Рустам Ибрагимбеков

СЕМЕЙНЫЙ КРУГ

Драма в двух действиях

Данный текст не может быть использован в коммерческих целях, кроме как с согласия владельца авторских прав

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

Старик — 65 лет.

Теймур — 35 лет.

Рена — 18 лет.

Софья Михаиловна — 45 лет.

Игорь Самедович — 26 лет.

Гарий Вартанович — 60 лет

Руфат — 30 лет.

Эльмира — 35 лет.

Яя (Ягуб Гасанович) — 45 лет

Аля — 30 лет.

Соседка.

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

Ночь. Слабый свет дальнего ночника. Слышны осторожные крадущиеся шаги, сдавленный шепот. Появляются два силуэта, мужской и женский, это Теймур и Аля.

Теймур (деловито, не торопясь, выдерживая паузы). Выше... ниже... Вот так... Вот так... Вот так... Еще... Хорошо... Повернись лицом... Не надо... Ближе... Не надо... Крепче... Отлично... все... все... все!.. Спим!

Женщина смеется.

Тише.

А л я. Как это называется?

Теймур. «Наш человек в постели»... или что-то в этом роде... Я не все запомнил... У него гораздо смешнее.

Аля. Представляю.

Теймур. Там все дело в нюансах.

Аля. Все равно очень похоже.

Теймур. На кого?

Аля (смеется). Не на тебя же.

Теймур. Слава богу.

А л я. Ты у меня самец.

Т е и м у р. В каком смысле?

А л я. Я же тебе рассказывала.

Теймур. Ты рассказывала кому-то другому.

А л я. Опять начинаешь?

Теймур. Почему я самец?

Аля. Это анекдот такой, грузинский.

Теймур. А при чем тут я?

Аля. Просто вспомнила; в зверинце у экскурсовода спрашивают то про тигра, то про бегемота, то про льва: это мужчина? Это мужчина?.. А он отвечает: это — самец; мужчина — это тот у кого есть деньги, все остальные — самцы. (Смеется.) Что ты молчишь?

Теймур не отвечает.

Страшная темень.

Молчание.

Зажечь свечу, что ли?

Теймур. А где ее взять?

Аля. У меня есть. Взяла на всякий случай.

Теймур. Зачем?

Аля. Чтобы видеть твое лицо.

Теймур. Зачем?

Аля. Соскучилась.

Теймур. Спички на кухне.

А л я. У меня есть.

Теймур. Все-то у тебя есть.

Аля. Жизнь среди самцов научила. Шампанское хочешь? (Зажигает спичку, передает ему, роется в сумке, достает свечу, бутылку шампанского.) Еще холодное.

Теймур. Скоро ты и кровать будешь с собой носить.

Аля (смеется). Надеюсь, до этого не дойдет.

Загорается свеча; в ее скудном свете видны лица Теймура и Али. Она очень хороша собой. Теймур хмурится, безуспешно пытается бороться со своей улыбкой.

А л я. Сюда могут войти?

Теймур. Могут.

Аля. Тогда лучше ее потушить. (Показывает на свечу.)

Теймур. А как же мое лицо?

Аля (задувает свечу). На ощупь оно приятнее. Иди ко мне. Как там у Жванецкого? Ближе... крепче... Боже, как я тебя люблю...

Теймур. Поговорим о чем-нибудь другом.

Аля. О чем?

Теймур. О мужчинах.

Аля (смеется). Самцы очень любят ругать мужчин.

Теимур. А они?

Аля. Предпочитают делать вид, что вас нет.

Теимур. Даже когда ты не ночуешь дома?

Аля. Мало ли где я могу быть?

Т е и м у р. Вот именно.

Аля. Но я здесь.

Т е и м у р. Спасибо. (Зажигает свечу.)

А л я. Зачем?

Т е и м у р. Хочу видеть твое лицо.

А л я. Соскучился?

Т е и м у р. Самцам неведомо это чувство.

Аля. Ты все-таки обиделся.

Т е и м у р. Ну, если уж и ты начала говорить мне такое…

Аля, А кто еще?

Т е и м у р. Все.

А л я. Это что-то новое.

Т е и м у р. Если и не говорят, то думают.

Аля. Ты стал мнительным.

Т е и м у р. Может быть.

А л я. Ты устал.

Т е и м у р. Надоело.

Аля. Хочется славы и денег?

Т е и м у р. Чуть-чуть.

Аля. Придется потерпеть.

Т е и м у р. Самцы не сдаются.

А л я. Умница моя.

Пауза.

Т е й м у р. Пойдем ко мне.

А л я. А звукопроницаемые стены?

Т е й м у р. Будем вести себя тихо.

А л я. Как ты там спишь, бедняга?

Т е й м у р. Привык.

Аля. Поменял бы комнату.

Т е й м у р. Ни за что. Слишком много с ней связано.

Аля. Как ты привязчив!

Т е й м у р. Ты тому самый убедительный пример! Ну пошли?

Аля. Еще пару слов и пойдем.

Т е й м у р. Ты хочешь мне что-то сообщить?

Аля. Хочется поболтать, пока есть возможность. У тебя же придется молчать?

Т е й м у р. Желательно и не дышать.

А л я. А они не дышат?

Т е й м у р. Дыхание в одиночку не возбраняется.

А л я. А мы по очереди. То ты, то я... И они подумают, что это один человек.

Т е й м у р. А ты можешь дышать как мужчина?

Аля (смеется). Я уже давно это делаю.

Т е й м у р. Ну пошли?

Аля. Боже, каждый раз у меня такое ощущение, что мы лежим, а вокруг нас толпа.

Т е й м у р. А так оно и есть. Пора бы привыкнуть.

Аля. Что-то не хочется.

Т е й м у р (с усмешкой). Ни в чем ты не любишь себя ограничивать.

Аля. Да, не люблю. И тебе не советую.

Т е й м у р (все так же с иронией). Не у каждого это получается.

А л я. И слава богу. На таких, как я, мир держится.

Т е й м у р. Интересная мысль. Может, объяснишь подробнее?

Аля. Как-нибудь в следующий раз. Ты меня любишь?

Т е й м у р. Любил.

А л я. А сейчас?

Т е й м у р. У тебя совесть есть?

Аля. Нет. Ты меня любишь?

Т е й м у р. Не знаю... (Не выдержав.) Как ты можешь после всего?!

Аля (перебивает). Могу. Давай сойдемся.

Молчание.

Ты меня слышишь?

Он молчит.

Я не шучу. Я уже все решила.

Теймур. В который раз?

А л я. В последний. Вчера окончательно поняла, что больше не могу без тебя...

Теймур. А что вчера произошло?

Аля. Неважно. Жизнь проходит. И я хочу, чтобы мы наконец жили вместе, я готовила бы тебе обед, стирала твои рубашки, спала с тобой, не думая о том, что за стеной подслушивают.

Теймур. Стены есть везде.

Аля. Но не такие тонкие. Не перебивай. Я тебе тоже нужна. С тобой рядом должен быть любящий человек, каждое утро внушающий тебе, что ты гений.

Т е и му р. Зачем?

Аля. Это нужно каждому пишущему человеку. Особенно, когда его не очень печатают... Ты должен ежедневно получать свою порцию признания и ласки. Иначе зачахнешь.

Т е и м у р. Я не цветок.

Аля. Писателей тоже надо регулярно поливать.

Т е и м у р. Поздно ты это поняла.

Аля. Ну что делать? Поумнела.

Т е и м у р. Поздно.

Аля. Умолкни. Я сделаю все, что ты хотел: разведусь, пойду работать, снимем комнату и заживем вместе. Я принесу тебе удачу. Поверь.

Т е и м у р. В это-то я верю.

Аля. Поцелуй меня... Крепче... Ближе... Еще (Голос слабеет прерывается).

Т е и м у р. Пошли ко мне.

Уходят.

Светлеет. Возникает лабиринт комнат, соединенных нешироким коридором, их семь. В центре, довольно большая гостиная, обставленная смешанной мебелью разных времен и стилей — от дореволюционного шкафа и послевоенного полированного серванта до современной «стенки». Стулья тоже «всех времен и народов». Есть ковры. За длинным столом сидит семья Старика.

Старик просматривает какие-то бумаги, одну за другой их подает ему активно жующая Эльмира. Рена ест равнодушно, думая о своем... Гарии Вартанович что-то нашептывает Софье Михайловне, которая бдительно следит за тем, чтобы Игорек, ее сын, съел все, что она ему подкладывает. Щуплый и грустный Яя сидит напротив пышущего здоровьем и силой Руфата, только что закончившего утреннюю гимнастику. Теймура нет, его стул пустует...

Руфат (Яе). Неля шагает рядом, ни о чем не догадывается. На улице ни души. Смотрю. Из - за угла появляется какой-то тип и идет прямо навстречу.

Софья Михайловна. Руфатик, дай мне, пожалуйста, сыр. (Протягивает руку.)

Руфат (увлеченный рассказом). Шагает как ни в чем не бывало, вроде бы просто себе идет. Но я-то понимаю, чем это может кончиться. Я старый собаковод. Меня не проведешь.

Яя, внимательно слушая, подает тарелку с сыром Софье Михайловне, которая, получив желаемое, почему-то довольно долго не сводит с Руфата осуждающий взгляд. Гарий Вартанович продолжает ей что-то нашептывать.

(Все более увлеченно.) Через пару шагов оборачиваюсь и вижу...

Софья Михайловна (Гарию Вартановичу, громко). Чушь.

Гарий Вартанович обиженно пожимает плечами, утыкается в тарелку.

Старик (Эльмире). А это что?

Эльмира (бодро). Стиральный порошок и лампочки — семь рублей сорок восемь копеек.

Старик поднимается и идет к шкафу.

Да ешьте вы, потом проверите.

Старик. Я поел.

Руфат (Яе). Вижу, как сзади из ворот появляется еще один...

Яя (возбужденно). А ты их знаешь?

Руфат. Откуда? Я же говорю, идем из кино, я ее провожаю и вдруг: на тебе! Откуда я могу их знать?

Игорь Самедович (Софье Михайловне). Некоторые позволяют себе все, что им захочется. (Показывает на пустой стул.)

Софья Михайловна. Тише.

Игорь Самедович. Время завтрака для всех обязательно. Почему должны быть исключения?

Гарий Вартанович (воровато усмехнувшись). Любимчики пользовались особыми привилегиями везде и во все времена. Это в человеческой натуре. (Заискивающе смотрит на Софью Михайловну, она отвернулась.)

Старик возвращается к столу с толстенной тетрадкой, усаживается, начинает

ее листать.

Я я (Руфату, нетерпеливо). И что дальше?!

Руфат (жуя). Сейчас... На чем я остановился?

Я я. Как сзади второй появился.

Руфат. Да. И тоже вроде бы так, между прочим вышел, без всякой цели. Но идет за ними. Тут я окончательно понимаю, что дело плохо: двенадцать часов ночи, неизвестно, чем они вооружены. Я сжимаю в кармане ключи, всю связку, собираюсь... (стиснув челюсти, выразительно напрягает мышцы своего крепкого тела) и продолжаю идти вперед...

К его рассказу начинают прислушиваться все сидящие за столом. Отношение разное: Старик не отрывается от книги, Эльмира слушает неодобрительно, Рена с едва заметной улыбкой, Игорь Самедович с тщетно скрываемой завистью, Софья Михайловна, забыв об обиде из-за сыра, любуясь, Гарий Вартанович с любопытством, Яя с восторженным возбуждением.

Старик (бормочет под нос). Так... статья восемнадцатая, электрооборудование...

Руфат. Неля, конечно, ни о чем не догадывается. Я готов ко всему, а она хоть бы что! Тут на другой стороне улицы, чуть впереди по ходу движения, появляется третий. Вышел из ворот и стоит, вроде воздухом дышит.

Я я. Неля не испугалась?

Р у ф а т. Она же наивная, идет себе, что-то рассказывает. А мне ясно — все, выхода нет, надо нападать!

Игорь Самедович (не выдержав). Как?!

Руфат (снисходительно, Яе). В таких ситуациях выход один — нападать первым.

Я я. Точно.

Старик (Эльмире). Ничем не могу помочь, запланированные на лампочки деньги полностью израсходованы. Даже перерасход...

Э л ь м и р а. Ну что поделать, если они перегорают каждый день?

Старик. Придется потерпеть.

Э л ь м и р а. Что же, месяц сидеть без света?

Я я (Эльмире). Тише.

Эльмира. Я что, для себя стараюсь?

С т а р и к. А вот на постельное белье деньги не использованы. С начала года ни одной покупки.

Эльмира. Я же вам объяснила!

Старик. Перенесем на следующий год.

Эльмира. А на стиральный порошок с этих денег взять нельзя?

