятно, с кем разговариваешь?.. Такое ты мог сказать человеку, не прошедшему школу КГБ, ничего не понимающему в твоем деле... Какие, собственно, тебе нужны следователи на стадии разработки?

Касумов. Извините, извините, товарищ Первый. Признаться, пользуясь случаем, хотелось отозвать их оттуда. У меня самого дел с головой. Едва справляемся.

Первый. Теперь понятно. Потерпи. Там серьезное и большое дело.

Касумов. (переводя дыхание) Есть потерпеть!

Первый. Сколько тебе понадобится времени для раскрутки?

Касумов. Три месяца.

Первый. (подсчитывает) Сегодня 7 августа, стало быть, закончишь 7 ноября... Будем считать, что это твое личное обязательство завершить порученное дело к Октябрьскому юбилею...

Касумов. Я его обязательно выполню!

Первый. Не сомневаюсь... Имей в виду, поручение - более чем серьезное. Есть мнение, что за спиной бандерши Манучаровой стоят зажравшиеся высокопоставленные партийные чиновники, члены правительства и сотрудники органов внутренних дел. Как утверждают, они у нее самые жирные постоянные клиенты... Досье на всех них должно быть полным, с пакетом изобличающих документов... По мелочам меня не беспокоить. О моем поручении тебе знает только заведующий отделом. Можешь иногда советоваться с ним... Есть вопросы?

Касумов. Никак нет! Все понятно!

Первый. Можешь идти.

Первый продолжает свой путь в одиночестве. Скрывается из виду. Касумов некоторое время остается на месте. Затем, будто опомнившись, идет по направлению к выходу. Останавливается у скамьи, достает пачку папирос, долго шебуршится в ней, ищет по карманам зажигалку. Все делает замедленно, размышляя о чем-то своем. Наконец закуривает и присаживается.

Касумов. (вслух резюмирует) Все прошло, кажется, хорошо. (уверенно) Очень хорошо. Мне оказано полное доверие. А это больше, чем что-то. Не с каждым он так... Итак, отсечен от дела генеральный. Не так просто он вывел его за скобки... Намек мне. Мол, прояви себя. Ясный намек. Хотя кто его поймет: горячие каштаны выну я, а место дадут другому... Тут ни в коем случае нельзя дать промашки... Начну дело - найду варианты. (бросает папиросу, встает и уходит)

ЗАТЕМНЕНИЕ

Картина вторая

Кабинет. В отличие от прежних, обставлен роскошно. Громадный, полированный под орех письменный стол с батареей телефонных аппаратов. Журнальный столик с тремя кожаными креслами вокруг, напольные часы с золотым маятником, телевизор "Панасоник" с видеомагнитофоном. Поверх стеклянного книжного шкафа - музыкальный центр... За столом, роясь в ящиках, сидит Касумов. Видна его седая шевелюра. Холеное лицо его источает силу и энергию. Тишину кабинета раскалывает напевный звон часов. Они бьют двенадцать раз.

Касумов. Ого! (берет пульт дистанционного управления и кабинет заполняют звуки бравурной музыки, ликующие возгласы людей и крики "ура!")

Диктор. ...Демонстрацию на Красной площади открывают трудящиеся Ленинского района. Они идут под самой трибуной, утопая в багрянце знамен. Над их колонной гордо возвышается транспорант: "Партия - честь, ум и совесть нашей эпохи". Ленинцы достойно несут этот гордый девиз. Их лица светлы. Ведь они с честью выполнили все пункты высоких социалистических обязательств, взятых ими в честь 60-летия Великого Октября". (Внезапно кабинет оглашается пронзительными, продолжительными звонками одного из телефонов. Так обычно трезвонит междугородная).

Касумов. (убавляя звук телевизора) Да! (в трубке треск - он морщится) Кого?.. Плохо слышу… Сейчас лучше... Да, это кабинет начальника следственного управления... Я и есть Касумов... Откуда? Ташкент?.. Кто? Жамкочян? (радостно) Соединяйте!.. Кариночка, прелесть моя, как я соскучился. Сегодня ровно три месяца, как ты укатила в Узбекистан. Мне без тебя невмоготу... Спасибо. Я тебя также поздравляю с праздником... В семье тоже порядок - спасибо... Когда ты в конце-концов явишься? Тут у нас на мази одно громкое дело. Я из-за тебя разработку по нему продлил... Что?.. Откуда говоришь?.. Из аэропорта?.. Не может быть… Записываю рейс - говори... Прибудешь в 17 ноль-ноль... Хорошо. Пришлю машину и в семь буду у тебя... Нет, в аэропорт я не приеду. Сама понимаешь, зачем светиться?.. Целую... Жду... (В блаженстве откидывается на спинку кресла и в предвкушении удовольствия, млеет)

Касумов. (вслух самому себе) Лакомка моя... Подумать только, с 7 августа я к тебе не прикасался. Как бы я этот день возненавидел, если бы... (хлопнув в ладоши и плотоядно потирая их, он вскакивает с места) Если бы в этот день удача снова не улыбнулась мне. Опять дала шанс на игру. Долго же она заставила ждать себя... (В кабинет без стука влетает Шилохвостов)

Шилохвостое. (кричит) Сенсация, Адыль Рагимович! Наконец-таки на Иветте прокололась самая главная акула... Выплыла все-таки! Как хорошо, что ты продлил слежку еще на 10 дней.

