Джалил Мамедгулузаде

ПОЧТОВЫЙ ЯЩИК

Copyright - Азернешр, 1989

 

 

Данный текст не может быть использован в коммерческих целях, кроме как без согласия владельца авторских прав.

 

Было двенадцатое ноября. Холода уже наступили, но снег еще не выпал.

Последний раз осмотрев больную жену Велихана, врач зая­вил, что здоровье ее окрепло и через неделю можно ехать.

Хан, у которого были срочные дела в Эривани, очень спе­шил. Кроме того, он боялся, как бы наступившие холода не задержали переезда больной.

Хан взял перо и написал в Эривань своему другу Джафар-аге коротенькое письмо:

«Милый мой! Я собираюсь через неделю выехать с семьей в Эривань. Везу больную жену, поэтому очень и очень прошу тебя — загляни в мою квартиру, прикажи проветрить комнаты, разостлать ковры и протопить печи. Ответ сообщи по телеграфу. Все твои поручения я выполнил. До скорого свидания!

Твой друг Велихан».

Хан вложил письмо в конверт, наклеил марку, надписал адрес и хотел было позвать слугу, чтобы тот отнес письмо на почту, но вспомнил, что отправил слугу по другому делу.

В этот момент постучали в ворота; хан вышел во двор и увидел крестьянина Новрузали из селения Иткапан.

Новрузали частенько навещал хана, и не было случая, чтобы не привозил с собой каких-нибудь продуктов: муку, домаш­нюю лапшу, мед, масло. И на этот раз он явился не с пустыми руками.

Увидев хана, он приставил палку к стене и стал открывать вторую половину ворот. Затем, покрикивая: «Чош, чош!» — ввел во двор нагруженного ослика и стал снимать с него мешки и пищавших цыплят.

Поставив мешки у стены, он поднял глаза на хана и низким поклоном приветствовал его.

— Послушай, Новрузали, ну зачем ты беспокоился? — ска­зал хан, отвечая на приветствие.

— Что ты, хан! Какое же это беспокойство? Я твой слуга до самой смерти, — ответил тот, стряхивая с себя пыль.

«Не поручить ли Новрузали отнести письмо на почту?» - подумал хан.

Был уже полдень, и почту должны  были скоро отправить.

— Новрузали, ты знаешь, где почта? — спросил хан.

— Откуда мне, мужику, знать про пошт, хан? — ответил. Новрузали.

— Ну тогда, может, знаешь, где помещается управление на­чальника?

— Знаю, хан, как не знать. Еще на прошлой неделе я приезжал к начальнику с жалобой на старшину. Клянусь твоей головой, хан, сильно притесняет нас старшина... И то сказать, человек он пришлый, недолюбливает нас. На прошлой неделе пропало у меня двое телят, я и пошел...

— Погоди, об этом после расскажешь, а сейчас слушай, что я тебе скажу. Как раз напротив управления начальника стоит большой дом, у дверей этого дома, на стене, висит ящик. Это— почтовый ящик; у него маленькая, длинная крышка... Так вот, беги туда с этим письмом, подними крышку, опусти письмо в; ящик и быстренько возвращайся.

Новрузали робко взял обеими руками письмо, оглядел его, поднял глаза на хана, затем, отойдя к стене, наклонился, соби­раясь положить письмо на землю.

— Не клади туда, — крикнул хан, — запачкаешь! Беги ско­рей, опусти в ящик и возвращайся.

— Дорогой хан, позволь только повесить на голову осла мешок с овсом. Ведь какой путь он прошел, устал, проголо­дался.

— Нет, нет! Ничего с твоим ослом не случится! Письмо за­поздает... После успеешь покормить.

— Тогда позволь хоть привязать его за ногу, а то он обгры­зет кору на деревьях.

— Нет, нет, после. Сейчас беги! Скорее опусти письмо!.. Новрузали бережно положил письмо за пазуху.

— Хан, — сказал он, — цыплята связаны. Позволь развязать их и накормить. Корм я прихватил с собой.

И он полез в карман за кормом, но хан остановил его:

— Брось, брось все это, скорее беги с письмом... Новрузали взял палку и вприпрыжку, как ребенок, побежал к воротам. Вдруг, вспомнив что-то, он остановился и обернулся

к хану.

— Ой, хан, милый! Там в платке яйца, следи за ослом, а то

ляжет и раздавит их.

Хан начал терять терпение.

— Будет тебе болтать!.. Беги, не то опоздаешь! Новрузали побежал.

— Новрузали! — крикнул хан ему вслед. — Смотри, никому не отдавай и не показывай письма, опусти в ящик и живо воз­вращайся.