Старик. Я же тебе объяснил: это совершенно разные статьи расходов.

Э л ь м и р а. Что же делать?

Старик. Надо подумать. (Погружается в изучение своей тетради.)

Руфат (Эльмире, язвительно). Можно продолжать?

Эльмира (зло). Я для вас стараюсь!

Руфат. Спасибо. (Яе.) На чем я остановился?

Я я. Как третий появился. На другой стороне.

Руфат. Да. Нельке я, конечно, ничего не говорю — бессмысленно, все равно ничего не поймет, но сам в полной готовности, ускоряю шаг! Расчет железный — пораньше поравняться с первым, с тем, который навстречу идет, и уложить его первым ударом. (Неожиданно резким движением выбрасывает из-под стола крепко сжатый кулак.) Вот так, чтобы сразу лег... Потом бросаюсь на второго, который сзади, укладываю его... Ну, а дальше... (победно улыбается) остается третий. Один... Тут уж можно не торопиться.

Я я. Здорово!

Руфат (огорченно). Не получилось. Вовремя чухнули.

Я я. Как?!

Руфат. Первый, который навстречу шел, вдруг раз — сворачивает в ворота, прямо перед носом. Оборачиваюсь, смотрю: и второго нет — исчез. Как не было. То ли назад побежал, то ли -тоже куда-то нырнул. А этот, третий, стоит, курит себе как ни в чем не бывало. Ну, думаю, ничего, я тебе сейчас покажу. Провожаю Нельку, прибегаю домой (переходит на шепот), хватаю топорик для мяса — и назад. Думаю, хоть с одним справлюсь. Прибегаю — никого! И этот смылся!

Гарий Вартанович (Софье Михайловне, негромко.) Будете еще чаю?

Софья Михайловна (сухо). Нет.

Гарий Вартанович. Напрасно вы обижаетесь.

Софья Михайловна. Ваши претензии беспочвенны. (Сыну.) Налить тебе чаю? (Не дожидаясь ответа тянется к чай-пику.)

Гарий Вартанович, опередив ее, сам наполняет стакан Игоря Самедовича.

Игорь Самедович. Благодарю. Я мог бы это сделать и сам.

Софья Михайловна. Какая разница, Игорек. Это просто знак внимания.

Руфат. Главное напасть первым!

Я я. Точно! Со мной тоже было такое!

Руфат (удивленно вскинув брови). Что?

Я я (торопится). Такой же случай. Очень похоже.

Старик (Эльмире). Только за счет питания. Деньги на ремонт тронуть я не могу.

Эльмира кивает головой..

Пятьдесят рублей пойдет на педагога.

Р е н а. Не нужен мне педагог. Я же просила...

Старик. Умница моя... Ты стараешься, это все знают. Но занятия с педагогом не повредят, как говорится... (Эльмире.) А если ящик с табличками не найдется — весь резерв уйдет на дополнительный заказ.

Эльмира. Найдется. Куда он мог деться?

Старик. Не знаю. (Поднимается.) Я бы хотел воспользоваться тем, что все сейчас здесь...

Игорь Самедович (негромко). Не все.

Старик. Что?

Софья Михайловна. Игорь Самедович хочет сказать, что за столом сидят не все члены нашей семьи.

Старик. Я знаю.

Игорь Самедович (тихо). Тогда зачем говорить: все?

Старик. Я хочу высказать свое мнение по поводу случившегося. Я всю ночь не спал. Произошла страшная вещь! Может быть, я опережаю события и пропажа табличек объяснится какой-то случайностью. Я молю бога, чтобы так и произошло. Но пока налицо факт, свидетельствующий о... У меня даже язык не поворачивается произнести эти слова.

Р у ф а т. И не надо.

Старик. Я бы рад, Руфат, дорогой... Обиднее всего то, что решение заказать эти таблички принято всей семьей. Как и, впрочем, все остальные решения, касающиеся семейного бюджета. Если кто-то не хотел, чтобы их заказывали, то почему он не сказал об этом сразу?

Игорь Самедович (тихо). А какой смысл?

Старик. Мы обсудили бы это все вместе. И если точка зрения этого человека возобладала бы, мы отказались бы от заказа. Хотя я поверить не могу, что кому-то в голову может прийти мысль выступить против такого благородного дела. Я не хочу ничего плохого говорить о людях, которых служебный долг давно обязывал выполнить это решение городского Совета. Но что делать, если сталкиваешься с таким равнодушием? И к кому? К человеку, которого мы все обязаны чтить! Вы же знаете, куда только я не писал! Но сейчас уже ждать невозможно. Есть решение горисполкома о переименовании улицы, и завтра мы должны выполнить свой долг, чего бы это нам ни стоило.

Руфат. Да ясное дело, стоит ли об этом говорить. Не такие уж деньги...

Гарий Вартанович (вдруг вспыхнув). Я попрошу.. триста семьдесят пять рублей — не деньги?!. Всему есть предел? в конце концов!

Софья Михайловна. Гарий, успокойтесь.

Старик. Вы что-то хотите сказать, Гарий Вартанович?

Гарий Вартанович (Руфату). Это уже слишком. Вы специально меня нервируете!

Руфат (улыбаясь). И не думал.

Гарий Вартанович. Я вас просил много раз!

Руфат. Да случайно вырвалось.

Софья Михайловна (Гарию Вартановичу, тихо). Возьмите себя в руки. Одно упоминание о деньгах сводит вас с ума.

Старик. Гарий, ты что-то хотел сказать?

Гарий Вартанович (притихший так же сразу, как и вспылил). Я просто уточнил сумму: .триста семьдесят пять рублей ушло на эти таблички.

Старик. Совершенно верно. Эту значительную сумму из нашего общего семейного бюджета мы выделили, чтобы достойно встретить восьмидесятипятилетие дорогого всем, нам человека. Если уж мы, прямые его потомки, не будем чтить его память, то что говорить обо всех остальных?

Руфат. Понятное дело.

Софья Михайловна. Стыдно даже говорить на эту тему.

Гарий Вартанович (негромко). Триста семьдесят пять рублей — это не шутка.

Эльмира. Я уверена, что таблички найдутся.

Старик. Мой отец всю свою жизнь боролся за счастье будущих поколений, то есть за наше с вами счастье, и я никогда не могу поверить, что кто-то из членов нашей семьи имеет отношение к тому, что произошло.

Я я. Это недоразумение.

Гарий Вартанович. Только не надо спешить с новым заказом.

Софья Михайловна. Неужели мы сами будем это делать?

Старик. Что?

Софья Михайловна. Развешивать таблички на каждом углу.

Старик. Если понадобится, то и сами.

Софья Михайловна. Есть решение Горсовета, пусть они и вешают... Я хочу заранее предупредить, чтобы потом не было разговоров...

Игорь Самедович. Прекрати, мама!

Софья Михайловна. Игорь не сможет принять участие.

Старик. Почему?

Игорь Самедович (резко поднявшись со своего места). Это преждевременный разговор. В свое время я выскажусь!..

Старик. Я надеюсь, что общественность поможет нам... Есть договоренность с техникумом... Но в любом случае завтра; таблички должны быть развешаны.

Софья Михайловна. Вот это я и имела в виду. Игорь чтит память своего деда не меньше других, но...

Игорь Самедович. Мама, прекрати, я тебе сказал!

Софья Михайловна. Но лезть среди бела дня на стенку и прибивать таблички ему просто неудобно.

Р у ф а т. А нам удобно?

Софья Михайловна. Руфатик, у тебя что — тоже на носу защита?

Р у ф а т. Подумаешь... Вон Яя — сто лет кандидат наук и то молчит.

Игорь Самедович. Ягуб Гасанович всегда молчит.

Я я. Прошу меня не впутывать.

Старик (поражен, с искренним недоумением вглядывается в лица членов своей семьи). Софья Михайловна, я не понимаю... что предосудительного... в том, что внук прибьет к стене табличку с названием улицы имени своего деда? Неужели это может кого-то унизить?!

Софья Михайловна (смутившись). Вы не знаете его сотрудников...

Р у ф а т (подмигивает Игорю). Сачкануть хочется, Игорек?

Игорь Самедович. Не в этом дело.

Р у ф а т (подмигивая Яе). А в чем?

Игорь Самедович. В принципе, если на то пошло.

Старик. В каком принципе?

Игорь Самедович (решительно). А то, что раз все в семье пользуются, как говорится, равными правами, то исключений быть не должно!

Старик. Ты так считаешь?

Игорь Самедович. Да. (Показывает на пустующий стул Теймура.) Кое-кто пользуется у нас особыми привилегиями, устанавливает свой режим, живет как хочет... И в результате, я убежден, от развешивания этих табличек тоже увильнет.

Р у ф а т. Не думаю.

Игорь Самедович. А я думаю!

Старик (усмехнувшись). У каждого свои минусы. Кто-то не приходит к завтраку, а кто-то припрятывает премиальные.

Игорь Самедович (растерянно). Какие премиальные?

Старик (хитро улыбаясь). Квартальные, в размере оклада.

Софья Михайловна. Это правда, Игорь?

Игорь Самедович (смутившись). Я считаю, что премию не обязательно отдавать в общий котел.

Старик. Другие отдают.

Игорь Самедович. Это неправильно.

Старик. А разве кто-то их у тебя требует?.. Не хочешь — не давай. Гарий Вартанович вообще снизил свою долю до минимума,

Гарий Вартанович. Тридцать шесть рублей, это мало?

Эльмира. Да, мало. Только питание на каждого в среднем обходится в пятьдесят рублей. А свет, а газ, а вода, а расходы по квартире, а все остальное?

Софья,Михайловна. Это бесполезный разговор, Эльмира, он ни копейки не прибавит.

Гарий Вартанович. Я ем меньше всех.

Старик (Игорю Самедовичу). Мы все знаем, сколько денег накопил наш дорогой Гарий Вартанович за свою долгую трудовую жизнь. Еще покойная моя сестра говорила, я помню: «Мой Гарий, если захочет, может из золотой посуды есть».

Софья Михайловна. А что толку!

Гарий Вартанович (испуганно). Это неправда, клянусь вам. Покойная Сона шутила.

Руфат (ухмыляясь). Ладно, ладно, нечего прибедняться. Никто на ваше золотишко не покушается.

Гарий Вартанович. Какое золото, помилуйте, я получаю семьдесят два рубля!

Софья Михайловна. А пенсия?

Гарий Вартанович (вскакивает). Пенсию я не позволю тронуть!

Старик. Успокойся, Гарий. Тебя упомянули к слову. Копи свою пенсию, никто не собирается ее у тебя отнимать.

Гарий Вартанович (волнуясь). Я, как все, даю в дом половину своей зарплаты. Получается меньше, чем у других, но я и ем меньше. Вот Софья Михайловна может подтвердить.

Софья Михайловна. Садитесь, Гарий, стыдно.

Эльмира. Кстати, едите вы, как все, нормально.

Гарий Вартанович (всплеснув руками). Это не так! Эльмира, вы же справедливая девушка.

Старик. Садись, Гарий, речь не о тебе. (Игорю Самедовичу.) Как видишь, Игорь, мы никого не принуждаем делать что-то против своего желания. Голое администрирование, волюнтаризм давно отошли в прошлое. И я как глава семьи обращаюсь к тебе, своему племяннику, сыну своего любимого младшего брата Самеда, не с приказом, а с просьбой: бог с ними, с твоими премиальными, хочешь прячь их, как Гарий Вартанович свою пенсию, но не надо голословно осуждать других и ставить под сомнение общий порядок дома. Мы все любим друг друга, и память о великом человеке, твоем деде и моем отце, который заложил основы нашей семьи, хранится в сердце каждого из нас и обязывает больше, чем о себе, печься об интересах семьи в целом. Ты прав, Теймур действительно не всегда бывает за утренним завтраком, но он писатель и работает по ночам. Разве мы можем этого не учитывать и не идти на какие-то скидки? Или предположим Рена (гладит сидящую рядом с ним Рену по волосам), наша общая любимица, мы не требуем, чтобы она пошла работать, раз не попала в институт. Наоборот, мы выделили из достаточно скромного семейного бюджета деньги на репетиторов, чтобы в будущем году она обязательно поступила в вуз. Я, может быть, повторюсь, вы все уже не раз слышали то, что я сейчас говорю. Но я не устаю повторять: мы одна семья, у нас одни общие интересы, мы стремимся, чтобы каждый имел максимально лучшие условия для жизни и работы, но надо, чтобы от этого не страдали, как говорится, семейные традиции. Мы не имеем права уронить имя человека, которому мы обязаны всем, включая наши жизни.

Р у ф а т. Понял, Игорек?

Я г у б (чуть заикаясь от волнения, Старику). Вот у меня такой вопрос: что будет со мной, если она вернется?