Касумов. Кто это?

Шилохвостов. Догадайся!

Касумов. (загибает пальцы) У нас в зембильчике три зав.отделами ЦК, где-то около 30 первых секретарей райкомов и горкомов... (перестает перечислять) А ну, Гена, покажи мне те, где агдамский секретарь осыпал голую бабенку сотенными... (С вожделением смотрит) Хороша телочка, красива, мать ее. А он лупоглазый шпендик... Да, причем, и патрон у него никудышный. Маленький... Дуреха слепая.

Шилохвостов. Да разве она на его патрон позарилась? На бабки... Откуда у них такие деньжища?

Касумов. (нервно) С неба свалился, что ли? Как будто не в прокуратуре работаешь!.. Колхозы, совхозы, заводы, фабрики, подпольные цеха, рестораны, магазины - на кого работают? На нас с тобой? Мы лишь крохами пробавляемся. Они же ртом и жопой жрут. И все им мало...

Шилохвостов. (рассматривая фотографию, восхищенно) Слушай, Адыль Рагимович, а она действительно потрясная чувиха... Все на месте и все прекрасно... Получше твоей Карины...

Касумов. Получше, потому что молода. Кстати, меня сегодня ожидает праздничное лакомство... Она прилетает.

Шилохвостов. Поздравляю, (убирает фотографию, продолжая прятать за спиной принесенную им кассету и пакет) Ну?..

Касумов. Что ну?

Шилохвостов. Что у нас еще в зембильчике?

Касумов. (припоминая, на чем остановился) Партработников назвал… Так... Зампредсовмина, шесть министров и остальные рангом помельче.

Шилохвостов. Нет, все они шушера. И даже министр внутренних дел, которого мы считали основным организатором дела...

Касумов. Ты брось это. Что значит считали?

Шилохвостов. Он всего лишь номер второй... Шестерка... А вот вождь, учитель и вдохновитель - здесь (потрясает аудиокассетой и пакетом фотографий) Ну, догадайся, кто?

Касумов. (трет лоб и машет рукой) Гена, ты мой зам. или портянка? Давай, выкладывай.

Шилохвостов. (с деланой обидой) Как что - так Гена друг, а как чуть - то Гена зам... Ну так и быть! Здесь самый неподкупный и неприступный, к которому при самой хорошей погоде на сраной козе не подъедешь.

Касумов. (приставая) Неужели?!

Шилохвостов. Именно! Он самый. Наш чистоплюй, кристально честный, которого мы за глаза называем... Важняк.

Касумов. Премьер?! (подбегает к Шилохвостову) Не верю!

Шилохвостов. А вот на тебе! (ссыпает содержимое пакета па стол).

Касумов. (с загоревшимися глазами) Ух ты! Даже не знаю, за какую взяться! Каждая шедевр порнографии. Да что это?! Он сразу с тремя?

Шилохвостов. Знай наших!.. Посмотри, посмотри!.. У него не патрон, а целый снаряд...

Касумов. С такими молодками сам снарядом станешь... Иветта превзошла себя. Товар - высший сорт...

Шилохвостов. Знала, для кого старалась. (Пока начальник, не отрываясь, смотрел на фотографии, Шилохвостов подошел к книжному шкафу, снял музыкальный центр и поставил его на журнальный столик).

Касумов. Вот тебе и мыслитель нашего хозяйства. Вот тебе и чистый бриллиант ее экономики... Сколько я слушал его, сколько смотрел на него, и не мог подумать. Даже подумать... Иной раз от его речей, где он шпарил Евангелиями от Ленина и Дзержинского - хотелось встать и по-пионерски сказать: "Больше не буду..." Ай да мыслитель наш!.. Ай да кобелина... (всматриваясь в одну из карточек) ...Он действительно гигант...

Шилохвостов. Адыль Рагимович, это всего лишь антураж... Иллюстративная мишура. Так сказать, цветики. Подивись теперь ягодками... Слушай запись телефонного разговора с Иветтой... Включаю... (Сначала характерный треск двигающейся ленты, потом трель телефонного звонка. Их три.)

Иветта. (голос грубоватый, какие бывают у заядлых курильщиц и любителей приложиться к рюмке) Манучарова... (пауза из-за молчания и ее голос уже звучит с нотками раздражения) Слушаю! (сначала по-русски, а затем по-азербайджански) Гулагасырам!

Голос. Да вы полиглот, Иветта. И голос у вас - мое почтение, он всегда меня бросал в оторопь.

Иветта. О-о! Кого я слышу! Ушам не верю!.. Сколько лет, сколько зим?! Здравствуйте!

Голос. Здравствуй, здравствуй... Твоя правда, большой перерыв дал... Можно подумать, соскучилась.

Иветта. Хотите верьте, хотите - нет, но это так...