— Что я, ребенок, что ли,— ответил на ходу Новрузали,— за кого ты меня принимаешь? Сам начальник не отнимет у меня письма! — и скрылся за углом.

Хан вернулся в комнату.

— Ну, свет моих очей, готовься к отъезду, — ласково сказал он жене. — Я написал в Эривань, чтобы квартиру привели в порядок. Благодарение аллаху, здоровье у тебя улучшилось... Наконец-то можем ехать. И врач находит, что перемена кли­мата поможет тебе.

Пока хан беседовал с женой о поездке, вернулся слуга и доложил:

— Хан, там чей-то осел и мешки.

— Убери мешки. Это привез нам Новрузали из Иткапана,— ответил хан.

Слуга отнес цыплят и яйца на кухню, а осла отвел в ко­нюшню. Затем развязал мешок, взял щепотку муки и принес показать хану.

— Хорошая, хан, мука, белая... Тот посмотрел на муку и велел подавать обед. Только после обеда, который длился два часа, Великан вспом­нил о Новрузали. Он позвал слугу. Оказалось, что Новрузали

<еще не возвращался.

Хан удивился, но решил, что Новрузали, очевидно, опустил письмо и отправился на базар купить хлеба и поесть, или сде­лать покупки для дома.

Прошел еще час. Новрузали все не было.

Тогда хан послал слугу на почту узнать, куда запропастил­ся Новрузали. Не прошло и получаса, как тот возвратился и сообщил, что Новрузали нигде не видно.

Хан вышел на террасу и закурил папиросу.

«Должно быть, беда с Новрузали приключилась, иначе он бы не задержался так долго», — думал хан, прохаживаясь.

В это время во двор вошел полицейский.

— Пристав просит вас пожаловать к нему и поручиться за вашего крестьянина, не то его отправят в тюрьму, — сказал он

хану.

Это сообщение ошеломило хана. Минуту он молча смотрел на полицейского, не зная, что сказать.

— Этот крестьянин — безобиднейший человек, — проговорил наконец хан. — За что его арестовали?

_ Я ничего не знаю, — ответил полицейский. — Пожалуйте в управление, там вам объяснят.

Быстро одевшись и ничего не сказав жене, чтобы зря ее не волновать, хан отправился в полицейское управление. Проходя мимо помещения с арестованными, он заглянул в окно и среди других арестантов увидел беднягу Новрузали, который забился в угол и плакал, как ребенок, вытирая слезы полою чохи.

Узнав от пристава подробности дела и поручившись за Нов­рузали, хан повел его к себе домой.

Войдя во двор, Новрузали первым делом нацепил на голову осла мешок с овсом, затем присел у стены и принялся плакать. Хан прошел в комнату, закурил папиросу и, выйдя на террасу, позвал крестьянина.

— Ну, Новрузали! Расскажи теперь, что с тобой приключи­лось. Это очень забавная история! О ней можно в книге напи­сать. Рассказывай подробно, от начала до конца!.. Ничего не пропускай. Начни с того, как ты ушел отсюда с письмом и как потом попал в полицию...

Новрузали встал, подошел к хану и, вытирая слезы полон чохи, начал рассказывать:

— Умоляю тебя, хан, прости меня, ради детей твоих! Я ни в чем не виноват. Я — бедный крестьянин. Откуда мне знать, что такое письмо, или ящик, или пошт? Молю тебя, пожалей, не губи. Если останусь жив, отблагодарю тебя за все. Согре­шил я, правда, но что же делать! Видно, уж такова воля алла­ха! До самой смерти буду твоим рабом...

С этими словами он подошел к хану еще ближе и нагнулся, чтобы поцеловать его ногу.

— Не огорчайся, Новрузали! Я ни в чем не упрекаю тебя. Да и что ты сделал мне дурного, чтобы я сердился на тебя?

— Хан, умоляю тебя! Что я мог сделать еще хуже? Этот гяур, сын гяура, взял твое письмо, положил в карман и унес.

— Какой гяур?

— Да тот русский, сын гяура.

— Куда же он унес письмо?

— А в тот самый большой дом, что с ящиком на стене. Пря­мо в этот дом и вошел. Хан задумался.

— А разве ты не опустил письмо в ящик?

— Как не опустил! Только я опустил письмо, как появился вдруг этот гяур, каким-то образом открыл ящик, взял письмо и ушел.

— А в ящике разве не было других писем?

— Как не было! Было много писем, он все и забрал... Хан расхохотался.

— Нет, Новрузали! Расскажи-ка все подробно, от начала до конца: как ты отнес письмо, как опустил его в ящик и как по­дрался с этим русским.