Старик. Мы поговорим об этом, Ягуб.

Я г у б. Спасибо. Но я должен знать...

Старик. Мы поговорим.

Софья Михайловна (Старику). Я с вами абсолютно согласна. Я хоть и не кровный родственник, но мой сын — единственный продолжатель рода, только его дети будут носить фамилию нашего дедушки, и я хочу сказать, что я горжусь этим.

Р у ф а т. У нас тоже будут дети.

Я я. Мои дети тоже внучки своего деда, и хоть у них моя фамилия, а не ваша, я прошу их оградить...

Старик. Мы поговорим, Ягуб.

Я я. Чужой человек никогда не заменит им отца.

Р у ф а т. Да успокойся ты! Даже если она вернется, то без этого типа.

Софья Михайловна. У меня другие сведения.

Старик (Яе). Я же просил тебя...

Эльмира. Я лично считаю, что Яя для своих детей и отец и мать, и раз она могла бросить своих детей, то сюда ей возврата нет.

Старик. Это не простой вопрос, Эльмира. Речь идет о мосй сестре и вашей тете. И о твоей жене, Ягуб.

Я я (почему-то заикаясь). Ка-ка-кая она жена после того, что сделала?..

Старик. Закон в таких случаях на стороне матери.

Я я. Ка-ка-кая она мать, если го-го-год не видела своих детей?

Р у ф а т (ухмыльнувшись). Любовь сильнее детей! Я я. Если она вернется с ним, где буду спать я? Старик. Не волнуйся, Ягуб. Я же сказал, мы все обдумаем и примем справедливое решение.

Софья Михайловна (Игорю, тихо). Почему ты ничего не говорил о премиальных?

Руфат (улыбаясь). А вам не понятно? (Яе.) Ничего, Яя, Если примут решение принять тетку с новым мужем назад...

Эльмира. Каким мужем? Ягуб ей развода не давал, по-моему.

Руфат. Ну неважно, с этим, к кому она сбежала. (Яе.) Будешь жить в моей комнате.

Эльмира. Не говори глупости. У тебя и так тесно.

Руфат (Эльмире). Ты-то чего волнуешься? Комната моя —» как хочу, так и решаю.

Старик. Нет, Руфат, ты не прав. Это вопрос коллективный. Мы должны исходить из интересов всей семьи в целом.

Эльмира. Так каждый начнет распоряжаться своей комнатой...

Руфат. А почему бы нет?

Софья Михайловна. Игорю Самедовичу давно полагается отдельная комната.

Руфат. За какие заслуги?

Софья Михайловна. У ученых есть право на дополнительную площадь.

Руфат. Ок пока еще не ученый. И вообще...

Игорь Самедович. Что — вообще?

Руфат (насмешливо). Право ты можешь иметь, а вот с площадью тебе придется подождать.

Игорь Самедович. Это мы еще посмотрим.

Руфат. И смотреть нечего. Пока здесь кто-нибудь не умрет, ничего не получишь.

Софья Михайловна. Руфатик, ты знаешь, как я к тебе отношусь, но это уж слишком.

Гарий Вартанович (одновременно с Софьей Михайловной). Он на меня намекает.

Руфат. Ни на кого я не намекаю, живите все хоть сто лет. Но комнату он не получит.

Софья Михайловна. Как не стыдно, Руфат!

Эльмира. А на что вы рассчитываете?

Софья М их а и л о в н а. На справедливость.

Старик. Я прошу прекратить эти унижающие всех нас споры. Нам предстоит ремонт, и так или иначе придется обсудить вопрос жилплощади. Возможно, кое-какие перемещения и будут, но пока об этом говорить рано.

Все кричат: «Какие перемещения?», «Почему мы не знаем?>, <Я против!.,»,

«Давно пора!.. Я же говорил!..», «Я никуда не перейду!..», «Перейдешь как миленький!..», «Это новость!..»

Общий гомон прерывается громким стуком в наружную дверь. Слышны крики: «Откройте!.. Рена! Ты слышишь меня?.. Почему молчишь?! Откройте!» Крики сменяются ударами ноги по двери.

Руфат вскакивает со своего места, но Старик останавливает его движением руки.

Руфат. Я ему все кости переломаю.

Софья Михайловна. Просто с ума сошел, мальчишка? Э л ь м и р а (осуждающе смотрит на Рену). Не надо было давать повод.

Гарий Вартанович. Дверь еле держится.

Игорь Самедович демонстративно уходит в свою комнату, Софья Михайловна идет за ним...

Руфат. Совсем обнаглел. Я ему сейчас...

Старик. Не надо. Меры приняты. Сейчас все прекратится. Стук и крики продолжаются.

Я я. Это любовь!

Гарий Вартанович. Но .зачем дверь ломать?! Я я. Истинное чувство неуправляемо! Э л ь м и р а. Твоя жена это продемонстрировала. Руфат (Старику). Я вчера его предупредил! А он опять... Гарий Вартанович. Дикий человек. Ру ф а т. Мальчишка. Сопляк. Я его одним ударом... Гарий Вартанович. Почему родители не вмешиваются, не понимаю...

Э л ь м и р а. Отец его одобряет, я с ним говорила.

Шум за дверью внезапно прекращается. Слышны удаляющиеся голоса.

Старик (встает). Больше это не повторится... (Рене.) Спасибо, доченька, все было очень вкусно...

Все поднимаются из-за стола. Рена начинает убирать посуду.

Эльм ир а (Рене). Видишь, чем кончилось? Довела парня.

Руфат (Старику). Его забрали, что ли?

Старик. Наверное. Я вынужден был пожаловаться участковому.

Гарий Вартанович. А возмещение материального ущерба? Пусть починит дверь!

Руфат. А заодно унитаз. Крышка опять треснула.

Я я. Что ни говорите — это любовь! (Уходит.)

Старик (Рене). Не переживай, доченька. Ты знаешь, как я тебя люблю. Но от этой семьи надо держаться подальше...

Эльмира. Я давно предупреждала. Там вся семейка такая,

Рена. Какая?

Эльмира. А ты не знаешь?

Рена. Нет.

Старик. Доченька, я же тебе все объяснил.

Эльмира. Да она лучше нас с вами все понимает.

Старик. Подожди, Эльмира.

Рена (Старику). Налить вам чаю?

Старик. Спасибо, пожалуй, еще стаканчик выпью.

Эльмира. Нельзя вам столько жидкости.

Старик (любуясь Реной, наливающей ему чай). Не могу моей доченьке отказать. Чай из ее рук для меня — мед.

Эльмира. Сами балуете ее, а потом переживаете.

Рена. Гарий Вартанович, вам налить?

Гарий Вартанович. Я вот думаю... Пожалуй, налей... Спасибо. (Лезет в карман, вытаскивает моток узкой бумажной ленты.) На тебе билетиков... (Отматывает и отрывает длинную полоску.)

Рена. Спасибо. У меня есть...

Гарий Вартанович. Ничего, ничего, подаришь кому-нибудь... Сейчас все любят кататься по морю. Каждый спасибо скажет... Эльмира,чтебе дать билетиков?

Эльмира. Мои уже все перекатались... Ну ладно, дайте несколько штук.

Гарий Вартанович (отрывая билеты). Прекрасный, отдых. Очень полезно...

Рена уходит.

С'т а р и к. Смотри, Гарий, попадешься ты с этими билетиками.

Гарий Вартанович. Ну, что вы? Это же как премия. Всем дают. Каждый контролер получает,свою долю.

Старик. Так ты ничему и не научился, Гарий. Времена переменились. А ты все такой же...

Гарий Вартанович (вдруг довольно агрессивно). Что-вы имеете в виду?

Старик. Пора бы тебе успокоиться.

Гарий Вартанович. Вы всю жизнь мне это говорите.

Старик. Да.

Гарий Вартанович. Ая могу вам то же самое сказать.

Эльмира (смотрит на часы). Вы на работу опаздываете.

Гарий Вартанович. Вы тоже.

Эльмира. За мной заедут.

Старик. Едешь по вызовам?

Эльмира. Да. (Уходит.)

Старик (тяжело). Ну, что ты можешь мне сказать, Гарий?

Г арий Вартанович. Я?

Старик. Да, ты.

Гарий Вартанович. То же самое, что и вы мне.

Старик. Как это понять, Гарий?

Гарий Вартанович. Понимайте как хотите.

Старик. Ты что, с ума сошел, Гарий?!

Гарий Вартанович. И не подумал.

Ст а р и к. Как ты смеешь вообще вести со мной подобные разговоры? Да еще при детях. Что ты можешь мне сказать?! Ты, втершийся в нашу семью, обманув мою покойную сестру! Вспомни, кто ты есть и с кем ты разговариваешь!

Гарий Вартанович. Я все помню.

Старик (свирепея). Гарий, не выводи меня из себя. Всю жизнь я тебя терпел, не доводи меня до крайностей.

Гарий Вартанович. А что вы все время м:не угрожаете? Хватит, надоело.

Старик. Надоело? Вот как ты заговорил! А когда в ногах у меня ползал, чтобы жизнь свою спасти, тогда я тебе не надоел? Люди кровь на фронтах проливали, а ты золото скупал.

Гарий Вартанович. Нашли о чем вспоминать.

Стари к. Могу еще кое о чем тебе напомнить.

Гарий Вартанович. А что толку?

С т а р и к. А то, что, прожив такую жизнь, надо помалкивать...

Гарий Вартанович. Какая разница, кто какую жизнь .прожил? Какое это имеет сейчас значение?

Старик. ...и хотя бы на старости лет успокоиться.

Гарий Вартанович. Вот именно.

Старик. Всю жизнь я боролся с такими, как ты.

Гарий Вартанович. Зачем?

Старик. А затем, что, если с вами не бороться и не уничтожать вас, как клопов и мышей, вы все сожрете. Всю жизнь ты хапал! И до войны, и во время войны, и после войны. И какой смысл? Непонятно.

Гарий Вартанович. А вы всю жизнь боролись с людьми, и я могу тоже спросить, а какой смысл? Чего вы этим добились?

Старик. Яс людьми не боролся, а за людей боролся, ты не путай. И до конца жизни буду это делать!

Гарий Вартанович. А может, хватит,?.. Может, лучше отдохнуть немного? Ведь совсем мало осталось, совсем чуть-чуть... Там ведь, дальше, уже не имеет значения, кем ты был и. назовут улицу твоим именем или не назовут, там все равно...

Старик. Между прочим, останутся после тебя деньги или не останутся, тоже никакого значения не имеет. Гарий Вартанович. Точно. Старик. Что же ты до сих пор их копишь? Гарий Вартанович. Приятно. Старик (с усмешкой). Несчастный ты человек, Гарий. Гарий Вартанович. А вы счастливый? Стар и к. Да.

Пауза.

Гарий Вартанович (тихо). Вам нравится бороться, мне копить деньги, но очень скоро мы оба умрем, неужели не чувствуете?

Старик (тоже негромко). Но пока это не произошло — я тебя последний раз предупреждаю: прекрати билетные махинации, или я вынужден буду принять меры!.. И перестань шарить по шкафам.

Гарий Вартанович. Что?!

Старик. Все варенье сожрал, теперь за орехи и миндаль принялся? Сказано же было: на праздник оставлено.

Гарий Вартанович. Это клевета!

Старик. Всю жизнь ты воровал, Гарий. Хотя бы в собственной семье этого не делай.

Гарий Вартанович (смущенно). Я немного совсем... По ночам есть хочется.

Пауза.

Старик. Что же ты не говорил?

Гарий Вартанович (потупившись). Стыдно.

Старик. Я скажу Эльмире, чтобы тебе на ночь оставляла еды.

Гарий Вартанович. Спасибо... (Встает, идет к двери, останавливается.) Только...

Старик. Не волнуйся, доплачивать тебе не придется...

Гарий Вартанович уходит.

Старик сидит за столом, затем медленно поднимается и, ссутулясь, тяжело ступает к двери. Увидев входящего Теймура, выпрямляет спину, заставляет себя улыбнуться.

Те й м у р. Доброе утро.

Старик. Доброе, доброе... Ну, как работалось? Т е й м у р. Увлеченно. (Идет к столу.) Что у нас тут пожевать?

Старик (смотрит ему вслед). Чай надо подогреть. Сейчас скажу Рене.

Т е и м у р (трогает чайник). Не надо, он вполне... Опять этот Ромео буянил?

Старик. Да.

Т е и м у р. Бедняга.

Старик (останавливаясь в дверях). Только прошу тебя, при ней такие вещи не говори.

Теймур (пожав плечами). Какая разница, скажу я что-то или нет — разве дело в этом?.. Его что, забрали?

Ст а р и к. Да. Мы достаточно долго его уговаривали.