Голос. (встревоженно) Неужели были неприятности?

Иветта. Благодетель вы наш, конечно, никаких... Но тут вам причитается... Уже скопилось столько, что некуда девать.

Голос. Вон в чем дело... Не беда... Знаю, не пропадут. Я сначала подумал, что вас шебуршат...

Иветта. Кишка тонка у них. Мы за вами, как за Араратом...

Голос. (перебивает) Он тебе передавал, что я держу руку на пульсе?

Иветта. Наш главный легавый? (в ответ молчание) Министр? Да, говорил. Говорил: "Держи хвост пистолетом".

Голос. (смеясь) Ну, как он у тебя, пистолетом?

Иветта. Атомной мортирой.

Голос. У тебя мортира, что надо.

Иветта. А кто ценит?

Голос. Как тебе не стыдно?! У тебя еще язык поворачивается...

Иветта. Я же не о том, Арарат вы наш могучий... Ко мне под юбочку не заглядывают, все спрашивают других юбок...

Голос. (хохочет) Это непорядок. Прикажу главному легавому - он организует.

Иветта. Вашему великодушию нет предела.

Голос. (после смеха серьезным тоном) Ты, вот что, красавица, скажи мне... Ничего подозрительного за мое отсутствие ты не замечала?.. Проверяешь, как я тебя учил?

Иветта. Самое подозрительное было ваше отсутствие. Остальное - все как по маслу. И проверяю. Даже сегодня, с утра, мой человек прощупал все закоулки дома... Нигде никаких жучков и камер... (Шилохвостов бьет по клавише "стоп")

Шилохвостое. Этот ее человек, Адыль Рагимович, - мой человек... Сашик Тумасов... Ты должен помнить его. Точнее, его фамилию. Помнишь громкое убийство с изнасилованием в Кировабаде, у вокзала?..

Касумов. Как сейчас - 21 отктябрь 1974 год.

Шилохвостов. Ну и память у тебя! В общем, тогда по нему задержали с неопровержимыми уликами Сержика Тумасова... Вела дело Жамкочян и я тебя просил помочь ему... Вывела она его из дела.

Касумов. Тогда вместо него мы лезгина посадили... Его в ночь убийства обкурившимся взяли на вокзале...

Шилохвостов. Так Сашик - брат Сержика... Он мне по гроб жизни благодарен. Ведь без всяких бабок сделали...

Касумов. А чего ты их так нежно - Сашик, Сержик?..

Шилохвостов. У них в паспорте так написано. У армян почему-то так принято. Не Вячеслав, положим, Гургенович, а Славик. Не Владимир, допустим, Карапетович, а Володик.

Касумов. (перебивает) Хватит заливать. Включай! На самом интересном месте стопорнул.

Шилохвостов нажимает на клавишу "пуск". Слышится повтор последней фразы Иветты: "нигде никаких жучков и камер"

Голос. (облегченно) Молодчина. Следи за этим.

Иветта. (настороженно) Почему вы об этом поинтересовались?

Голос. Показалось кое-что. А в сущности, я позвонил поздравить тебя с праздником.

Иветта. Спасибо, вас также. (затем с кокетливой обидой) Неужели только за этим?

Голос. Догадливая ты, стервочка... Организуй для меня двух лапушек... Чтобы от их попок пахло молочком, а от грудок - жарким медком.

Иветта. Нет проблем... Где организовать?.. В Нардаране или Бузовнах?

Голос. (после короткого раздумья) В Нардаране. Там спокойнее. Держи ворота открытыми... Я приеду на старой, задрипанной "Волге"... За рулем буду сам.

Иветта. Когда вам нужно?

Голос. Завтра в 20 ноль-ноль.

Иветта. Хорошо. Время есть... (последние слова она произносит в отбойные гудки).

(В кабинете - тишина. Шилохвостов победно и выжидательно смотрит на шефа. Тот, зажмурившись, молчит).

Касумов. "Завтра" - это когда?

Шилохвостов. Позавчера, то есть пятого.

Касумов. ( исподлобья, грозно) Сегодня седьмое, Гена...

Шилохвостов. Что я могу поделать, Адыль Рагимович? Принесли только сейчас... Пока извлекли запись, пока проявили пленку... Пока отпечатали...

Касумов. (ворчливо) У тебя, как всегда, оправдания... (встает подходит к окну) Я знал. Я знал - будет он, момент удачи... И вот - на тебе!.. Как хорошо, что я продлил срок наблюдения... (поворачивается. На лице хитрая, многозначительная мина) Плохо одно: этого не было у меня вчера... вчера бы я и закончил партию...

Шилохвостов. Партию?.. Какую партию?

Касумов. Именно ее.

Шилохвостов. (сообразив, о чем идет речь) Заканчивать никогда не поздно.

Касумов. (невидяще, в сторону своего зама) Как знать... Как знать... Остался один и, пожалуй, самый важный ход. (после паузы театрально вскидывает палец вверх) Нашел!.. Слушай, ты с помощником Важняка в дружеских отношениях...

Шилохвостов. Семьями дружим.