— Дорогой хан! — начал Новрузали.— Взял я твое письмо и прямехонько отправился к канцелярии начальника. Нашел тот самый дом, о котором ты рассказывал. Подошел и поднял крышку ящика на стене. Хотел опустить письмо, но не решился. Взглянул на письмо, на ящик, задумался, — прогневить тебя страшно. Стою и не знаю: бросить письмо в ящик или нет. Запамятовал, как быть после того, как опущу письмо в ящик, вернуться обратно или стоять там. Подумал: если опустить письмо и дожидаться, то до каких же пор? Ведь сам ты видел, хан, что я оставил во дворе голодного осла, связанных цыплят, мешки с мукой. Они до сих пор еще там; позволь, хан, позвать слугу и перенести мешки в дом, а то пойдет дождь, намочит муку.

— Оставь, Новрузали, без тебя все сделают. Рассказывай, что было дальше.

— Не решился я опустить письмо. Закрыл крышку ящика, отошел, стою в стороне. Хотел было вернуться, переспросить тебя. Но, говоря по правде, испугался твоего гнева. Боялся, что ты подумаешь обо мне: «Экое животное этот Новрузали, какой ишак!» Ну, присел я на корточки у стены отдохнуть немного. Вдруг смотрю какой-то мальчик-армянин, вот та­кой, лет двенадцати-тринадцати, идет прямо к ящику, подни­мает крышку и бросает туда письмо, похожее на твое. Закрыл крышку и ушел. Сколько я ни звал этого бессовестного маль­чишку, сколько ни спрашивал, как же он оставляет письмо и уходит, он ничего не ответил... Не понял меня, что ли, даже не оглянулся. Не успел отойти мальчик, как быстро подбежала русская женщина, тоже опустила письмо и ушла. Тогда я осме­лел, думаю: видно, письма и должны остаться в ящике. И так расхрабрился, что, прочитав молитву, смело подошел к ящику, поднял крышку и опустил письмо. Повернулся, чтобы идти на­зад. Но в это время к ящику подошел какой-то русский. Сначала я подумал, что он тоже хочет опустить письмо, но, смотрю, не-ет! У плута совсем другие намерения: он запустил правую руку в ящик. Тут я смекнул, что каналья хочет утащить письма... Прости меня, хан, я надоедаю тебе болтовней... Прикажи слуге отпустить меня, уже поздно, не поспею к вечеру домой.

— Да куда я отпущу тебя? Рассказывай дальше!

— Хан, пусть мои сироты будут принесены в жертву ради твоего блага! Чтоб мне ни одного дня не прожить без тебя! Да... вижу, этот плут, не стесняясь, выгребает письма из ящика. Потом закрывает ящик и хочет улизнуть. Тут я подскочил к нему, схватил за руку и говорю: «Ты куда это, голубчик, та­щишь письма? Люди оставили их здесь не для того, чтобы ты уносил: сейчас же без всяких разговоров положи их на место, не то!.. Новрузали еще не умер, не позволит, чтобы ты украл письмо его господина. Нехорошо поступаешь. Зачем тянуться к чужому добру? Разве в вашем шариате воровство не считается грехом?..» Хан, прошу тебя! Отпусти меня, а то уже поздно, темнеет.

— Да не спеши, успеешь. Рассказывай, что было дальше...

— Да... на чем же я остановился? Да... Эй, эй! Держи, дер­жи! Осел переломает виноградники...

Новрузали кинулся было к ослу, но хан удержал его.

— Так на чем я остановился? Да... Как ни уговаривал я его, как ни просил, ни умолял, как ни уверял, что хан убьет меня, как ни требовал, чтобы он вернул хоть письмо хана, уперся, проклятый, ни за что не хочет отдавать... Вижу: решил он убе­жать с письмами. Гнев ударил мне в голову. Схватил я гяура за плечи и так грохнул о землю, что у него кровь изо рта пошла. Бросились на меня люди из канцелярии начальника, стали избивать, потом потащили в тюрьму. Чтоб мне погибнуть у твоих ног! Не миновать бы мне Сибири, если б ты не заступился. В тюрьме еще несколько арестованных сидело. Они, мне сказали, что я избил русского чиновника. Ну, а что мне было де­лать?! Суди сам, виноват ли я...

Хан долго смеялся, долго и раскатисто хохотал.

Было уже темно.

Новрузали, голодный, кинул пустые мешки на голодного осла, и, погоняя его кизиловой палкой, поплелся обратно домой.

На третий день хан получил из Эривани телеграмму: «Письмо получил. Квартира готова». Хан собрался и уехал в Эривань.

Через полтора месяца Новрузали вызвали в суд и за оскорбление государственного чиновника при исполнении служебных обязанностей присудили к трем месяцам тюремного заключения. Своей вины Новрузали не признал. Прошел еще месяц, и это известие дошло до Эривани. Узнав

о происшедшем, хан немного призадумался...