Теймур. Надеюсь, ничего серьезного ему не грозит?

Старик. Участковый давно на него зуб точит.

Теймур. В крайнем случае получит несколько суток... Она переживает?

Старик. Очень.

Теймур (улыбнувшись). А вы?

Старик. Ты же знаешь, как я ее люблю...

Теймур. Любящие всегда причиняют друг другу страдания.

Старик. У меня не было другого выхода: это страшная семья.

Т е и м у р. Разве?

Старик. Одна мамаша чего стоит.

Теймур. Ничем не хуже отца.

Старик. В пятидесятом году он ее привязал к кровати бельевой веревкой, чтобы она никуда не могла выйти, и уехал в командировку.

Теймур. Что же она не развязалась?

Ст а р и к. А он и руки и ноги ей связал. Ни встать не могла, ни сесть.

Теймур. Хороший способ. Главное — надежный.

Старик. С ее согласия. Два дня она терпела, на третий не выдержала, крик подняла. А теперь строят из себя интеллигентов.

Теймур. Он хороший музыкант. И сын, по-моему, не без способностей.

Старик. А старший брат?

Теймур. Ничего страшного. Это называется: повышенное чувство справедливости.

Старик. И в такую семью отдать нашу дочку? Что за муж, который каждый вечер до полуночи в саксофон дудит?!

Теймур. Вы что-то имеете против саксофона?

Старик. Дело не в инструменте.

Теймур (улыбаясь). Приятно слышать. А когда-то все могло решить именно это. Бедный Пирик Рустамбеков, первый азербайджанский саксофонист, упражнялся в запертом шифоньере, чтобы соседи не услыхали...

Старик. Он дома не играет, вечно где-то шляется... И компания у него такая же...

Т е и м у р. Лабухи.

Старик. Что?

Теймур. Музыканты, говорю.

Старик. Отец его меня ненавидит.

Теймур. За что?

Старик. Чувствует мое отношение. Слишком много я о них знаю... У меня просьба — поговори с ней, она тебя уважает, успокой как-то, объясни, посоветуй что-нибудь...

Теймур. Я плохой советчик, дядя...

Старик. Она тебя послушается... (Услышав шаги, переходит на шепот.) Идет... (Покидает гостиную.)

Входит Рена.

Рена (подойдя к столу, трогает чайник). Встали?

Теймур. Давно.

Рена. Ящик с табличками на место надо поставить. Переполох из-за него с утра.

Теймур (с интересом смотрит на собеседницу). А ты знаешь, где он?

Рена. Да.

Теймур. А зачем я его брал, тоже знаешь?

Рена. Да.

Теймур. Ну-ну... Интересно... И давно ты об этом знаешь?

Рена. Да.

Теймур (озадаченно). А что именно ты знаешь?

Рена. Я вчера все слышала.

Теймур. Каким образом?

Рена. Я здесь сидела, в гостиной, когда вы пришли.

Теймур. Почему же мы тебя не увидели? Мы свечу зажигали.

Рена. Я вон там сидела. (Показывает на угол между шкафом и окном).

Теймур. А что ты там делала? Впрочем, ясно, ждала любимого. Мы, насколько помню, ничего особенного себе не позволяли. Как мы себя вели, на твой взгляд?

Рена. Нормально.

Теймур. Ты очень красноречива.

Рена. Она что, без ящика не может в окно залезть?

Теймур. Не знаю. Но с ящиком удобней.

Р е н а. А что будете делать, когда таблички унесут?

Т е и м у р. Что-нибудь придумаем. Ты лучше скажи, что ты собираешься делать?

Репа молчит.

Я понимаю, тебе, конечно, трудно принять решение. Старик действительно много для тебя сделал. И любит тебя страшно. Но благодарность не единственное чувство, которым нужно руководствоваться в жизни. Любовь это ведь тоже важная вещь... Пожалуй, самая важная. И нельзя ею жертвовать только из-за того, что боишься обидеть человека, которому чем-то обязан... Ты пойми меня... правильно. Я считаю, что ты молодец, твоя преданность нашей семье достойна уважения. Старик просто счастлив. Но люди даже против родного отца восставали во имя любви... (Помолчав.) Хотя, с другой стороны, тебе, наверное, трудней. Когда чужой человек отдает тебе столько внимания и сил, наверное, это еще больше связывает... Ты молодец. Я тебе все это говорю, потому что нечестно было бы не сказать правду, но в глубине души я тебе благодарен за твое терпение и преданность Старику. Ты для него больше, чем мы все, вместе взятые. Он всех нас любит, конечно. (С еле уловимой иронией.) По-своему, как вождь детей своего народа. Но ты его особая слабость.

Р е н а. Чай налить вам?

Т е и м у р. Спасибо. А за любимого своего не переживай. Ничего с ним не сделают. Подержат несколько дней и отпустят...

Р е н а. Ящик надо на место поставить.

Т е и м у р. Обязательно. Как твои занятия?

Р е н а. Нормально.

Т е и м у р. Прекрасное слово — нормально. Готовый ответ ш все вопросы. Как ты себя чувствуешь?

Р е н а. Нормально.

Т е и м у р. Как переносишь домашнее заключение?

Р е н а. Нормально.

Т е и м у р. Что бы еще спросить? Как относишься... ко мне?

Рена молчит.

Ну что же ты? Повторяю: как относишься ко мне?

Опять молчание.

Что ты молчишь?

Р е н а. А вы не знаете?

Т е и м у р. По-моему, нормально.

Р е на. Она вас не любит.

Пауза.

Теймур. По-моему, ты ошибаешься.

Рена. А вы ее?

Теймур. По-моему, да.

Рена. Она над вами издевается.

Теймур. С чего ты взяла?

Рена. А вы не помните, как переживали?.. Все говорили, что она с вашим товарищем живет... с этим архитектором. Уже забыли?

Теймур. Во-первых, не забыл. А во-вторых, это были слухи, болтовня... Они просто очень дружили. 'Рена. А почему она у него ночевала?

Теймур. С чего это ты решила?

Рена. Вы сами у нее спрашивали.

Теймур (поражен). Так ты не в первый раз нас подслушиваешь?

Рена. Я не подслушивала. Я здесь сидела, а вы сами приходили.

Теймур. Ну могла бы нам-то дать знать, кашлянуть...

Рена. Не хотела вас пугать.

Теймур. Она у него не ночевала. Это мне казалось. Потом выяснилось, что я ошибался.

Рена. У нее есть все, а у вас ничего.

Теймур. Поговорим о чем-нибудь другом. Она несчастный человек. Ты многого не знаешь...

Пауза.

И часто ты здесь сидишь?

Рена. Каждую ночь.

Теймур (озадаченно). Да-а...

Рена. Я все про вас знаю.

Теймур. Сочувствую.

Рена. Я вам правду говорю, она вас не любит.

Теймур. Поэтому ты должна ценить то, что есть у тебя. Может случиться так, что потом у тебя будет все, но не будет любви. А без нее очень трудно жить. Тоскливо. В том, что у меня так все сложилось, есть и моя вина тоже... Когда-то я считал, что главное для меня — моя работа, и совершил ошибку, за которую расплачиваюсь... Пойми, если любишь...

Рена. Да не люблю я его...

Теймур (растерянно). Как это?

Р е н а. Встречалась просто.

Т е и м у р. Но он-то тебя любит?

Р е н а. Детские игры все это...

Т е и м у р. Не может быть... Я с ним говорил, он тебя очень любит...

Р е н а. Ну и пусть.

Т е и м у р. Он хоть знает, как ты к нему относишься?

Р е н а. Да он меня не интересует...

Теймур. Вот так номер! А я напридумал целую историю о романтической любви... (садится) и преградах, которые ей чинят...

Р е н а. Можно я вам скажу одну вещь?

Теймур. Конечно.

Р е н а. Вы хоть и писатель, но мало что вокруг себя видите.

Теймур. Интересно...

Р е н а. Вернее, вы видите все так, как вам хочется, а не так, как на самом деле...

Теймур. У тебя факты есть какие-нибудь, или это тебе просто кажется?

Р е н а. Есть.

Теймур. Например...

Р е н а. А вы не догадываетесь?

Теймур. Нет.

Р е н а. Ну тогда я не скажу.

Теймур. Почему?

Р е н а. Смысла нет.

Теймур. А ты любишь все делать со смыслом?

Р е н а (глядя в сторону). Вы мне нравитесь.

Теймур. Я?.. Да ты что? Ты серьезно? (Вглядывается в Рену.) Ну-ка повернись...

Рена (подняв на него глаза). Что вы улыбаетесь?

Теймур. Да нет, я просто... Извини... Это так неожиданно... И давно это с тобой?

Рена. Да.

Теймур. Давно?

Рена. Уже два года.

Теймур. Вот так история! И с чего это началось?

Рена (ей не нравятся его вопросы). Не помню... А какая разница?

Теймур. Нет, просто...

Рена. Интересно?

Теймур. Ну не обижайся. Для меня это такая неожиданность. Ты должна меня понять.

Рена. Я вас понимаю.

Входит Софья Михайловна.

Софья Михайловна (Теймуру). Опять этот ящик с табличками пропал.

Т е и м у р. Неужели?

Софья Михайловна. Я лично этим очень возмущена.

Т е и м у р. Почему?

Софья Михайловна (смешавшись). Ну как... Это же 'кто-то специально делает.

Теймур. А вдруг нет?

Софья Михайловна. Я лично считаю, что специально. И не только я.

Теймур. И вас лично этот ящик очень волнует?

Софья Михайловна (решительно). Да.

Теймур. В таком случае я за вас очень рад.

Софья Михайловна. Странно вы рассуждаете. Я как член семьи не могу относиться равнодушно... Речь идет о памяти дорогого всем нам человека. Вы со мной не согласны?

Теймур. Согласен.

Софья Михайловна (с пафосом). И если надо будет, -мы завтра сами эти таблички прибьем где следует.

Теймур. Несомненно.

Софья Михайловна. Это наш долг.

Т е и м у р. Согласен.

Софья Михайловна (Рене). Руфат ушел? Рена. Все ушли.

Софья Михайловна. А мне показалось, что я слышала его голос.

Рена. Наверное, он во дворе еще...

Софья Михайловна. Да-да. (Поспешно выходит.)

Пауза.

Рена. Как вы здесь живете, не понимаю? У вас же есть возможность переехать отсюда.

Теймур. Предположим.

Рена. Вы ей говорили, что вам квартиру предлагали?

Теймур. Ну не совсем квартиру. Комнату.

Рена. Почему же отказались?

Теймур. А ты бы не отказалась?

Рена. Нет. Если бы мне было куда уйти, я бы минуты здесь ке осталась.

Т е и м у р. Почему?

Р е н а. Вы еще спрашиваете? У вас у единственного есть возможность отсюда переехать, все остальные живут потому, что вынуждены.

Теймур. Ты хочешь сказать, что если было бы куда, они сразу бы разъехались?

Р е н а. Конечно.

Теймур. Это неправда.

Р е н а. Я же говорю, вы ничего не видите вокруг.

Теймур. Милая, я только тем и занимаюсь, что наблюдаю за всем, что вокруг меня происходит.

Р е н а. Но при этом ничего не видите.

Теймур. Глупости ты говоришь.

Пауза.

Р е н а. Мне предлагает один человек выйти за него замуж. Но он мне совсем не нравится.

Теймур. Кто это?

Р е н а. Вы его не знаете.

Теймур. Молодой?

Р е н а. Вашего возраста.

Теймур. А все же, что такое у нас происходит, чего я не вижу?

Р е н а. Всякое.

Теймур. Гарий Вартанович, например, тоже имеет возможность переехать отсюда. Но не делает же этого.

Р е н а. Ему денег жалко.

Теймур. А Эльмира, а Руфат, а Старик, в конце концов? А Яя? Они тоже хотят отсюда уехать?! Ты ошибаешься! Поверь мне! Ну, конечно, какие-то неудобства всем нам приходится терпеть, действительно, у нас тесновато, но сказать, что все только и мечтают разбежаться отсюда, — это слишком! Я с этим категорически не согласен!

Р е н а. Вы по себе судите.

Теймур. А по кому же еще я должен судить? Я здесь родился, мне дорога здесь каждая вещь. Я работаю за столом, за которым писал еще мой отец, за окном растет дерево, которое я посадил, когда мне было десять лет. Я знаю на этой улице всех, от детей до стариков. И меня тоже все знают. Наш Старик меня любит, как сына. Он, конечно, чудак, но больше никого у меня нет, и я им очень дорожу. И вы все мне очень дороги...

Р е н а. И Софья Михайловна?

Теймур. Да, если на то пошло, и Софья Михайловна.

Р е н а. А ей дорог Руфат!

Теймур. В каком смысле?