Касумов. Мне нужно знать: где и когда я сегодня могу застать Важняка одного...

Шилохвостов. (подражая голосу Иветты) Нет проблем! Не сходя с места.

Касумов. Прямо оттуда, от книжного шкафа?

Шилохвостов. Прямо отсюда.

Касумов. (качает головой) Дерзай.

Шилохвостов. Просто я знаю. Вчера мы вместе керяли. С его помощником, конечно. Он злой, как черт... Важняк дежурит, а он, естественно, при нем... Важняку что: сядет в доме гостей, станет попивать водочку и закусывать икрой, а ему, помощнику, как привязанному, сидеть возле телефонов.

Касумов. С семьей, наверное, будет.

Шилохвостов. Кто? Важняк? Семья его в Москве...

Касумов. Вдруг нагрянет Первый.

Шилохвостов. Навряд ли!.. Демонстрация уже кончилась, и он со всеми домочадцами махнул на дачу.

Касумов. Знаю. Но береженного Бог бережет.

Шилохвостов. Поохраняю. Загодя предупрежу. ГАИ-то в наших руках.

Касумов. (берет кассету) Копию сделал?

Шилохвостов. Обижаете, начальник... Вот она. (достает из кармана)

Касумов. Положи на стол и дай негативы фотографий. (подлинники магнитной записи и фотопленку бережно укладывает в большой конверт и прячет в сейф) Пожалуйте в мой зембильчик. До поры до времени. А вы (берет копию кассеты с записью и фотографии) отправляйтесь в мой кейс. Думаю, ненадолго... (Дважды проходит из угла в угол, о чем-то сосредоточенно размышляя. Затем бросив взгляд на часы. Раздумчиво) Что-то сверху подталкивает меня сделать этот ход... Так и быть тому... Звони своему другу. (Шилохвостое тянется к аппарату)

Касумов. Ты что, ошалел? Звони по правительственному.

Шилохвостов. (набирает три цифры) Алеша, привет... Нет, не с праздником... Вчера напоздравились. До сих пор голова болит. Слушай, сделай одолжение, соедини моего шефа с твоим Важняком... Говорит, срочное и очень конфиденциальное... (подмигивает) Передавать трубку?. (Напрягшись, Касумов ждет).

Шилохвостов. (быстро протягивает трубку шефу) Говорите!

Касумов. (какое-то мгновение молчит, затем, очевидно, услышав голос Важняка, расплывается в подхалимской улыбке) Добрый вечер. Поздравляю вас с праздником. Желаю вам и всем вашим близким крепкого здоровья, успехов и долгих лет жизни...

Спасибо... Спасибо... Я бы хотел с вами встретиться... После праздников?. Скажем так: будет поздновато. Нет, оно не только меня касается... Да, срочное и весьма деликатное, исключающее посторонних ушей... Могу и сейчас. Мы же рядом находимся. (с деланным изумлением) Вы не у себя в кабинете?.. Понял... Понял... Сейчас буду...

Касумов (Шилохвостову) Меня к нему проводит помощник...

ЗАТЕМНЕНИЕ

Картина третья

Комната-столовая. Длинный, сервированный богатой посудой стол с заставленными под него мягкими стульями. В углу, за журнальным столиком, под торшером сидят Важняк и Касумов. Судя по дымящейся пепельнице, полной окурков, разговор был долгим. Важняк сидит понурившись. Вид его жалок. Касумов сидит напротив. Он с трудом сдерживает торжество.

Важняк. После нас три дня придется проветривать комнату. Первый страсть как не любит запах дыма... Еще чайку или чего покрепче? В честь праздника.

Касумов. Покрепче мне нельзя, а чаек... К чайку мы вообще не прикасались...

Важняк. (участливо) Что так? Почему, нельзя?

Касумов. Со здоровьем неважно... Да и на работу мне еще... (в сторону) Да, рожай, рожай, тюфяк несчастный. Нет, он Самвелу в подметки не годится... Самвел - мужик с царем в голове, а этот - пустышка.

Важняк. (словно услышав его мысли, произносит) И вам на работу, и я спешу... (кивая на разложенные на столе фотографии и кассету) Что вы за это хотите? Только конкретно и начистоту.

Касумов. У нас, я думаю, весь разговор был начистоту... Предельно откровенным... Ведь я весь ваш. Предан вам до мозга костей. Потому и пришел. (Умолкает. Не дождавшись от собеседника продолжения, твердо и четко произносит) Я не приобщаю это к делу. Отдаю вам. Мой праздничный презент... В деле будет фигурировать лишь один - министр внутренних дел. Материалов на него - воз и маленькая тележка... Ему никак не отмазаться...

Важняк. Согласен. И что?

Касумов. Рекомендовать меня на его место.

Важняк. Отлично. Решение гениальное. Заметано... (поднимаясь) Считайте портфель министра уже у вас...

Сердечно прощаются. Важняк провожает посетителя до дверей, улыбается ему и долго смотрит ему вслед... Отвернувшись, идет в комнату. Он уже не тот потерянный и уничтоженный. Он даже как будто и ростом стал выше. Глаза его сужены, по щекам ходят желваки.