Р е н а. В прямом. Она с ним живет.

Теймур. Да брось ты молоть чепуху. Она лет на пятнадцать старше его.

Р е н а. Вы тоже на пятнадцать лет старше меня. Теймур. Но между нами, слава богу, ничего нет. Ре н а. Да.

Пауза.

Теймур, Не в том смысле слава богу, что я этому рад... Не обижайся...

Р е н а. Я не обижаюсь.

Теймур. А мне казалось, что за Софьей Михайловной Гарий Вартанович приударяет... Он знает про Руфата?

Р е н а. Он ее к дедушке ревнует.

Т е и м у р. К Старику? Ну это вообще умора... Ай да Руфат!

Р е н а. Он и ко мне пристает.

Теймур. Не может быть!

Р е н а. Все время целоваться лезет.

Теймур. Вот негодяй. А Игорь?

Р е н а. Игорь нравится Эльмире.

Теймур. Какая насыщенная подпольная жизнь в этой семье, оказывается! А не придумала ты все это?

Р е н а. А вы сами понаблюдайте.

Теймур (подумав немного, качает головой). Нет, не верю.

Р е н а. Во что?

Теймур. Во все, что ты сказала. Ты заблуждаешься, по-моему.

Р е н а. В то, что вы мне нравитесь, тоже не верите?

Теймур (разводит руками). Это так неожиданно.

Р е н а. Что мне сделать, чтобы вы поверили?

Теймур. Да ничего не надо делать.

Рена. Я вас люблю. Но эта женщина вас столько обманывала, что вы уже ни во что не верите.

Теймур. Ну почему? Она же не единственная женщина в моей жизни.

Рена. Но никто ведь не любил вас по-настоящему?

Теймур (не сразу). Может быть... Ты странная девушка.

Рена (вдруг). Я не знаю, кто мои родители.

Теймур. Ну и что?

Рена. А вы можете себе представить, что совсем не знаете своих родителей? Не то что не видели их, а вообще не знаете, кто они и были ли вообще.

Теймур. Быть-то они в любом случае были... Да... странная штука человеческая жизнь. Зачем мы появляемся — чтобы снова исчезнуть?.. Пылинка, мелькнувшая в полоске света по пути из тьмы во тьму. Я часто думаю об этом. Земля — это громадное кладбище, на котором погребены все предыдущие поколения, а мы, живые, ютимся где-то на самом его краю... И очень недолго. Поэтому, независимо от того, кто были твои родители, главное пытаться прожить жизнь в соответствии со своей натурой и принципами. Больше ничего не нужно. Ну еще и немного везения, конечно. Чуточка удачи еще никому не мешала... И что бы ты ни говорила, как бы недовольна ни была, я считаю, нам с тобой повезло, что мы живем именно в таком доме, в такой семье, с такими людьми...

Р е н а. Я их всех ненавижу.

Т е и м у р. Ну что ты говоришь? Почему?

Р е н а. Всех до одного!

Т е и м у р. Ну почему? Откуда такая злость?

Взяв чайник, Рена уходит, оставив без ответа вопрос Теймура. В гостиную входит Старик.

Старик (тихо). Ну что?.. Поговорил с ней?

Т е и м у р. Поговорил...

Занавес

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

Ночь. Слабый свет дальнего ночника. Слышны осторожные шаги, сдавленный шепот. Появляются силуэты Али и Теймура.

Аля. Жжет страшно. Ободрала до крови... (Нагибается.) Точно всю ногу. А куда этот ящик делся?

Теимур. Он на месте.

Аля. Не было его.

Теймур (суховато). Он на том месте, где ему положено быть. Я звонил тебе несколько раз, чтобы предупредить.

Аля. Я не подходила к телефону. (Осматривает ногу.) Это не первое ранение, которое я сегодня получила. Он меня чуть не убил.

Теймур. За что?

Аля. Оказывается, и в мужчинах кровь бурлит, если их подогреть как следует. Я ему все сказала.

Теймур. А он не знал?

Аля. Догадывался. Это разные веши.

Теймур. Разве?

Аля (ласково). Ну не все же такие ревнивцы, как ты. (Пытается обнять его.)

Теймур (отстраняется). Это уж точно.

Аля. Что с тобой? Опять что-то наболтали?

Теймур. Ничего нового.

Аля. Слава богу.

Теймур. Но и старого достаточно.

Аля. Все вранье. Поверь. (Помолчав.) Я сказала ему, что ты единственный человек, которого я люблю и всегда любила, что жить отдельно от тебя больше не могу и не буду...

Теймур идет к окну, заглядывая в угол за шкафом.

Ты куда?.. (Идет за ним.) Что ты ищешь?

Пауза.

В конце концов он повел себя благородно.

Теймур. Отдал тебе свою квартиру?

Аля. Почти.

Теймур. И ты согласилась?

Аля. Он получит новую... А пока поживет у матери. Там большая площадь. Все-таки я в нем не ошиблась.

Теймур. А он в тебе?

Аля. Он тоже. Он же знал, что я его не люблю, я ничего не скрывала.

Теймур. Ты вообще мало что скрываешь.

Аля. Ну что ты злишься, я же для нас стараюсь.

Теймур. Спасибо.

Аля. Ну не хочешь, не надо. Снимем комнату. Может, даже ты прав: уходить надо красиво. Но он сам предложил. Честное слово. Я собрала вещи, а он говорит: «Ну куда ты пойдешь, тебе же некуда?» Он же знает, что у тебя нет квартиры.

Теймур. Он ошибается. У меня есть дом, и я никуда не собираюсь отсюда переезжать.

Аля. Ты хочешь, чтобы мы жили с тобой здесь?

Пауза.

Теймур. У нас ничего не получится.

Аля (подходит к нему, обнимает). Неправда. Если у тебя вообще что-нибудь получится в этом смысле, то только со мной.

Теймур. Может быть. Но я все же хочу сделать попытку... Появился человек, которому я очень нужен... Что ты молчишь?

А л я. Я слушаю.

Теймур. Ты когда-нибудь видела нашу Рену?

Аля. Эту... из детдома?

Т е и м у р. Да.

Аля. Ты столько о них всех рассказывал, что я ее вполне себе представляю. Сколько ей лет?

Т е и м у р. Восемнадцать. (Помолчав.) Оказывается, она меня любит.

Аля. Как ты это определил?

Т е и м у р. Сегодня она сама мне об этом сказала.

Аля. Понятно. А почему именно сегодня?

Т е и м у р. Я сам завел с ней разговор... В нее тут влюблен один...

Аля. Ты рассказывал...

Т ей м у р. Старик попросил поговорить с ней... И все выяснилось...

Аля. И этого достаточно, чтобы ты меня бросил?

Т е им у р. Тут совсем другое.

Аля. Она тебе нравится?

Т е и м у р. Это не имеет особого значения... Она приятна мне, конечно. Но дело совсем в другом. Я ей нужен. Ты не представляешь, что с этим человеком... с ней творится. Это что-то страшное... Озлобленность, ненависть к людям, среди которых живет... И все так глубоко упрятано...

Ал я. А что она сказала тебе обо мне?

Т е и м у р. Она слышала разговор о нашем друге архитекторе.

А л я. И что?

Т е и м у р. Ничего. Просто напомнила мне об этом разговоре.

Аля. Она что, подслушивала нас?

Т е и м у р. Не знаю!

Аля. Чудная девушка.

Слышны чьи-то шаги, голос Старика.

Т е и м у р (Але). Тихо, сюда идут. (Взяв ее за руку, отходит с ней в угол между шкафом и окном.)

Входит Старик, за ним — Софья Михайловна, оба в халатах, разговаривают шепотом.

Старик. Я же просил вас не подымать этот вопрос!

Софья Михайловна (шепотом). Я не выдержала. Я так волнуюсь... Игорь весь издергался.

Старик. Пусть не волнуется. Будет у него отдельная комната. Только не надо опережать события. Потерпите еще немного.

Софья Михайловна. Я так вам благодарна.

С т а р и к. Не за что... Это мой долг.

Софья Михайловна. А если вернется жена Ягуба?

Старик. Если Халида вернется, она будет жить с Ягубом.

Софья Михайловна. Откуда же появится комната?

Старик. Это мое дело.

Софья Михайловна. Простите меня. Но реальность такова...

Старик (перебивает). Я когда-нибудь вас обманывал, Софья Михайловна?

Софья Михайловна. Нет, что вы... Я не это имею в виду. Но мне известны возможности нашей квартиры. Только три человека имеют отдельные комнаты: Теймур, Руфат и Гарий. И никто из них не собирается их освободить.

Старик. Есть еще один человек, занимающий отдельную комнату.

Софья Михайловна (неуверенно). Вы имеете в виду себя?

Старик. Да.

Софья Михайловна. Ну что вы! Ни я, ни Игорь никогда на это не пойдем!

Старик. Я перейду жить к Руфату.

Софья Михайловна. Как?!..

Старик. Другого способа дать Игорю комнату нет. Эльмира и Рена и так вдвоем, к ним вам перейти невозможно. А Руфату отдельная комната явно не на пользу, что же касается меня, то я вполне умещусь на его диване. Игорю отдельная комната сейчас гораздо больше необходима, чем мне. Он способный человек. Я хочу, чтобы он имел возможность спокойно работать...

Софья Михайловна, нагнувшись, ищет в темноте руку Старика.

Что вы делаете? Не смейте этого делать!

Софья Михайловна. Я должна вас поблагодарить, должна! Спасибо... Игорь для меня — все.

Старик. Я знаю. Какие у вас новости?

Софья Михайловна. Эльмира купила восемь лампочек, а в тетрадь занесла только три... Гарий опять лазил в буфет... Теймур и Рена утром очень долго говорили о чем-то...

Старик. Это я его попросил. Про ящик ничего нового нет?

Софья Михайловна. Ничего. Лежит, будто никто его и не трогал.

Старик. Странная история. (Вытаскивает из кармана халата плоский продолговатый предмет. Протягивает Софье Михайловне.)

Софья Михайловна. Я видела.

Старик. Нравится?

Софья Михайловна. Очень. И цвет приятный и шрифт.

Старик. Неужели кто-то может шутить с такими вещами! Я весь день об этом думаю, просто сердце разрывается.

Софья Михайловна. Не знаю что и сказать.

Старик. Я не могу поверить, что кто-то из нашей семьи хотел сорвать завтрашнее мероприятие.

Софья Михайловна. Я тоже так считаю.

Старик. Я уже старый человек, Софа. Мне ничего не нужно. Я хочу только одного, чтобы дети выросли настоящими людьми, уважающими себя и семейные традиции, чтобы они были достойны своего деда.

Софья Михайловна. В. первую очередь это относится к Игорю Самедовичу. Вы согласны? Все же он единственный внук по мужской линии... Носитель фамилии.

Старик. Да. Но вы знаете, эта девочка...^Я понимаю, что к вашим словам это не имеет отношения. Вы абсолютно правы... Я рад, что есть Игорь. Представляю, как был бы счастлив Самед, если бы дожил до сегодняшнего дня...

С о ф ь,я Михайловна. Я каждый день об этом думаю.

Старик. Они все мне как родные дети..

Софья Михайловна. Это так и есть.

Старик. Но эта девочка... Странная вещь, Софа: с каждым годом я привязываюсь к ней все сильнее и сильнее. Казалось бы, чужой ребенок, но столько нежности, "внимания. И не •только ко мне одному...

Софья Михайловна. Ничего плохого - не могу о ней сказать.

Старик. Она чтит традиции нашей семьи не меньше, чем мы. Если не больше. Я часто беседую с ней. Если бы вы знали, сколько любви и уважения в ней к каждому из нас. И я успокаиваюсь. Я понимаю, что наше будущее в надежных руках.

Софья Михайловна. Ничего плохого о ней сказать не могу.

Старик. Я очень переживаю из-за этой истории с соседским мальчишкой. Но у меня не было другого выхода. Он ей не пара. Вы согласны?

Софья Михайловна. Несомненно.

Старик. Я думаю, что она меня простит.

Софья Михайловна. Она должна быть благодарна вам.

Старик. Как все сложно, Софа! Как все сложно! Софья Михайловна. На вас такая нагрузка. Как вы только выдерживаете!

Старик. Мне ничего не нужно. Лишь бы сохранить семью, лишь бы все шло как есть! Вы меня понимаете, Софа?

Софья Михайловна. Ну, конечно, дорогой мой. На меня вы можете рассчитывать. И на Игоря тоже.

Старик. Я рад, что у него будет комната.

Софья Михайловна. Спасибо.

Старик. Спокойной ночи.

Софья Михайловна. Спокойной ночи. А Руфат согласится?

Старик. Руфат очень предан интересам семьи.

Софья Михайловна. Зарядку он может делать в моей

комнате.

Старик. Все утрясется, Софа. Главное — не поддаваться эгоизму. Эгоизм все разрушает.

Софья Михайловна. Я Игорю все время об этом говорю.

Старик. Спокойной ночи.

Софья Михайловна. Спокойной ночи...

Уходят.

Аля. Монолитность семьи поддерживается взаимной слежкой и перераспределением благ?

Т е и м у р. Это все, что ты поняла из их разговора?

А л я. И это тоже. .

Т е и м у р. Бедный Старик.

Аля. Тебя не удивляет, что вы с ним так расходитесь во взглядах на эту девочку?

Т е и м у р. До сегодняшнего дня я думал о ней так же, как и он.

Аля. Кого-то из вас она сильно обманывает.

Т е и м у р. Сегодня она сказала мне правду.

Аля. Мы пойдем к тебе?

Т е и м у р. Нет. Прости меня... Но...

Аля. Не надо оправдываться. Мне уйти?

Т е и м у р. Я провожу тебя.

Аля. Не надо.

Т е и м у р. Ну не пойдешь же ты одна ночью?

Аля. Пойду. Надо привыкать. Теперь мне многое придется делать одной.

Т е и м у р. Ты не вернешься к нему?

Аля. Нет.

Т е и м у р. Прости, что так получилось.

Аля. Это все, что ты можешь мне сказать?

Т е и м у р. Я ей очень нужен, поверь... Может быть, я совершаю ошибку. Но мне кажется, я наконец нашел себе применение, точку приложения усилий. Я не считаю себя идеальным человеком, но кое-чему я могу ее научить. Я должен это сделать, если я порядочный человек. В мире существует баланс добра и зла. И, не делая хорошего, имея такую возможность, мы рискуем нарушить этот баланс. И тогда всем будет плохо.

Аля (с усмешкой). А если кому-то плохо и при ненарушенном балансе?

Т е и м у р. Надо терпеть и не озлобляться.

Аля. Ты это серьезно?

Т е и м у р. В каком смысле?

А л я. В прямом. О каком балансе ты говоришь? Ты, который, как проклятый, сидишь за своим письменным столом день и ночь. И пишешь, пишешь, пишешь... Но что-то я не вижу твоих книг на прилавках магазинов. А тем временем бездари издают тома за томами... Единственная женщина, которую ты любил и любишь до сих пор, что бы ты сейчас ни утверждал, предпочла тебе другого только потому, что тот имел все: должность, деньги, квартиру, дачу, а у тебя ничего не было, нет и не будет. Друзья пальцем не хотят пошевелить, чтобы помочь тебе, а ведь вы каждый раз, встречаясь, клянетесь в любви и дружбе,,. Это и есть твой баланс?!.. А ваша семья, которую ты так чтишь, — ее ведь нет. Чужие друг другу люди, национальности даже разные, неизвестно — кто кому кем приходится.

Т е и м у р. Почему неизвестно? Старик — брат моей матери, Гарий Вартанович — муж покойной тетки, Руфат и Эльмира— двоюродные...

Аля (перебивает). Я не в этом смысле. Конечно, вы — родственники... Но этого недостаточно, чтобы стать семьей... То, что вы живете под одной крышей, еще ничего не значит... Сейчас даже дети не живут с родителями... А у вас вообще ничего общего. Старик боится остаться один и поэтому цепляется за вас всеми способами; его еще понять можно. Другие просто живут как живется, ни о чем не думая. Но ты... ты же все видишь и все понимаешь... А теперь еще эта девчонка возникла! С чего ты решил, что нужен ей?! И чему ты собираешься ее научить? Терпению? Этому научить невозможно. А чем еще ты можешь ей помочь?

Т е и м у р. Она любит меня.

Аля. Ну и что? Я тоже тебя люблю. Очень ты мне помог? Да тебе самому нужна помощь, если на то пошло. Неужели ты не понимаешь? Раскрой пошире глазки и оглянись вокруг, милый, посмотри, что творится. Кому нужен твой стоицизм? Тебе; тридцать пять лет, а ты еле на хлеб себе зарабатываешь. А когда к тебе пришла женщина, которую ты любил всю жизнь, ты отказываешься от нее, потому что, видите ли, именно в этот момент решил кому-то помочь!.. Бред какой-то...

Т е и м у р. Извини.

Пауза.

Аля. Ты с ума сошел. (Обнимает Теймура, заглядывает а глаза.) Ну как ты можешь? Из-за какой-то девчонки... Я виновата перед тобой, но ты же простил меня. Или нет?.. Ну скажи правду? Неужели ты врал тогда?

Т е и м у р. Нет.

Аля. Лишь бы ты не таил злобу. Ты меня любишь, я знаю. В этом я не сомневаюсь. И лучше, чем со мной, тебе ни с кем не будет... (Целует его в глаза, лоб, щеки.) Мой любимый, родной... Я на все согласна. Только не гони меня. Я все стерплю. Теперь моя очередь прощать. Скажи, что любишь меня... Прошу... Ну, скажи... (Напряженно вглядывается в глаза Теймура.) Ну ладно, можешь не говорить... Я и так вижу... по глазам. Родной мой. Я очень тебя люблю. Это не слова. Ты мне веришь?.. Ты же знаешь, что я не вру. Я никогда тебе не врала. Было разное, но лжи никогда не было. И ты тоже должен говорить мне правду, какой бы страшной она ни оказалась. Ты же не любишь эту девчонку. Ты просто хочешь ей помочь. Ты ей нужен, я согласна, ей необходима поддержка... Но ты же не женишься на ней из-за этого? Просто нелепо... такая разница в возрасте... И вообще.,, Ну скажи.

Т е и м у р. Я не знаю.

А л я. Неужели это возможно? Ты можешь на ней жениться?

Т е и м у р. Я сказал тебе все, что знаю.

Аля. Ты сказал, что она тебе безразлична.

Т е и м у р. Я этого не говорил.

Аля. Она тебе нравится?

Т е и м у р. Не знаю.

Пауза.

Аля. Ты мне мстишь.

Т е и м у р. За что?

А л я. Я тебя хорошо знаю. Ты не смог от меня уйти, не смог бросить, терпел все, что я вытворяла. А чтобы оправдаться в собственных глазах, сделал вид, что благородно простил. Прикрыл этим собственную слабость. Соврал и себе и мне. Сыграл в благородство, а на самом деле затаил обиду. И теперь, через столько лет, выждал подходящий момент и нанес ответный удар.

Теймур. Глупости ты говоришь.

Аля. Я тогда еще подумала: ну не может этого быть! Не может человек простить такое! Не святой же он. Теперь все ясно — это была поза. Тебе в любой ситуации надо выглядеть благородным. Даже когда делаешь подлость. Ты думаешь, я сейчас тебя не раскусила? Этот твой ход с девчонкой, которая столько лет жила у тебя под боком? Да я тебя насквозь вижу!' Хочешь от меня отделаться и выдумал эту историю со спасением? Хоть бы сочинил что-нибудь поубедительней. Конечно, с такой дурой, как я, можно не очень стараться — привык, что я верю любым твоим бредням. Дура несчастная, кретинка, столько лет жизни угробила на этого позера. (Передразнивает.) «Это нельзя, то нельзя, это неблагородно, то непорядочно, надо быть выше, не поддаваться соблазнам». А все, чтобы прикрыть свою слабость, свое неумение жить, неудачник несчастный! «Моя семья,, я здесь вырос! Я им нужен!» Шайка врунов — твоя семья, каждый думает только о себе, терпеть друга друга не можете, врете по любому поводу, а каждую минуту клянетесь в любви и преданности... А твоя писанина?! Тоже мне гений! Брюки не на что купить, латаные-перелатаные, а что-нибудь нормальное, за что деньги платят, написать не в состоянии. Здоровый мужик, не стыдно тебе на рубль в день жить? Ничтожество...

Пауза.

Т е и м у р. Ты все сказала?

Аля. Да.

Т е и м у р. Проводить тебя?

Аля. Опять поза. Даже в этой ситуации ты умудряешься смотреть на себя со стороны.

Т ей м у р. Когда имеешь дело с такой... (сдерживает себя) как ты, это — единственный способ остаться человеком.

Ал я. Что ты еще скажешь?

Т е и м у р. Я бы сказал... если бы не был позером.

А л я. А ты хоть раз сделай попытку выйти из образа.

Т е и м у р. Зачем?.. Если ты за столько лет ничего не поняла, бессмысленно произносить какие-то слова сейчас... Что же касается моей семьи, то ближе, чем люди, живущие в этом дом?, у меня никого нет. (Помолчав.) Хотя и эти достаточно далеки....

А л я. И все же ты объясни, почему меняешь меня на эту девчонку? Наши отношения...

Теймур (перебив). Наши отношения — использованная салфетка, к которой трудно притронуться, если осталась хоть капля брезгливости...

Аля (не сразу). Наконец высказался... Что же ты раньше молчал, раз такой брезгливый?.. Появилась новая салфетка? Но учти, они ведь бывают и бумажные... Одноразового употребления.

Теймур. Тебе не кажется, что мы уже достаточно сказали друг другу. Может, хватит?

Ал я. Ты прав. (Направляется к двери; на пороге останавливается.) Не обращай внимания на мою болтовню — это от злости. Возможно, она действительно то, что тебе нужно. (Выходит.)

Теймур неподвижен, затем идет к двери, запирает ее и уходит к себе. Появляется Рена. Она в длинной ночной рубашке. Медленно, словно обдумывая что-то, ходит по комнате. Замечает оставленный на столе Стариком продолговатый предмет — это уличная табличка.

Рена (берет табличку в руки, читает). «Улица имени Мухтара Каспийского». (Громче.) «Улица имени Мухтара Каспийского». (Еще громче.) «Улица имени Мухтара Каспийского». (Опустив руку с табличкой, вдруг начинает плакать. Пытается сдержать себя, но это ей не удается. Уходит.)

Светает. В гостиной за столом вся семья, кроме Теймура и Рены. Старик просматривает подготовленные Эльмирой счета, остальные едят.

Р у ф а т. Я потом еще недели две туда ходил. Искал, расспрашивал. Исчезли! Как не было.

Я я (возбужденно). Со мной тоже история случилась. Прямо здесь. У нас в парадном. Дней пять назад. Темно было, опять лампочка перегорела.

Э л ь м и р а. Но .почему-то это никого не волнует!

Софья Михайловна. Очень даже волнует.

Эльмира. Как будто мне больше других нужно. Я по вечерам вообще никуда не хожу.

Р у ф а т (Яе). Давай, валяй дальше,

Я я. Странное дело. Только я ступил на лестницу, смотрю — дверь внизу открывается и он выходит мне навстречу.

Игорь С а м е д о в и ч. Кто?

Я я. Откуда я знаю? Какой-то тип. Одновременно со мной. Я, значит, сверху, а он — снизу. Страшное дело. Но я не растерялся и сразу на него бросился. Не дал опомниться. Он как закричит и — деру! Понял, что лучше со мной не связываться!

Ру ф а т (насмешливо). Это уж точно! А что слышно насчет жены? Я уже тебе диванчик приготовил.

Я я (испуганно). Ты думаешь, она с ним вернется?

Руфат. Тебе лучше знать. А как дети?

Я я. Ничего. Бабушка не жалуется.

Э л ь м и р а (решительно). Пора их домой вернуть.

Я я. А вдруг она с этим... заявится? Я не хочу, чтобы дети с ним столкнулись.

Софья Михайловна. Она прекрасно выглядит.

Я я. Где вы ее видели?

Софья Михайловна. Случайно. На бульваре.

Гарий Вартанович. Я тоже видел. На катере катались.

Я я (с надеждой). Одна?

Гарий Вартанович. Вдвоем.

Я я (Эльмире). А ты хочешь, чтобы я детей привел?

Э л ь м и р а. Не думаю, чтобы она сюда явилась.

Я я. От нее всего можно ожидать.

Гарий Вартанович (пристально глядя на Софью Михайловну). Это любовь. Истинную любовь ничто не остановит., никакие соображения!

Софья Михайловна (игриво покосившись на Руфата). Ах, бросьте, Гарий. Кто сейчас способен на поступки?!

Гарий Вартанович. Смотря что под этим понимать!

Игорь Самедович (резко поднявшись). Ну, мы идем за этими лестницами или нет? Мне работать надо!

Р у ф а т. Сегодня, по-моему, выходной.

Софья Михайловна. В науке нет выходных, Руфатик.

Игорь Самедович. Напрасно стараешься, мама, он все равно ничего не поймет.

Руфат (насмешливо). Где уж нам...

Игорь Самедович. Когда-нибудь ты узнаешь, с кем сидел за одним столом, но поздно будет.