Важняк. (вслух, глядя перед собой) Мразь!.. Хотел купить меня! И чем?! Шантажом! (вынимает из внутреннего кармана диктофон, достает из него кассету и, помахивая ею, подходит к телефону.) Теперь мой ход...

ЗАТЕМНЕНИЕ

Картина четвертая

Глубокая ночь. Спальня. Касумов спит. Его будят настойчивые звонки в дверь. Он нехотя поднимается, надевает халат.

Касумов. Кто?

Шилохвостов. Это я, товарищ полковник, - Гена.

Касумов. (открывает дверь) Что случилось, Геннадий Иванович? На Каспии цунами? Брежнев коньки откинул? Или просто выпить захотелось?..

Шилохвостов. Ты один?

Касумов. Можешь говорить громче. Мои в районе.

Шилохвостов. Я думал, ты у Карины.

Касумов. Едва унес ноги от нее... Все соки выжала... Затрахала...

Шилохвостов. (перебивает) У нас ЧП, Адыль Рагимович... Прокол... Прокол.

С лица полковника в один миг улетучиваются остатки сна. Он выжидательно и требовательно смотрит на своего заместителя.

Шилохвостов. (глядя на часы) Полчаса назад в своей квартире была убита Манучарова Иветта Самвеловна и ее девятилетняя дочь... Зверски убиты...

Касумов. (переспрашивает, не веря ушам) Кто?

Шилохвостов. Манучарова... Ну та самая - бандерша. Содержательница бардака.

Касумов. (плюхается на постель) Это, Геша, не прокол... Это, Геша, провал... Причем оглушительный... Ты представляешь... Первый не простит смерть главного виновника. Ему лапшу на уши не повесишь. Он - профессионал в нашем деле... Собственно, не надо иметь во лбу и семи пядей, чтобы прийти к выводу, что была утечка информации... (задумчиво) Сколько концов вместе с ней уходят в могилу. Страшно подумать... А вся информация, все донесения находились в моих руках...

Шилохвостов. (предполагает) Может, Важняк...

Касумов. Не думаю. Я его так напугал, что он после этого штаны пошел стирать, (уверенно) Нет. Он не мог... Вероятно, дикая случайность, (спохватывается) Ну что мы стоим?! (Поспешно одевается).

Шилохвостов. А я, с вашего разрешения, побегу... "Наружка", как мне доложили, взяла след... Я к ним...

Касумов. Наружка была на месте?

Шилохвостов. В том-то все и дело. Все были на местах.

Касумов. Удивительно... Кстати, сообщи Жамкочян...

Шилохвостов. Она знает и уже, наверное, там... Я же думал, что ты у нее. (бежит к двери)

Касумов. (вслед ему) Гена, мою машину вызвал?

Шилохвостов. Она ждет тебя у подъезда.

ЗАТЕМНЕНИЕ

ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ

Картина первая

Жилая комната. Разбросанные веши. Осколки битой посуды, разбитый телевизор. На столе окровавленный утюг... Судя по мебели, картинам и коврам, ее хозяин любил роскошь и мог позволить себе иметь ее. На полу свежие пятна крови. Виден дверной проем, ведущий в смежную комнату. Это квартира Манучаровой. Из смежной комнаты, пошатываясь, выходит довольно молодая, стройная и жгуче красивая женщина. Она бледна.

1-й присутствующий, (глядя на нее) Что с вами, Карина Рубеновна?..

Жамкочян жадно и нервно ловит ртом воздух. Направляясь к дивану, она что-то хочет сказать, но ноги отказывают ей. Валится на пол.

2-й присутствующий, (кричит) Нашатыря! Нашатыря!..

3-й присутствующий. Где я тебе возьму его?

2-й присутствующий. Идиот! Аптечка на кухне! (Жамкочян от нашатыря вздрагивает и приходит в себя)

Жамкочян. (озираясь) Простите, ребята... Такого я не могла вынести... Прежде чем убить, он ее пытал. По-черному пытал... Гладил утюгом. Порезал груди, выколол глаза.

1-й присутствующий. Действительно гладил. А я все не мог взять в толк, что это кожа с мясом содрана... Думал, он утюгом истолок только ее череп... Он явно больной и садист.

2-й присутствующий. Точно больной. Ребенка не пожалел. Изувечил бедняжку.

Жамкочян. Под наркотой, вероятно, делал дело.

Полностью овладев собой, она стала отрешенно-холодной, деловитой. Жесткий взгляд прощупывает каждую пядь комнат. Снова входит в спальню, откуда недавно вышла едва живой.

Жамкочян. (строго кому-то) Девочку не трогать! И вообще ни к чему не прикасаться.

1-й присутствующий, (нервно) Что ей, так в крови и лежать?

Жамкочян. (еще резче) Прошу не препираться! Приведите лучше фотографа, (появляется в проеме двери и видит Касумова.) Начальника следственного управления поднять смогли, так будьте любезны, - поднимите фотографа...

Касумов. (яростно) Как, мать вашу, нет фотографа?! Доставить сию же минуту... Повыгоняю! Без куска хлеба оставлю!..

(Входит разгоряченный Шилохвостов.)

Касумов. (глядя на него) Геннадий Иванович, вести следствие я поручаю Карине Рубеновне... Она докопается.

Шилохвостов. Убийца задержан, товарищ полковник.

Касумов. (растерянно) Когда?.. Кто?.. Как?..

Шилохвостов. Докладываю. Ребята из "наружки" видели, как тот субъект входил в квартиру Манучаровой... Дверь не взламывал. Он что-то сказал, и Иветта впустила его... Часа через два к подъезду подкатило такси. Из квартиры Манучаровой тотчас же вышел этот поздний ночной гость. В руках он нес два чемодана. Они, как заметили ребята, были так тяжелы, что он, здоровый парень, тащил их по земле. Потом он вернулся и приволок чем-то туго набитый баул. Все это выглядело подозрительно, тем более что Иветта не провожала своего гостя, а тот, уходя, только прикрыл за собой двери... На всякий случай одного из "наружки" ребята послали вслед за такси... Машина выскочила на Тбилисский проспект и пошла в сторону аэропорта. Дверь в квартиру Манучаровой была приоткрыта. Ребята решили проверить: в чем дело... И увидели все это...

Касумов. Где он?

Шилохвостов. В машине.

Касумов. Тащите сюда.

Шилохвостов. (кивком головы приказывает сделать это одному из сотрудников.) Докладываю дальше, товарищ полковник. В аэропорт к этому времени подоспел я и распорядился взять его... В чемоданах обнаружили большое количество драгоценностей, около миллиона рублей, сто тысяч "зелененьких"...

Касумов. Что значит "зелененьких"?...

Шилохвостов. Так фарцовщики называют доллары...

Касумов . Манучарова фарцовала?

Шилохвостов. Вероятно.

Касумов. Продолжайте.

Шилохвостов. В вещах была обнаружена соболья шуба...

Жамкочян. Да, такая у ней была... (затем к Шилохвостову) Кто все-таки этот подонок?

Шилохвостов. Паспорт у него оказался с грубой фальшью. Фотография подлинная отодрана, вместо нее наклеена его - Козлова Юрия Николаевича... (Вводят задержанного. Касумов невольно вздрагивает)

Касумов. (не отрывая от него глаз) Твое лицо мне очень знакомо.

Задержанный. А я-таки, начальник, вижу тебя в первый раз.

Касумов. (уверенно) Мне однажды все же приходилось тебя видеть... Вспомню... Обязательно вспомню.

Жамкочян (резко) Козлов, это твоих рук дело?

Козлов. (равнодушно) Что тут скажешь?.. Моих.

(Жамкочян со всей силой бьет его под дых. Козлов складывается пополам. Она пытается ударить его еще раз, но удерживает Шилохвостов.)

Козлов. (ловяртом воздух) От тебя никак не ожидал... Слишком уж красивая и на вид добрая.

Жамкочян. Я твой следователь... Мы с тобой еще поговорим...

Касумов. Уберите его.

Жамкочян. Я все установлю, Адыль Рагимович... Завтра к 12 часам вы будете обладать информацией - кто, за что, почему.

ЗАТЕМНЕНИЕ

Картина вторая

Кабинет Касумова Он только вошел. Напольные часы бьют двенадцать раз. Пока он вешал пальто, вошла Жамкочян. Она в строгом черном костюме. Он ей идет. Резко подчеркивает аппетитность ее форм.

Касумов. Проходи. Я сейчас.

Жамкочян стоит спиной к нему. Он с вожделением окидывает ее фигуру и ладонями прикладывается к ее бедрам.

Жамкочян. (отпрянув и с укоризной) Адик, не место, не время, да еще у нас покойники.

Касумов.А мы торжественно и скорбно.

Жамкочян. (мягко отстраняется) Циник.

Касумов. (с неохотой) Ну хорошо. (послушно опускается в кресло, она устраивается в кресле напротив).

Жамкочян. Дело в том, Адик, что я сызмальства дружила с Иветтой.

Касумов. Но в "Доме Иветты" тебя не засекали.

Жамкочян. Не ерничай.

Касумов. Я так... К слову и по настроению.

Жамкочян. (после молчания) Да, плохим делом она занималась. Тем не менее, согласись, какие у нее были организаторские способности! (воодушевляясь) Просто блестящие. А какой была умницей! Так сумела поставить дело, что о ее доме знали во всем СССР... (переходит на минор) При всем при этом, Адик, Иветта была несчастной женщиной. С несложившейся личной жизнью. Ее надломил развод с Манучаровым...

Касумов. А что ты хотела? Он застал ее в постели с любовником.

Жамкочян. Да, за ней водился такой грешок... Погуливала... Отец ее - Самвел Саркисович - часто устраивал ей головомойку. Переживал за нее... Ты, кажется, одно время работал с ним...

Касумов. (задумчиво и со значением.) Работал... Самвелу я благодарен за многое. Он меня научил нашему делу... Но особенно благодарен за то, что он рекомендавал тебя ко мне на службу... Кстати, как старик?