Руфат (с иронией). Ой-ой-ой.

Старик (Эльмире). Опять перерасход.

Э л ь м и р а. Небольшой. Я купила три лампочки.

Старик. Восемь.

Э л ь м и р а. Что?

Старик. Ты купила восемь лампочек. Из денег на питание.. Три записаны в тетрадь, а остальные...

Э л ь м и р а. Опять кто-то донес! (Оглядывает всех,) Я что, для себя стараюсь? Вы же в темноте сидите!

Старик (строго Эльмире). Еще один такой случай — и я вынужден буду отстранить тебя от ведения хозяйства.

Софья Михаил.овна. Я предлагаю делать это по очереди.

Э л ь м и р а. Пожалуйста. Очень мне нужно!

Софья Михайловна. Напрасно ты обижаешься. Мне тоже это не нужно. Но для нашей семьи я готова сделать все, что в моих силах... Я пожилой человек и многое в жизни видела, но такой семьи, как у нас, ни у кого нет. И мы должны быть благодарны человеку, который изо дня в день о нас заботится а старается, чтобы мы жили все лучше и лучше... И обязаны отвечать на эту заботу любовью к нашей семье и дорогому нам всем человеку. (Старику.) Я уверена, что выражаю общее мнение. (Оглядывает по одному всех сидящих за столом.)

Руфат. Какой может быть разговор?! У нас отличная семья.

Гарий Вартанович. Несомненно.

Софья'Михайловна. А главное — это то, что мы все абсолютно равны. Никаких преимуществ друг перед другом.

Старик (Эльмире). Почему ты не проводила Рену назад? Подождала бы, когда кончится урок, и вместе вернулись бы.

Эльмира. Яна базаре была, пока она занималась, ничего с ней не случится. Он же в милиции.

Игорь Самедович. По-моему, не только Рена отсутствует.

Софья Михайловна. Прекрати, Игорь.

И г о ь Самедович. Ничего особенного я не говорю, но разве справедливо, что кто-то имеет отдельную комнату, встает, когда ему хочется, уклоняется от общих обязанностей в то время, как все остальные должны неукоснительно следовать принятым нормам. Непонятно, какими способами люди добиваются себе таких привилегий.

Софья Михайловна. Игорь, прошу тебя, замолчи.

Старик (словно не слыша Игоря, Руфату). Пора идти в подвал за лестницами.

Руфат. Сколько их штук?

Старик. Пять. Мы все тебе поможем.

Руфат. Да мне никто не нужен! Я сам перетаскаю.

Гарий Вартанович. Молодец, Руфат! Рабочий класс

никогда не подведет!

Игорь Самедович. Наука тоже готова внести свою лепту. Но я за справедливость. (Яе.) Я прав, Ягуб Гасанович?

Я я. Прошу меня не впутывать.

Игорь Самедович (Яе). Что вы всего боитесь, я понять не могу? Из-за таких, как вы, и возникает пренебрежение к интеллигенции.

Я я. Вы еще очень молоды, Игорь.

С т а р и к. Гарий, ты тоже пойди с ними.

Гарий Вартанович. Но мне ведь запрещено поднимать тяжести.

Старик. Воровать тоже запрещено, но это же тебя не останавливает? (Руфату.) Пусть пойдет с вами. Может понадобиться. Ровно в десять представители райисполкома ждут нас на месте с лестницами и табличками.

Руф а т (встает). Интеллигенты и инвалиды, за мной!

Игорь Самедович (под нос). Сам ты инвалид... Хромой на голову...

Руфат идет к двери, за ним гуськом тянутся Яя, Игорь Самедович, Гарий Вартанович. Уходят.

Софья Михайловна (заискивающе). Может быть, и нам, женщинам, пойти?

Эльмира (встает, Софье Михайловне). Я у себя, надумаете принять дела, я готова. (Уходит.)

Софья Михайловна (Старику). Обиделась. Я выполняю свой долг. Не правда ли?

Старик. Что-то твой Игорь перегибает с этой своей борьбой за равноправие.

Софья Михайловна. Это просто глупая болтовня я ничего больше.

С т~а р и к. Пора ее прекратить. Сейчас не та ситуация.

Софья Михайловна (встает). Больше это не повторится, обещаю вам. Как с Эльмирой? Принять дела?

Старик. Оставь человека в покое. Она добросовестно исполняет свои обязанности.

Софья Михайловна. А лампочки?

Старик. Экономия — отличная вещь, Софа, но всему есть предел: темнота еще никого до хорошего не доводила. Вот Яя уже на людей начал бросаться.

Софья Михайловна. Я могу уйти?

Старик. Да.

Довольно долго он сидит за столом.

Негромкий стук в наружную дверь заставляет его подняться и выйти в переднюю. Возвращается с Соседкой, женщиной со следами былой красоты. Она очень взволнована.

Старик (сухо). Только говорите тихо.

Соседка. Да, конечно... Извините. Но вы должны меня «опять. Мне трудно говорить спокойно. После того, что произошло! Бедный мальчик!..

Старик. Мальчик, как вы его называете, попал в милицию «о своей вине.

С о с е д к а. Не будем выяснять, кто в чем виноват. Если вы не напишите, что не имеете к нему претензий, ему дадут пять суток.

Старик. Но я имею претензии.

Соседка. По какому праву, я понять не могу? Только потому, что вы нас не любите... И что плохого мы вам сделали в конце концов?

Старик. Вы что, не слышали, как он вламывался к нам каждое утро?

Соседка. Его довели до этого.

Старик. Вы губите своих детей тем, что защищаете их, даже когда они виноваты.

Соседка. Я его не защищаю. Он виноват, конечно. Но Рена, как только узнала, что он мне все рассказал, не хочет его видеть. Мне неудобно об этом говорить, девочка она неплохая, но ему надо консерваторию закончить, всего год остался, а она ждать не хочет... У меня был с ним откровенный разговор: она требует, чтобы он все бросил и уехал с ней...

Старик. Куда?

Соседка. Куда угодно. Ей все равно. Лишь бы уехать из дома. Категорическое условие поставила.

Старик. Это ложь!

Соседка. Он мне никогда не врет. Поверьте, у нас очень откровенные отношения, ему нет необходимости что-то от меня скрывать. И я и отец всегда старались быть ему товарищами и но возможности ни в чем его не ограничиваем.

Старик. А соседи пожинают плоды.

Соседка. Я же вам объяснила. Он буквально голову потерял. Отец его в молодости такой же был...

Старик (с усмешкой). Я помню.

Соседка. Поверьте, он неплохой мальчик. Дайте им возможность встретиться — все станет на свои места. Он так жалеет, что поделился со мной. Если бы не консерватория, он бы уехал с ней... Можно, я поговорю с Реной?

Старик. Нет.

Соседка. Прошу вас.

Старик. Ая прошу вас уйти.

Соседка (опустив голову, идет, к двери. Останавливается). Я знаю, за что вы нас не любите. Но при чем тут дети? Дайте им самим разобраться. Да, мы живем иначе... Но это наше дело: кто к нам ходит, как мы проводим время и как строим отношения с людьми. Это наше право...

Старик. А мое право — держаться от вас подальше.

Соседка. Но не надо навязывать свою точку зрения детям.

Старик. Это тоже мое право.

Соседка. Ошибаетесь.

Старик. Прошу вас уйти.

Соседка. Я пришла сюда не по своему желанию. Я была вынуждена. Из-за сына. Мне неприятно с вами разговаривать, но, прежде чем уйти, я все же скажу, что думаю... Вас никто не любит. Если бы вы знали, что говорят о вас члены вашей собственной семьи, какими словами вас ругают!.. И Руфат, и Софья Михайловна, и другие. По любому поводу. Я могу... я могу при них это сказать, если не верите...

Пауза. Входит Т е й м у р с перекинутым через плечо полотенцем.

Старик тяжело опускается на стул.

Теймур. Доброе утро.

Соседка. Доброе. (Уходит.)

Старик (Теймуру). Там лекарство, на буфете...

Теймур поспешно разбавляет микстуру водой и подает Старику.

Это правда? Они меня... ругают? (Вглядывается в лицо склонившегося над ним Теймура.)

Теймур. Кто?

Старик. Так она сказала... Я думал, сердце разорвется. Это предательство. Все всегда были довольны. Руфат, Софья Михайловна... Про кого угодно я мог подумать. Обсуждать на людях то, что происходит в твоем доме, в твоей семье! И с кем?! С людьми, ненавидящими нас уже за одно то, что мы живем не так, как они, избегаем с ними общения именно потому, что им не нравятся наши порядки, наша дружба, наша любовь друг к другу... Неужели я ошибаюсь, Теймур? Неужели все мои старания никому не нужны? Разве плохо, что мы живем одной семьей? Разве лучше, если бы каждый сидел в своей комнате, занимался своими делами и думал бы только о себе? Ты не представляешь, что мне наговорила эта женщина! Я понимаю — это клевета. Никогда не поверю, чтобы Рена себе такое позволила. Но что я мог ответить?.. Ведь действительно она ходила к ним, несмотря на все мои запреты. Сколько я просил ее держаться от них подальше! Это страшные люди — мало того что они своих детей растлили отсутствием элементарной дисциплины, вседозволенностью, теперь им нужно доказать, что во всем виновата наша девочка...

Теймур. Не надо так волноваться, прошу вас... Вам нельзя.

Старик. Мне умереть хочется... Все, что я знал, все, во что верил, я вложил в эту девочку. Она для меня не просто ребенок, Теймур. Это наше будущее. Будущее нашей семьи... Пойми... Я всех вас люблю. Но она единственная, кто жила со мной всю жизнь, с пеленок, с колыбели... И в результате услышать такое... Неужели ты не понимаешь?

Теймур. Понимаю.

Старик. И еще в такой день!

Теймур. Может, отложим...

Старик. Ни в коем случае! В десять нас ждут представители райисполкома. Сегодня же надо развесить таблички на всей улице. Уже начались нежелательные разговоры.

Теймур. Какие?

Старик. Таблички заказаны за наличные деньги. А это нарушение.

Теймур. Но по перечислению мы бы еще пять лет их ждали.

Старик. В том-то и дело. Поэтому надо сегодня же с этим покончить. Это наш долг. Как жаль, что ты не знал своего деда, Теймур. Это был великий человек! Ты еще напишешь о нем книгу, я уверен в этом. Дай мне еще воды, пожалуйста.

Теймур (наливая воду в стакан). А где все наши?

Старик. Пошли в подвал за лестницами. Рена у педагога... Эльмира и Софья Михайловна дома... (Помолчав.) У меня к тебе просьба, не говори никому об этом разговоре.

Теймур. Конечно.

Старик. И еще я давно хотел тебя попросить. Я понимаю, ты допоздна работаешь, но возникают всякие разговоры. Я очень прошу, ради меня, старайся не очень опаздывать на завтрак.

Теймур. Опять этот Игорь выступал?

Старик. Да.

Теймур. Идиот.

Старик. Не надо так. Он тоже много работает. Я уверен, что он, как и ты, многого добьется. С вами я связываю большие надежды. Вы — гордость, нашей семьи.

Слышны голоса, входят Руфат, Игорь и Я я.

Старик (устало). А где Гарий?

Руфат. Исчез куда-то. Да он и не нужен был.

Старик. Принесли?

Руфат. Конечно. Полный порядок!

Старик (пытается встать). Надо поровну распределить таблички, каждый получит по сорок штук под личную ответственность. (Ноги не держат его.)

Руфат. Долю Гария Вартановича я беру на себя.

Старик. Каждый получит сорок табличек. И собственноручно их прибьет.

Теймур (Руфату). Можно тебя на минутку? (Отходит к окну.)

Руфат (охотно следует за ним). Слушаю вас, товарищ писатель.

Т е и м у р (негромко). Если ты, скотина, еще раз пристанешь к Рене, я тебе башку проломлю.

Руфат. Что?

Т е и м у р. Что слышал. Культурист безмозглый. Ты думаешь, что делаешь? Мало тебе Софьи Михайловны, кобель несчастный?

Руфат (шепотом). А ты откуда знаешь?

Т е и м у р. Не твое дело.

Руфат. Да она сама ко мне лезла.

Т е и м у р. Кто?

Руфат (все так же шепотом). Она... о ком ты говоришь! Честное слово. Я что, не понимаю?.. Еле из комнаты выгонял. Зачем она мне нужна? Можешь у Софьи Михайловны спросить, Она видела.

Т е и м у р. Что видела?

Руфат. Как она меня умоляла уехать отсюда. Житья не было. Каждую ночь приходила... Как кошка влюблена была, чуть с Софьей Михайловной не подралась. Поймала ее у меня. Еле растащил их. Клянусь.