Жамкочян. Болен... В клинике. Подскочило давление... (горестно) Представляю, что будет с ним, когда узнает о случившемся.

Касумов. Не говори. Единственная дочь и единственная внучка... (качает головой, а затем машет рукой) Ну ладно, Кариночка. Давай о деле.

Жамкочян. (раскрывает принесенную папку) Несмотря на короткий срок, мной установлено немало. А именно... Убийца - рецидивист. Дважды осуждался за разбои. Год как в бегах. Находится во всесоюзном розыске. Работает в одиночку. Никакой он не Козлов. Фамилия - Кортиков Сергей Иванович. Это фамилия его приемных родителей. В списках Шувелянского детдома Кортиков, однако, числился под другой фамилией, своей настоящей - Дадашев Талиб Аронович.

Касумов. (вздрагивает) Что?! Не может быть!

Жамкочян. (истолковывая реакцию шефа по-своему) Конечно, странно: Дадашев и вдруг Аронович... В жизни всякое бывает.

Касумов. (негромко) Страшно как странно.

Жамкочян. (уткнувшись в бумаги) У меня в руках справка... Посмотри.

Касумов. (отшатывается) Не надо! Не надо!

Жамкочян. Что с тобой, Адик? На тебе лица нет.

Касумов. (вставая) Ничего... Молодец. Хорошо вспахала, (идет к столу) Работы много и что-то мне не по себе. А ты - молодец. Иди. Я потом тебя позову. (Жамкочян направляется к выходу. У самых дверей полковник окликает ее).

Касумов. Карина, сходи к старику Григоряну. Вырази от всех нас соболезнование... Расскажи обо всем... И об убийце.

Касумов остается один.

Касумов. (вслух) Надо же!.. Вот почему его наружность показалась мне знакомой. Он вылитый Самвел в молодости. (Касумов обходит стул, за который сидит у письменного стола. Вынимает из кармана ключи и подходит к сейфу. Ключ заедает. Он в недоумениии хмыкает. Наконец дверца сейфа поддается, и через мгновение он словно столбенеет. Нервно шарит по полкам сейфа и, как ужаленный кричит: "Мать твою!"- подбегает к селектору, бьет по клавише). - Гена!.. Шилохвостов!.. Ко мне, мать твою!.. Срочно!.. Немедля!.. (Потерянно смотрит в глубину сейфа)

Касумов. (щиплет себя) Нет! Это не наваждение! Но это и невозможно!

Шилохвостов. (вбегает) Что случилось, шеф?

Касумов. (показывает в пустой зев сейфа) Документов нет... Ни по Важняку, ни по министру... (Шилохвостов подбегает к сейфу. Смотрит в него, а потом внимательнейшим образом разглядывает и ощупывает дверцу сейфа и замочную скважину.)

Шилохвостов. (уверенно) Кража!

Касумов. Его вскрывали. Вот царапины... Работал специалист высокого класса, (в шоке повторяет) И подлинников кассет нет, и проявленных фотопленок...

Шилохвостов. По всему делу?

Касумов. По всему делу материалы хранятся в секретной части... А по ним, по этим двум, я держал у себя... (бегает по кабинету) Важняк! Важняк знал об этом... (бьет себя по голове) Я ему... Его рук дело... Гаденыш с пугливыми глазами... Волчара в овечьей шкуре... Твоя взяла, волчара!.. Партия за тобой, гнусная большевистская тварь!..

ЗАТЕМНЕНИЕ

Картина третья

Больничная палата. Одна койка. Телевизор, телефон... Стол, уставленный коробками конфет, бутылками соков, вазой с фруктами. Из транзистора слышится громкая песня -"Все могут короли..." Пациент - Самвел Григорян, судя по всему, только проснулся после дневного сна. Настроение у него хорошее. Он подпевает Пугачевой и барабанит по тумбочке так, что на ней подпрыгивают флаконы с лекарствами... Зрителям хорошо виден коридор. По нему ходят больные и медперсонал. Одна из медсестер со стерилизатором в руках проходит в палату Григоряна. Она молода, миловидна, с аппетитными рельефами тела.

Медсестра, (приглушает звук транзистора) На живот, Самвел Саркисович! Будем колоться. Время.

Григорян. Марина, я от тебя балдею, (проводит рукой по ее талии и бедрам).

Марина. Прекратите, Самвел Саркисович. Я так могу выронить стерилизатор и ошпарю ваше причинное место...

Григорян, (сладко жмурясь) Мне бы тебя колоть....

Марина. Хватит, Самвел Саркисович! Иначе я пожалуюсь главврачу и никогда не буду к вам заходить.

Григорян. Ой! (куксится от укола) А главврач мой друг. Он прикрепил тебя ко мне в качестве стимулятора. (Медсестра направляется к двери.)

Григорян, (успевает шлепнуть ее по заду, напевая) "Все могут короли..."

Марина. (выйдя в коридор) Похотливый козел. Кобель вонючий. (Григорян, подтягивая штаны, хватает со стола коробку конфет и выходит ей вслед. Марина исчезает в другой палате, а из ординаторской выходит врач).

Григорян, (радостно) Здравствуй, доктор Меджид. Только заступил? Или никуда не уходил?

Меджид. Не уходил. Я же сказал - все праздничные дни буду дежурить.

Григорян. Что так?

Меджид. За такие дежурства больше платят. Вдвойне...

Григорян. (изображая пальцами стопку) И даже не отметишь? Ты что, не коммунист?

Меджид. (смеется) Я из тех коммунистов, которые догоняют.

Григорян. (подмигивает) Давай ко мне. Стартанем прямо сейчас. У меня в тумбочке лучший в мире коньячок - армянский. Отметим вашу ударную вахту или, как ее называют, - Вахту Мира...

Меджид. Чуть попозже...

Григорян. (видит идущую по коридору Жамкочян) Эта коробка тебе, доктор. Обязательно загляни ко мне - опрокинем одну-другую... Ко мне посетитель... (в следующее мгновение, раскинув руки, он направляется к Жамкочян) Кариночка, радость моя!... Ты одна. Без Иветты. (обнимая, пеняет на дочь) Ушла негодница куда-то... Весь день на звонки не отвечает. А я так соскучился по внучке... (берет Карину под руку и ведет в палату) Как крикнет она мне: "Дед!" - так будто год жизни дарит... (Заглянув наконец в лицо Карины и заметив навернувшиеся на ее глазах слезы, умолкает) Что такое? Что случилось?

Жамкочян. (не выдержав, плачет) Иветта не придет, Самвел Саркисович... И внучка тоже... Никогда не придут...

Григорян. (дрожащими губами) Что?.. Что?..

Жамкочян. Убили их... Этой ночью... Прямо на квартире...

Григорян. Не может быть! Я их видел... Во сне... Как убили?..

Жамкочян. Зверски... Примите от всех нас соболезнование. Адыль Рагимович лично просил их передать... Сказал, зайдет... (Григорян в столбняке. Он трет лицо и глаза. Ему кажется, что все это происходит с ним во сне.)

Григорян, (кричит) Не может быть! Такого со мной быть не может. Бог не мог меня так наказать... Не за что!.. (смолкнув, оскаливается) Кто? Кто это сделал?..

Жамкочян. Убийца, дядя Самвел, выродок человеческий. Его зачал зверь...

Григорян. (допытывается) Кто он?.. Что за женщина его родила?..

Жамкочян. Подонок детдомовец... Дадашев Талиб Аронович...

Григорян. (вдруг неистово закашлял) Повтори!. (сипит) Повтори...

Жамкочян. Дадашев Талиб Аронович...

Григорян. (багровеет, глаза выпучиваются, из гортани хрип) Потаскуха... (замертво падает)

ЗАТЕМНЕНИЕ

Картина четвертая

Звучит сирена скорой помощи... Тот же больничный коридор. Та же врачебная бригада. Появляется главврач.

Главврач. (озабоченно) Доктор Кулиев! Срочно палату! Одноместную!.. Есть такая?

Меджид. Есть! В реаниматорской. Три дня пустует... Та, в которой лежал Григорян.

Марина. (в сторону) Козел похотливый... Царство ему небесное.

Главврач. (качает головой) Ну и совпадения...

Меджид. (спрашивает) Кого?.. С чем?..

Главврач. Начальника следственного управления прокуратуры республики.

Меджид. Ого!

Главврач. (продолжает) Похоже, инфаркт миокарды... Был на похоронах... Как раз хоронили Григорянов. Всю семью... Говорят, он вдруг дико вскрикнул и упал на соседнюю могилу...

По коридору тарахтит каталка. Рядом с санитарами и врачами семенит девушка - дочь Касумова - Лейла. Касумова укладывают в ту же постель, где несколькими днями назад лежал Григорян.

Меджид. (склонившись над больным) Он, кажется, пришел в себя.

Касумов. (глядя на доктора, тихо, не без ужаса) Арон?! Это ты?..

Меджид. Я - доктор, а рядом ваша дочь.

Касумов. (продолжая свое) Арон... Не смотри так... Я тоже мучался... Но жил... Это хуже, Арон...

Лейла. (всхлипывая) Папа, ты что, меня не узнаешь? Это - я, Лейла...

Касумов. (поймав ее за руку) Рена... И ты здесь?. (тянет па себя) Такая же... Нисколько не изменилась... Я тебя любил... Не молчи... Не молчи... Виноват я...

Лейла. (в панике) Это я, папа!.. Лейла!.. Доктор, что с ним? (Подбегает со шприцом медсестра)

Касумов. Елизавета Васильевна!.. Что проходишь мимо?. (эхом Лизин голос: "Вспомни... Сура 66-я)

Меджид. (придерживая Касумова за плечи) Сестра! Срочно реаниматоров! (Касумов с неимоверной силой, несмотря на то, что его держит врач, привстает)

Касумов. (полусидя, глядя стынущими глазами на дочь, отчаянно, как раненый зверь, кричит) Боже! Страшна твоя месть! (падает на подушку).

ЗАНАВЕС