Т е и м у р (сдерживая крик). Перестань врать! Что за подлая привычка клеветать на людей, чтобы оправдаться! Совесть же должна быть какая-то! Напакостил, а теперь на нее все валишь?

Руфат. Я не валю. Точно...

Т е и м у р. Замолчи! Замолчи, или я тебя! (Замахивается.),

Старик. Руфат, принеси ящик с табличками.

Руфат. Сейчас. (Уходит.)

Появляется Гари и Вартанович.

Гарий Вартанович (бодро). Отличные лестницы! Как новые! (Яе.) Жену твою видел.

Я я. Где?

Гарий Вартанович. Тут, недалеко.

Я я (в ужасе). Сюда идет?

Гарий Вартанович. Не знаю.

От неожиданного известия Яя начинает метаться по комнате.

Игорь Самедович. (Старику, косясь на Теймура)..Надеюсь, на этот раз все члены семьи примут участие в семейном мероприятии?

Я я. Что делать? Что делать? Что делать?

Софья Михайловна (появившись в дверях). В чем дело? Что случилось?

Руфат вносит ящик. Обойдя Теймура, ставит ящик перед Стариком. Яя продолжает носиться по комнате. Гарий Вартанович вытаскивает из ящика одну табличку, разглядывает.

Софья Михайловна (следуя за Яей). Что с вами? Что произошло?

Игорь Самедович. Видимо, я так и не получу ответа на интересующий меня вопрос.

Гарий Вартанович (кладя табличку на место). Цены немыслимые! Ерунда — а какие деньги содрали!

Старик (нагибается к ящику, вытаскивает несколько табличек, начинает считать). Раз, два, три, четыре...

Руфат подходит к Теймуру, сует ему в руку какую-то тщательно сложенную бумажку.

Т е й м у р. Что это?

Руфат. Записка... Почитай.

Т е й м у р (отталкивая от себя руку с бумажкой). Какая еще записка?..

Руфат (разворачивая бумажку, шепотом). От нее. На... смотри... Видишь? (Подносит бумажку к самому лицу Теймура, тот нехотя читает.) А ты не верил... Прохода не давала.

Т е й м у р. Это не ее почерк.

Руфат. Конспирация.

Т е й м у р. И подписи нет.

Руфат. Еще чего!

Софья Михайловна (Яе). Вы можете остановиться хоть на секунду?

Я я. Нет, не могу.

Старик продолжает отсчитывать таблички. Стоящий рядом Гарий Вартанович вдруг начинает шевелить губами, машинально и он вовлекается в процесс счета. Игорь Самедович, гордо скрестив руки на груди, ждет ответа на давно волнующий его вопрос: будет Теймур вешать таблички или нет?

Руфат (продолжая указывать Теймуру на записку). Мне не веришь, спроси у Софы. Она видела... Т е й м у р (растерянно и зло). Что?

Руфат. Как Рена мне ее дала.

Вырвав бумажку из рук Руфата, Теймур направляется к Софье Михайловне, которая продолжает преследовать Яя... С шумом распахивается дверь в гостиную, появляется Эльмира. Вид у нее ошарашенный.

Эльмира. Нет вещей! Пропали все вещи!

Софья Михайловна. Какие вещи?

Э л ь м и р а. Платья, пальто, чемодан. Ничего не осталось. Я открываю шифоньер. А там ни одной ее вещи...

Игорь Самедович. Не может быть!

Софья Михайловна бросается к двери, за ней — Гарий Вартанович. Старик, медленно валится на бок. Руфат бросается ему на помощь.

Р у ф а т (Эльмире). Воду! Дай воды скорей!

Игорь Самедович (Яе.) Да перестаньте вы бегать!

Яя не обращает внимания на окрик. Теймур подходит к Старику. Эльмира подает воду.

Софья Михайловна и Гари и Вартанович возвращаются в гостиную.

Софья Михайловна. Это побег. Настоящий побег. Даже одеяло пропало... Книги тоже забрала!

Гарий Вартанович. Взято только свое (Эльмире.) Твои вещи на месте.

Софья Михайловна (Игорю). Я тебе говорила!..

Я я (Гарию Вартановичу). Дверь заперта? (Бросается к двери.) Я ее сюда не пущу, это мое право! (Убегает.)

Руфат (Теймуру). Надо уложить его на диван.

Старик (отстраняясь). Отпустите меня.

Теймур. Вам надо прилечь.

Старик (Теймуру). Посмотри там... в ее комнате. Может, они ошибаются...

Софья Михайловна. А когда она успела барахло вынести?

Эльмира. Понять не могу.

Гарий Вартанович (многозначительно). При желании все можно осуществить.

Я я (возвращается в комнату с ключом). Предупреждаю, ключ у меня.

Старик (Теймуру). Пожалуйста, проверь, не может этого быть... Они ошибаются.

Теймур. Вам лучше прилечь...

Старик. С кем она могла убежать? Она же к педагогу пошла!

Софья Михайловна. Я всегда ее подозревала.

Эльмира. Вы всех подозреваете.

Игорь Самедович (матери). Опять ты вмешиваешься не в свои дела.

Руфат. Да вернется она. Никуда не денется...

Софья Михайловна. Лучше, чем здесь, ей нигде не будет,

Эльмира, Какая скрытная!

Гарий Вартанович. Сколько денег выбросили на педагогов!

Софья Михайловна. А вас только деньги волнуют.

Гарий Вартанович. Я не из-за денег. Нельзя насильно учить людей, ничем хорошим это не кончается.

Руфат. Да вернется она! Мажу на что хотите! (Яе.) И твоя вернется. Посмотришь.

Я я (Гарию Вартановичу). Она одна была?

Гарий Вартанович. Да... Но, по-моему, кого-то ждала,

Я я. Я категорически против ее возвращения!

Эльмира. Правильно! Тем, кто убежал, возврата нет!

Гарий Вартанович. Надо, чтобы каждый проверил свои вещи. (Уходит.)

Старик. Стой, Гарий, это потом... потом проверишь...

Софья Михайловна (Старику). Теперь, конечно, вы передумаете... Я понимаю... освободилось место. Все решилось само собой.

Эльмира. Какое место?

Софья Михайловна (Старику). Я имею в виду нашу договоренность. Вы меня понимаете?

Эльмира (Старику). О чем она говорит?

Софья Михайловна (Старику). Проще мне перейти на новое место, а не вам. Я понимаю...

Эльмира (Старику). Какое новое место?

Старик слушает женщин молча; кажется, что он не разбирает слов. Зато вес остальные члены семьи, даже Яя, прислушиваются к разговору с интересом. Теймур идет к двери, ведущей к комнате, в которой жила Рена; застывает на пороге, не решаясь его перешагнуть.

Тревожно вглядывается в лицо Софьи Михайловны.) О каком новом месте идет речь? Что вы молчите? Ко мне вы не перейдете, предупреждаю.

Софья Михайловна. Не дай бог!

Эльмира. Я тоже человек.

Софья Михайловна. Неужели ты думаешь, что я хочу с тобой жить?

Эльмира. Имею право я пожить одна?

Софья Михайловна (Старику). Вы слышали, она категорически не согласна... Значит, все остается в силе?

Эльмира (Старику). Да. Я не согласна. С ней я жить не буду.

Я я (Старику, очень взволнованно). А если она вернется одна... Нельзя ее подселить к Эльмире?

Э л ь м и р а. Кого? Твою жену?!

Я я . Она твоя тетя.

Э л ь м и р а. Только что ты кричал, что не пустишь ее сюда.

Я я. Я от своих слов не отказываюсь. И жить с ней не собираюсь. Я из-за детей... чтобы были рядом.

Э л ь м и р а. Ты с ней жить не хочешь, а я должна за это страдать.

Т е и м у р (так и не войдя в комнату Рены, подходит к Софье Михайловне, показывает ей записку Руфата). Это правда?

Софья Михайловна (испуганно). Что? Что такое?

Т е и м у р. Эту записку мне дал Руфат. И сказал, что вы знаете, кто ее написал.

Софья Михайловна (категорически). Я ничего не знаю.

Теймур. Софья Михайловна, меня интересует только записка, больше ничего. Вы поняли меня? Больше ничего.

Софья Михайловна. О чем вы говорите? Я вас не понимаю.

Теймур. Эту записку написала Рена?

Софья Михайловна. Откуда я могу это знать? (Оглядывается на Игоря Самедовича, хочет отойти от Теймура, но тот задерживает ее.)

Теймур. Не заставляйте меня говорить грубости, Софья Михайловна. Все вы понимаете. От вас зависит доброе имя человека, наберитесь же мужества и скажите правду... Вы знаете, кто написал эту записку? Отвечайте!

Софья Михайловна. Как вам не стыдно!

Теймур. Это вам должно быть стыдно. Только и говорите о любви, о братстве, о семейных интересах, а готовы передушить друг друга.

Софья Михайловна. Умоляю вас, тише... Он идет сюда.

Теймур. Сколько можно врать? Говорить одно, делать другое... Клясться в верности, а...

Игорь Самедович (агрессивно). Что случилось?

Теймур (зло). Ничего представляющего интерес для науки.

Игорь Самедович. Мама, в чем дело?

Руфат (глядя на них, Яе). Ягуб, а этот наш Игорек, он что, действительно толково соображает?

Софья Михайловна. Все в порядке, Игорек. Тебе показалось...

Теймур, скомкав записку, швыряет ее в сторону.

Руфат. Голова, говорю, у него работает?

Я я. У кого?

Руфат. У Игоря нашего. Способный он в науке?

Я я. Очень.

Руфат (продолжая смотреть на Игоря, удивленно качает головой). А я думал... просто трепач.

Софья Михайловна. Честное слово, Игорек, тебе показалось, клянусь чем хочешь... (бросает умоляющий взгляд на Теймура.)

Теймур (Игорю Самедовичу). Тебе недостаточно того, что твоя мать в очередной раз поклялась в том, что говорит правду? Ты ей не веришь?

Игорь Самедович испытующе смотрит то на мать, то на Теймура.

Софья Михайловна. Поверь мне, Игорь... Теймур. Ну вот видишь, ты уже почти успокоился. Не так ли?

Игорь Самедович отводит глаза. Теймур отходит от них.

Э л ь м и р а (Яе). Ты сам говорил, что сюда ей возврата нет.

Я я. Правильно. Но раз уж освободилось место...

Э л ь м и р а. Может, вы и в могилу меня с кем-нибудь уложите? Неужели я не могу пожить одна?

Руфат. А зачем тебе?

Э л ь м и р а. Странный вопрос. (Бросает быстрый взгляд на Игоря Самедовича.) Другие Же живут.

Руфат. Другие еще много другого делают.

Зардевшись от ухмылки Руфата, Эльмира еще раз робко косится на Игоря Самедовича.

Ты с других пример не бери. Поздно тебе уже.

Эльмира. Как тебе не стыдно?! Брат еще называется. Все люди как люди, а у меня ничего нет. Так и умру одна.

Старик (отшвырнув от себя таблички, кричит). Хватит!

Тягостное молчание.

(Пытается встать, Руфат бросается ему на помощь.) Как вы можете?! Столько лет прошло. Неужели вы так ничего и не поняли. Мы — семья! Семья! Понимаете! Семья! И мы любим друг друга. И должны помогать друг другу. Это наш долг, наша обязанность. Нельзя думать только о себе. Поймите! Софья Михайловна, получите вы отдельную комнату, получите!.. Я же обещал вам. (Игорю Самедовичу.) И на твою премию никто не претендует. (Эльмире.) И ты будешь жить одна, если так тебе хочется. Но только поймите одно: вы— семья, родные друг другу люди, ближе у вас никого нет! Никого! (С трудом переводя дыхание, оглядывает членов семьи. Затем, отстранив поддерживающего его Руфата, опускается на стул, тянется к табличкам.)

Т е и м у р. Вам нельзя, прошу вас.

Старик. Который час?

Теймур. Без пятнадцати.

Старик. Десять?

Теймур. Да.

Стар и к. Опаздываем. (Начинает считать таблички.) Раз, два, три...

Громкий стук в наружную дверь раздается столь неожиданно, что отсчитанные Стариком таблички выпадают из его рук.

Слышен крик: «Откройте! Рена! Это я!.. Ты слышишь меня? Почему молчишь? Откройте!..»

Р у ф а т. Выпустили.

Стук в дверь и крики продолжаются. Старик опять тянется к табличкам. Теймур пытается его остановить. Но Старик непреклонен. Тогда Теймур, нагнувшись, сам берет выпавшие из рук Старика таблички и начинает их считать...

Теймур. Раз, два, три, четыре...

Стук и крики за дверью продолжаются.

Пять, шесть, семь, восемь...

Крик за дверью: «Рена! Ты слышишь?! Я люблю тебя»!

Занавес

1982